– Егор Иванович, – уже серьёзно произнёс полковник Ерофеев, – есть ли что-то непонятное в том, что изложил подполковник Борзов при постановке боевой задачи?
– Да вроде всё понятно и ясно, – с растяжкой произнёс Егор. – Однако есть в его словах что-то недосказанное, а также сомнения в успешном выполнении этого задания.
– Ну что ж, сомнения всегда возникают при выполнении любого ответственного задания, а тем более в разведке. Однако подполковник Борзов – весьма зрелый и опытный разведчик и лишнего не посоветует. Тем не менее изложи, в чём эти сомнения.
– Да взять хотя бы то, что мы, оказывается, не первая группа, выполняющая это задание. Меня интересует, что случилось с предыдущей группой.
– Первая группа под командованием капитана Кондратьева полмесяца назад была заброшена в тыл противника с той же целью, что предстоит сделать и вам. Однако, по сообщениям Кондратьева, его группа столкнулась с большими и непредвиденными трудностями, хотя на войне все трудности непредвиденные, и потерпела бедствие, потеряв половину состава. Было принято решение направить вас на помощь к ним и совместными усилиями всё же решить задачу по уничтожению руководящего состава абверовской спецшколы и добытия списков агентурной сети. В данный момент капитан Кондратьев с остатками своей группы находится в районе расположения партизанского отряда, возглавляемого Панкратовым. Ещё какие сомнения? – и полковник, сняв очки, строго посмотрел на Егора. – Кстати, объединённую группу возглавишь ты, товарищ капитан.
– Кондратьев, Кондратьев? Уж не Иван ли?
– Так точно, он самый.
– Ну даёт Ванька, вляпался, стало быть. Я его хорошо знаю, Андрей Леонидович. Чтобы Иван потерял половину группы? Да не может такого быть. Хотя на войне всё возможно. Ну что ж, мы готовы помочь нашим ребятам.
– Я не сомневался, потому и предложил тебя. И должен сказать сразу, что разработка и выполнение этого задания всецело лежат на мне, надеюсь, об этом Борзов тебе сообщил?
– Конечно, сообщил, вот только как сообщил – с тенью какого-то недоверия и обречённости задания. Я бы даже сказал – провальности.
– Ну это его личное мнение, я же всецело надеюсь на успешное завершение боевого задания, возложенного на капитана Кондратьева и тебя, Егор Иванович.
– Можете не сомневаться, товарищ полковник, мы с Ванькой, извините, с капитаном Кондратьевым вас не подведём и задание постараемся выполнить согласно боевому приказу.
– Ладно, – как-то раздражённо произнёс полковник Ерофеев. – Давай поговорим о деталях операции. Главное в задании – жёсткое физическое устранение одного лица. Да, да, я подчёркиваю, одного лица. Но какого! Умного, хитрого и достойного противника. Говорю это тебе потому, чтобы ты не впадал как в переоценку, так и в недооценку своего противника. Конечно, немаловажным является и тот факт, что вы должны доставить в Центр списки агентурной сети. Но, повторяю, стержнем выполнения задания является физическое устранение руководителя абверовской спецшколы – майора Вальтера Марии Краузе. Не станет его – развалится всё. Во всяком случае – безукоризненная вербовка и такое же безукоризненное выполнение злостных и кровавых деяний в нашем тылу. Его резиденты, несмотря на то что они бывшие «наши», ни при каких обстоятельствах в плен не сдаются и не переходят на нашу сторону. Как ему удаётся «перевоспитывать», остаётся непостижимым. У тебя может возникнуть резонный вопрос – а не обидно ли за нашу умную и всепроницательную разведслужбу, что цель достигается не путём хитроумных и умозаключительных действий нашего блистательного разведаппарата, а путём убийства одного человека?
Андрей Леонидович подошёл к сидящему на стуле Егору и, глядя в глаза, произнёс:
– Нет, не обидно. И пусть тебя не мучает совесть, что ты уничтожаешь этого человека далеко в тылу. Потому что это не человек – это нелюдь со звериной сущностью, которой противоестественны нравственные человеческие принципы и которую ничто не остановит в достижении своих чудовищных целей. Это вырождение самой низменной изнанки, некогда бывшего человека. И я уверен в этом, Егор, на сто процентов. И не дай бог тебе и твоим людям попасться в его лапы.
Егор был не из робкого десятка, но при этих тихих и проникновенных словах полковника у него поползли мурашки по телу, а по волосам пробежал холодок, и стало не по себе.
– Не бойся, Егор, не бойся, – и полковник положил свою большую ладонь ему на плечо, как бы предугадывая его волнение.
– А я и не б-боюсь, – почему-то заикаясь, проговорил Егор, всё ещё находясь под магическим взглядом полковника. Потом, вдруг улыбнувшись, сказал: – Ну и наподдали вы страху, Андрей Леонидович. Да плевать я хотел на него, на этого, как его, Машку Краузе.
– Вальтер Мария Краузе.
– Да хоть, мать его, Марию. Не таких обламывали. А насчёт совести вы, товарищ полковник, не беспокойтесь. Она этими сволочами уже давно убита, во всяком случае для них. Ещё там, в белорусской деревушке, у виселицы с повешенными девчушками и стариком. У меня на этих гадов свой счёт идёт, – и, забывшись, Егор сплюнул прямо на пол. – Да и у моих ребят найдутся ножички для каждого выродка за поруганных матерей и сестёр.
– Ладно, ладно, успокойся, Егор. Пока спрячь свои ножички и чувства подальше, сейчас тебе и твоей группе нужны трезвый расчёт и непоколебимое хладнокровие. Что касается меня, то я буду держать с тобой контакт по радиоигре. Тьфу ты, оговорился, по радиообмену. Ты со своей группой улетаешь завтра в ночь через линию фронта. Полёт будет сложный и опасный, но это война. В указанном месте после десантирования вас встретят партизаны, а в дальнейшем действуй совместно с руководителем первой группы, капитаном Кондратьевым, по разработанному плану. Повторяю, руководителем операции назначаешься ты. После устранения Краузе шифром передашь только одну фразу: «Аист улетел», – и потом это будет наш пароль. Ну а затем ждёшь сообщений для возвращения на базу. А сейчас иди к своим людям и тщательно готовься.
– Я готов, Андрей Леонидович.
– И последнее, Егор, думаю, будет не лишним тебе сообщить, что этот Краузе наполовину русский. Возможно, в чём-то тебе это пригодится. Ну вот, пожалуй, и всё.
Полковник Ерофеев по-отцовски обнял Егора и нежно похлопал по спине.
– Верю и надеюсь, что скоро увидимся. Береги людей и себя, Егор. Помни, я должен тебя дождаться, иначе… а впрочем, ступай, иди готовься.
Глава 3
Несмотря на ночь, полёт действительно был непростым и опасным. Транспортный самолёт Ли-2 то резко взмывал вверх, то с крутым креном уходил в сторону. При этом надрывный шум двигателей перемежался с многочисленными стонами и скрипами, которые издавали фюзеляж и крылья. Экипаж самолёта только официально носил ранг транспортного. Фактически же был самым что ни на есть боевым, даже больше, чем истребители и бомбардировщики. Те хоть имели пушки и пулемёты, в конце концов – скорость. А каково приходилось тихоходному и неуклюжему транспортнику на войне, это знают и могут рассказать только героические экипажи этих самолётов.
