– Вам нужно набраться терпения. С маленьким ребенком это непросто будет. Няньку нанять или кормилицу.
– Зачем? – спросил Дмитрий с непониманием.
Врач помолчал миг, собираясь с духом.
– Марии дали лекарство успокоительное, чтобы она пришла в себя. Вроде сработало. Но выйдя из заторможенного состояния, она теперь отказывается от ребенка.
– Нет… Невозможно… Почему?..
– Мы ей пытались объяснить, что с ним все в порядке, что он полностью здоров, даже анализы показывали. Но она называет его порождением Зоны, чудовищем, чужим. Это, несомненно, травма от увиденного в рузском роддоме. И мы приложим все усилия, чтобы устранить проблему.
– Я не понимаю. Что вы хотите сказать?
– Мы оставляем вашу жену тут, на лечении.
– Нет, так не годится, запротестовал Лазарев. – Я заберу ее домой. Там она придет в себя, и малыш…
– Дмитрий Владимирович! – неожиданно резко прервал его врач. – Я старался как можно деликатнее вам растолковать. Ее нельзя оставлять рядом с ребенком.
– Но это же неправильно! – возмущенно закричал молодой ученый, не сдержавшись. – Она мать, сама должна его выкармливать и воспитывать! Не чужая женщина!
– Ваша жена сейчас чуть не выкинула вашего сына в окно! Она пыталась убить его!
Дмитрий остолбенел. Не верил.
– Машка? Малыша? Нет. Она даже мухи не обидит.
Врач протянул ему бумаги.
– Подпишите. Это ваше согласие, что вы оставляете ее тут.
Лазарев не брал бумаги из рук врача.
– Если хотите убедиться в тяжести ее состояния, я провожу в палату. Но крайне не рекомендую этого делать. Лучше увидеть жену здоровой.
– И вы гарантируете, что излечите ее?
– Это не будет быстро, но обычно лечение проходит успешно.
– И все же я хочу увидеть жену, – сказал Дмитрий твердо. – Кто, как не я, может вразумить ее?
– Это типичное заблуждение. Но… не могу препятствовать.
Дмитрий вышел из палаты мрачный и с ощущением, что ему снится какой-то дурной сон. Маша вела себя крайне агрессивно – кинулась на него с кулаками, обвиняя, что он притащил ее в эту проклятую Зону и что у них теперь родилось чудовище. Никакие уговоры и доводы, что с их сыном все в порядке, ни даже пощечина, когда девушка совсем зашлась в истерике, оскорбляя его, – ничего не помогло. Появились санитары, удерживая Машу, сделали ей укол. Через несколько секунд она обмякла в их руках. Дмитрий стоял напротив, дрожа от напряжения и собственного бессилия. Потом вышел вон из палаты. Ему казалось, что он сейчас разговаривал с совершенно чужим человеком, а не с любимой, не с родной. И все же корил себя, что не сдержался. Ладонь жгло, словно на нее поставили порочное клеймо поднявшего руку на женщину. Еще через час в коридоре его нашел их врач.
– Я подпишу бумаги, – глухо проговорил Дмитрий. – Сделайте, пожалуйста, все возможное.
Тот кивнул, протянул ему папку с бумагами и ручку.
– И малыша я могу забрать?
– Конечно, – сказал врач. – Наши медсестры проведут вам инструктаж по уходу за маленьким ребенком, дадут на первое время питание. Но сразу же дома начинайте искать няньку или кормилицу.
В центре Дмитрий выяснил, куда эвакуировали Рузский филиал Института. Оказалось, что не так далеко от предыдущей дислокации – в санаторий имени Герцена под Кубинкой. В течение трех часов Лазарев пытался дозвониться по новому номеру до директора. Но Николай Петрович, видимо, был очень занят в связи с переездом. В конце концов Дмитрию удалось застать его на месте. С трудом ученый объяснил ситуацию.
– Все наладится, Дмитрий! – отозвался профессор. – Главное, что вы все выбрались из Зоны живыми. Приезжайте сюда. Работы много. Скачок Зоны нам ее умножил. Жилье для вас – правда, в общежитии – найдется. Мы пока все там. Потом попробуем улучшить условия. Местные санаторные врачи уперлись и уезжать в эвакуацию отсюда не хотят. Но я их додавлю. У нас тут теперь не санаторий-профилакторий, а серьезная, почти военная организация. А насчет малыша я поспрашиваю, кто вам сможет помочь.
Еще через три часа Дмитрий ехал в том же «газике». В центре ему выдали вещи для ухода за ребенком и питание, сам малыш спал у него на руках, крепко запеленатый местными акушерками. Лазарев смотрел на его маленькое личико, и оно ему казалось таким милым и умиротворенным. Дмитрий тут же с болью подумал о том, как Маша могла решить, глядя на такого кроху, что это чудовище.
В Институте ему временно выделили две комнаты в общежитии, чтобы во второй могла оставаться найденная профессором нянька. Малыш хлопот не доставлял, плакал редко, скорее хныкал, вел себя спокойно. Это позволило Дмитрию немного расслабиться и погрузиться с головой в работу.
Каждые выходные он ездил в Одинцово навещать жену. Возил маленького Сашку в коляске, которую нашел тот же профессор. Однако Машка по-прежнему не хотела видеть ребенка, коляска каждый раз оставалась стоять в коридоре. И через месяц мучений Дмитрий перестал брать сына с собой, перестал говорить о нем с женой. Машка тогда оставалась спокойной, не кидалась на него. И все же теперь Лазарев совсем ее не узнавал. Врач говорил, что они будут пробовать изменить тактику лечения. Но и это спустя какое-то время не помогло. На Дмитрия самого начала накатывать депрессия. Пока ему через год не предложили новую методику – лечение с помощью гипноза. Еще через три месяца Маша переступила порог их комнат в общежитии. Увидела уже вовсю ходившего малыша и застыла. Улыбка исчезла с ее лица.
– Кто это?
У Дмитрия все ухнуло вниз. «Неужели она ничего не помнит? Или под гипнозом заставили ее все забыть?»
– Это мой сын, Сашка, – проговорил он осторожно.
– Ты не говорил, что у тебя есть сын, – сказала Маша холодно. – Ну есть так есть. Ничего не поделать.
И прошла мимо в другую комнату.
– Мама? – пролепетал Сашка, с удивлением смотря вслед ушедшей женщине.
У Дмитрия все оборвалось в душе. Несколько мгновений он стоял потрясенный. Ребенок только что сказал свое первое слово. Четко, ясно и без сомнения. Только не понял, почему мать прошла мимо него. Лазарев решительно взял его за руку, поволок за собой, подвел к жене, смотревшей в окно.
– И твой тоже. Твой сын тоже! – с нажимом сказал он.
– Как хочешь, – равнодушно отозвалась Маша, не оборачиваясь.
Дмитрий постоял еще минуту, не зная, что делать, его трясло, потом пискнул Сашка, которому он слишком больно сжал ладонь. Отец увел малыша в другую комнату, одел и пошел вновь договариваться с нянькой, накануне освобожденной от обязанностей.
Еще год прошел, никаких изменений в состоянии Маши не происходило. Время от времени Дмитрий привозил ее в центр, где она раньше проходила лечение, но ничего нового ей там уже предложить не могли.
