На Хеллоуин Алан и Джонатан Люнин поговорили с представителями SSES, обосновав полет на Плутон и приведя сугубо практические научные аргументы в пользу того, почему экспедицию следует начать прямо сейчас, и настаивая на скорейшем возвращении к исследованиям Плутона. Также они описали, как можно провести такие исследования, сделав их гораздо проще и дешевле, чем планировала Лаборатория реактивного движения во время работы над «Плутон — Койпер экспресс».
Главная проблема проекта была в том, что, по оценкам Лаборатории, стоимость всей программы исследования внешних планет, в которую теперь входил полет и к Плутону, и к Европе, взлетела почти до $4 млрд, если считать по сегодняшнему курсу, а бюджет одной только экспедиции к Плутону раздулся до $1,5 млрд или более. Но чем больше новых фактов узнавал Подкомитет по исследованию Солнечной системы, тем сильнее был их скептицизм по поводу того, как были рассчитаны все эти затраты.
Одну из центральных ролей в Подкомитете играл авторитетный пожилой ученый, американец греческого происхождения, исследователь космоса по имени Стаматиос «Том» Кримигис. Он был высоким, худощавым, элегантным, говорил низким голосом с сильным греческим акцентом. В классическом голливудском фильме он мог бы сыграть роль красивого гостя, приехавшего из Греции.
Том занимался исследованиями планет с самого зарождения планетологии и создавал приборы для зондов, которые побывали практически на всех планетах Солнечной системы, кроме Плутона, а также на ряде астероидов и комет. В 1980-е гг. он был одним из ведущих исследователей во время первых миссий NASA по созданию искусственных полярных сияний для понимания природы этого явления. В 1990-е гг. Том также играл важную роль, помогая NASA развивать тогда еще новую систему конкурсов в сфере межпланетных полетов. При этом подходе не только научные приборы, но и все остальное — разработка и строительство космического аппарата в целом, наземные операции и научные исследования — делалось на конкурсной основе, и одна из команд, предложившая лучший вариант, выигрывала конкурс, а ее научный руководитель становился главным исследователем.
Эта новая модель назначения главных исследователей во многом была реакцией на раздувание стоимости экспедиций и огромное бюджетное давление конца 1990-х гг., которое угрожало разрушить всю американскую программу исследования планет. Она отклонялась от обычного порядка действий NASA, когда крупной межпланетной экспедицией занималась одна большая лаборатория (обычно Лаборатория реактивного движения), а конкурсы проводились только по научным приборам, которые должны были быть размещены на борту, при этом всю программу вел профессиональный менеджер проекта.
Скажем так, Кримигис имел такую же репутацию, как и любой деловой человек. Но у Тома было дополнительное преимущество: он являлся главой Отдела космических исследований в Лаборатории прикладной физики (Applied Physics Laboratory, APL) Университета Джонса Хопкинса, постепенно заявляющей о себе как о более компактном и экономном конкуренте Лаборатории реактивного движения, способном организовывать более дешевые межпланетные экспедиции.
Том вспоминает один момент того жизненно важного собрания Подкомитета по исследованию Солнечной системы в октябре 2000 г.:
[Менеджер проекта Лаборатории реактивного движения] Джон МакНэми пришел на собрание, чтобы рассказать нам, почему бюджет экспедиции к Плутону увеличился с $600 млн до $1,5 млрд, почему направляющийся к этой планете космический аппарат должен быть таким тяжелым и его нельзя построить дешевле, и так далее. Он сделал ошибку, передав по кругу монтажную плату, которая была покрыта слоем алюминия толщиной почти в дюйм. Джон сказал: «Посмотрите на это. Оцените, насколько она тяжелая. По пути к Плутону мы собираемся пролететь мимо Юпитера, поэтому нам нужна эта прослойка для защиты от радиации. Именно поэтому мы сделали ее таким образом».
Эта плата переходила из рук в руки, и, когда она дошла до меня, я сказал: «Подождите минуту! Этот аппарат, направляющийся к Плутону, пролетит гораздо дальше от Юпитера, чем летел „Вояджер“, у которого никакой защиты не было. Это просто смешно!»
Как выяснилось, Лаборатория реактивного движения, следуя указаниям из штаб-квартиры NASA, включила дорогую радиационную защиту, разработанную для полета к Европе (спутнику Юпитера), в конструкцию «Плутон — Койпер экспресс». Это было то же самое, что повесить на легкую лодку тяжелый якорь, и именно этот якорь «утопил» аппарат для экспедиции к Плутону, взвинтив его цену до небес.
Когда Подкомитет по исследованию Солнечной системы это обнаружил, его члены поняли, что полет к Плутону может быть гораздо дешевле. Поэтому под руководством председателя Майка Дрейка, который в то время был главой Лунной и планетной лаборатории Университета Аризоны — самого крупного исследовательского института, изучающего планеты в Соединенных Штатах, — они написали Вайлеру письмо, сообщив, что не одобряют отмену проекта и рассматривают ее в более широком контексте — как признак плохого состояния американской планетологии и ее печального будущего. Также Подкомитет рекомендовал Вайлеру восстановить экспедицию к Плутону, но контролировать стоимость, провести конкурс подрядчиков, а не передавать все работы Лаборатории реактивного движения, как NASA много раз делало раньше. Далее они рекомендовали в случае необходимости отменить полет к Европе, чтобы обеспечить адекватное финансирование миссии к Плутону, снова подчеркнув все те причины, по которым далекая планета не могла ждать, причем ни одна из этих причин не была актуальна для Европы.
В то же время произошло два других значительных события, которые привели к воскрешению экспедиции. Во-первых, с подачи Алана, как в старые добрые времена, Планетное общество организовало еще одну кампанию по написанию писем среди своих членов, которые были фанатами межпланетных исследований и очень давно мечтали об изучении Плутона. Общество забросало штаб-квартиру NASA лавиной писем с протестами против отмены экспедиции. Тогда же без ведома Алана на сцене появился ученик старшей школы по имени Тед Николс. Он страстно мечтал об исследовании Плутона, а также обладал недюжинными навыками в области связей с общественностью и привлек много внимания как своим сайтом под названием «Спасем полет к Плутону», так и другими смелыми пиар-акциями. Алан вспоминает:
Теду было 17 лет, и он был действительно очень симпатичным мальчиком. Он просто не мог смириться с тем, что попытка исследования Плутона будет отменена. Тед жил в Пенсильвании, то есть не очень далеко от округа Колумбия, поэтому он лично приехал в штаб-квартиру NASA просить об исследовании Плутона и привез с собой прессу. Он был великолепным тактиком, поскольку сделал себя представителем и лицом общественного движения, выражающего разочарование отменой «Плутон — Койпер экспресс». Каким-то образом он добрался до кабинета Вайлера. Не знаю, как это у него получилось. NASA на самом деле считало, что это я его подослал или что это сделало Планетное общество, но он целиком и полностью добился всего сам. Я его тогда даже не знал. И что же сделали подчиненные Вайлера, когда в их владениях появился этот ребенок? Они заперли 17-летнего мальчика в комнате с шестью взрослыми, с шестью бюрократами из NASA, и начали задавать ему вопросы: «Кто тебя сюда послал? Почему ты появился здесь из ниоткуда? Кто за тобой стоит? Кто оплатил твою поездку?» И Тед отвечал что-то вроде: «Я сам по себе. Я хотел посмотреть, как будут изучать Плутон, а вы уничтожили мою мечту. Как вы могли?»
