Егор замолчал на минуту, попросил воды. И кто-то подал ему стакан. Ева увидела лишь руку, затянутую в белоснежный рукав. Егор выпил и продолжил торопливо рассказывать:
– Он ехал за вами до самого леса. Заподозрил неладное, когда в машину к вам подсел Павел. Потом крался за вами до того самого места, где Паша с Сергеевым бросили машину, и потерял. И еле нашел то место, где Паша решил вас казнить. По выстрелам нашел. Напал на Пашу со спины. Выбил оружие, скрутил. Тот сейчас в камере. Потом твой брат тащил тебя на себе до машины, подгоняя пинками Сергеева. Позвонил нам, назвал координаты. Перевязал чем было. Пока мы ехали вместе с неотложкой, все время говорил с тобой. И из больницы не вышел с того дня.
Ева снова почувствовала, как из глаз полилось.
Тимур склонился, промокнул слезы. И шепнул:
– Я все понял, сестренка. Я все понял и не злюсь. Давно простил. Не вини себя. Мы были детьми…
Ева закрыла глаза. И блаженно улыбнулась, насколько это вообще было возможно: во рту у нее была трубка.
Потом, уже потом – через три дня, когда она сможет самостоятельно дышать и тихонько говорить и, почти не уставая, слушать, она узнает многие подробности этого запутанного страшного дела.
Узнает, почему Тимур вдруг оказался в ее городе и ходил за ней по пятам, выслеживая.
Он оберегал ее! Все просто!
После ее громкого увольнения и неприятных публикаций, сделанных и с его слов в том числе, его замучила совесть. Захотелось посмотреть на «злодейку», расстрелявшую замечательный зад замечательного чада и его друзей. И посмотрел. И сделал вывод, что все не так, как представлялось. Собрался уже было уехать, как закрутилось дело Сергеева. И Тимур решил остаться.
Наблюдал со стороны за всем происходящим, оставаясь в тени. Если выходило, подбирался очень близко и подслушивал телефонные разговоры. Немного начал понимать, что происходит, когда заметил слежку за Евой, за бывшим главным бухгалтером Сергеева и за молодой парочкой Викой и Гришей. На какой-то момент растерялся и отчаялся. Он не мог уследить за всеми сразу! Ситуация выходила из-под контроля. И тогда пришло решение: спрятать молодежь подальше ото всех до тех пор, пока не выяснит все до конца. Там же потом спрятал и Марину Гровец. Слишком уж активно Паша Комод со своими людьми ее пас. Тимур всерьез опасался: проживет ли дама больше суток после того, как проговорилась про запись подслушанного разговора Паши и Сергеева, когда они планировали фиктивное ограбление.
Тимур так увлекся игрой в Робин Гуда, что не заметил слежки уже за собой. Сначала привел к месту, где прятал Марину Гровец и молодежь, людей Юрика Громова. И те выкрали его пленников. Потом притащил за собой на дачу Евы хвост из людей Паши.
Правда, за кадром осталось то, в самом ли деле Паша следил за Тимуром. Или все же он караулил Еву, чтобы расправиться с ней подальше от цивилизации? Паша на этот счет никаких разъяснений не дал.
А Тимур собирался в тот вечер покаяться во всем. И хотел, чтобы Ева его сопроводила в полицию. И собирался там обо всем рассказать. Ждал ее в доме. И тут люди Паши…
Свою непричастность к стрельбе и убийству Свиридова на даче Евы Паше доказать не удалось. Его адвокат только руками развел. Гильзы на участке оказались идентичными гильзам того пистолета, из которого Паша стрелял в Еву. И при обыске в его доме, в тайнике под батареей был обнаружен тот самый нож, которым он убил Котова в ограбленном магазине, ювелира Громова в его собственной квартире и Свиридова на даче Евы. Он вытер лезвие. Тщательно вытер. Но удалить до конца биоматериал не вышло.
На вопрос, зачем он зарезал на даче Евы своего человека – Свиридова, Паша только плечами пожал и признался, что тем самым хотел запутать следствие. Пытался перевести стрелки на Тимура.
– Мутный чувачок. Никто о нем толком ничего не знает. В поле зрения полиции попал. Ребятишек похитил. Уже рожа в пуху. На дачу к бабе Даниила проник. С целью? Убить? Или тоже похитить? Я и рассудил… – каялся под протокол Паша. – Что этого парня запросто можно замазать по всем эпизодам с ножевыми. Путаница знатная. Он типа убил Свиридова. И всех остальных тоже. А че? Он все время со всеми жертвами рядом крутился. Сразу после убийства пацана, похитил его друзей и все такое.
– А мотив? – поинтересовался тогда Егор.
– А с мотивом это вам, ментам, мудрить. Я типа его подставил. А вы разбирайтесь.
Не вышло у Паши замазать Тимура. Не вышло и от подделки драгоценностей откреститься, повлекших за собой факт мошенничества. Хотя тех, что украл Денис, так и не нашли, доказательной базы оказалось достаточно, чтобы предъявить Паше обвинение еще и по этому эпизоду.
Помог сын ювелира Громова. Он нашел в записях отца оформленный на имя Паши заказ с подробным описанием. И файл с фотографиями всех драгоценностей тоже обнаружился в компьютере погибшего ювелира. Знал ли Громов, зачем Паша заказывает так много бижутерии, нет – осталось навсегда загадкой.
Обо всем этом Ева узнает через три дня. Когда ее отключат от аппаратов, извлекут трубку изо рта и переведут из реанимации в отдельную палату. Она поправлялась стремительно.
– Потому что она моя сестра, – горделиво сообщал всем удивляющимся Тимур. – Мы с ней из другого материала. Мы из стали!
Через три дня она наговорится с ним вдоволь. И попросит прощения вслух у своего брата, роднее которого не было. И пообещает ему, что посмотрит на Егора другими глазами. Глазами влюбленной женщины.
Через три дня…
На пятый день узнает, что Паша до суда не дожил, погибнув мученической смертью в следственном изоляторе. Ни свидетелей, ни убийцы найдено не было. Но все, по умолчанию, решили, что Пашу настигла месть тетки Дениса.
Или Даниила.
Хотя, по ее мнению, вряд ли Сергеев стал бы марать руки его убийством. Он стремительно разгребал проблемы с фиктивными грабежами своих магазинов и уже, по слухам, оформил визу на выезд в дальнее зарубежье.
– Месть Илюхиной выстрелила, – шепотом предположил Егор, склоняясь к ее больничной подушке на пятый день, нежно поцеловал в щеку. – Страшно, но справедливо…
Все это случится в ее жизни через три, четыре, пять дней. А пока же она, закрыв глаза, блаженно улыбалась, насколько позволяла ей трубка искусственной вентиляции легких. И думала о том, жизнь, даже наполненная болью и страданиями, несправедливостью, падением и изгнанием, невероятно прекрасна. Потому что за всем за этим непременно последует исцеление и взлет, признание и уважение. Главное – жить. Жить и верить…
