Ой, дурачок! Ой, засранец! Зачем?! Вот зачем?! Деньги нужны были? Так спросил бы. Она отдала бы все, что имела. Ей-то теперь все это зачем – бизнес, квартира, машина, деньги?
– А ты про какую падлу говоришь, Юрик? – вдруг встрепенулась она, открывая глаза, повернулась к нему. – Про того пацана, который ему двери магазина открыл, отключив сигнализацию?
– Нет. Не про него. Хотя и его тоже приведу. Пусть перед тобой ответит, прежде чем ментам на протокол свистеть.
– Ты найди его сначала, – фыркнула она.
Покосилась на старого друга. Тот выглядел чрезвычайно довольным собой. И ясно, что по причине какой-то веской, не из-за ее отсутствия. И почувствовала, как в душе слабо шевельнулось что-то. Как будто у нее внезапно появилась возможность свободно дышать.
– Найдем, Верунь. Тут вот еще какая ерунда, Верунь…
Повисла пауза, заполненная визгом тормозных колодок – это Юрик так маневрировал, нагло подрезая и втискиваясь в правый поток машин.
– Что за ерунда? – поторопила его Вера. – Не тяни.
– Тот майор, что к нам приходил…
– Минаков, помню, – кивнула она.
Майора забыть было сложно. Умный, немногословный мужик. Не гадина. Не мздоимец. Это она за версту чуяла. Он рылся в вещах Дениса с вежливой осторожностью. Он боялся потревожить память о нем, боялся сделать ей еще больнее.
В какой-то момент, вглядываясь в его симпатичное лицо, она поняла, что доверяет ему. Конечно, она никогда и никому в этом не признается. Доверять менту западло, это не по понятиям, Юрик не поймет. Но Вера майору доверяла.
– Так вот этот Минаков водит дружбу с капитаном Звонаревой. То есть бывшим капитаном. Из мусарни ее поперли, когда она зад одному мажору отстрелила. И еще кому-то из его друзей. – Юрик довольно хихикнул. – Шума было много.
– Дальше, – потребовала Вера.
Прошлое подруги майора Минакова ей было неинтересно.
– Когда ее уволили, она долго не работала. А потом устроилась в страховую компанию, которая теперь должна выплатить деньги Сергееву.
– И что? Хочешь сказать, что она теперь на пару с майором роет под Сергеева?
– Тут, на фиг, понять вообще ничего невозможно, Верунь, – озадаченно крякнул Юрик, сворачивая на узкую дорогу, ведущую к рынку. – Как только произошла вся эта ерунда с ограблением, она резко уволилась. Я так понимаю, из-за того, что спит с Сергеевым.
– Что?!
Вера негромко выругалась. Она протянула руку и дотронулась до щеки Юрика. Неуверенный жест, похожий на ласку, его растрогал. Кадык под высоким воротом свитера часто заходил.
– Так вот, она уволилась. Или ее уволили. Неудобно как-то и неправильно заниматься делом своего любовника. Так? – Он коротко глянул на Веру, нашел, что глаза ее перестали напоминать глаза мертвого человека. И продолжил: – Это правильно. Но… Но она не перестала заниматься этим делом. Она стала на пару с майором везде шастать. К бухгалтерше ездила. А ее Сергеев уволил не так давно. Скандал был, по слухам. Тетка ушла злая. А бывший капитан Звонарева с ней встречается. С майором кофе распивает вечерами. И даже ночевала у него однажды. Было чё меж ними – нет, не могу сказать. Но странно, да?
Странно? Вообще-то это называлось, по ее мнению, другим словом – западло! Был причастен Сергеев или нет к ограблениям в собственных магазинах, неважно. Важно, что он доверился женщине, которая его предает. Или сливает?
– Хочешь сказать, что она роет под Сергеева? Спит с ним, а за его спиной ведет расследование с майором? И расследование это может завести ее фиг знает куда? Обалдеть! – выдохнула Вера. – Такой сволочью надо родиться, да, Юрик?
– Не сволочью, Верунь, ментом. Это уже в крови. От этого никуда не деться.
Он подкатил машину к служебному входу, заглушил мотор. Выбрался сам, помог ей вылезти. Заботливо поправил на ней черную косынку, одернул куртку.
– Сергеев не дурак. Он пустил за ней ноги.
– Следит?! – ахнула Вера.
– Да. Его человек ездит за ней повсюду. А за ним…
Юра запустил пальцы под высокий тесный воротник черного свитера, почесал. Кожа зудела от новой вещи. Не нашлось ни одной темной рубашки, как назло. Пришлось надеть новый черный свитер. Хотелось поскорее стащить с себя траурный наряд и запустить подальше. Но терпел ради Веры. Он ради нее кольчугу из крапивы носить станет, лишь бы она ожила.
– А за человеком ездит кое-кто еще.
– Кто?
Вера схватилась за воротник его свитера и закатала вниз. Провела пальцем по покрасневшей коже. Пробормотала:
– Раздражение-то какое, Греков… Так кто ездит за человеком Сергеева?
– Тот, кто увез ночью племянника ювелира с девкой, – выпалил он.
И замер, задрав к небу взгляд, ждал похвалы. То, что проделали люди, которых нанял Юрик, было сверх всяких ожиданий. Он сам не думал, что они проявят такую прыть. И оплатил щедро.
– Куда увез?! – вытаращилась Вера.
– Не знаю. – Юрик досадливо прищелкнул языком. – Они дворами вышли на дорогу. Машину стали ловить. Он и подкатил к ним. Посадил и увез. Мои люди его потеряли.
– А что за машина? По ней его вычислить нельзя было? Погоди, угадаю… – Ее губы впервые сложились подобием улыбки. – Тачка в угоне?
– Так точно, Верунь.
– Хочешь сказать, что на этой тачке он увез подростков и на ней же он подругу майора Минакова пасет?
– Не подругу майора, а того, кто за ней ездит, – попытался ее поправить Юрик, наткнулся на жесткий взгляд и проговорил: – Да. На ней.
– Какая-то лажа, Греков. Не находишь? Так рисковать…
Вера покусала губы. Глянула в сизое небо, которое минуту назад рассматривал Юрик.
– Найди данные того человека, который заявил об угоне. Он мне нужен.
– Они есть, Верунь.
И Греков похлопал себя по карману темных штанов. Взгляд снова спрятал в низких облаках, накрывших небо.
– Что тебе не нравится, Греков?
– Человек тот не мог заявить об угоне. Он год, как помер. А заявили недавно. Вообще не пойму.
– А кто заявил?
– Не удалось выяснить. Жду из отпуска человека одного. Он прояснит.
– Понятно…
Вера шагнула вперед, схватила Грекова за воротник куртки, притянула к себе.
– Никогда не умела говорить всякой этой тошнотворной ерунды, Юра. Но ты… Ты все, что у меня осталось. Побереги себя, ладно? На рожон не лезь.
– Не буду.
Его кадык снова задергался, заскользил под покрасневшей кожей челноком. Руки неуверенно легли ей на поясницу и притянули к себе.
– Ты только оживай, Верунь. Оживай, ладно?
