– Если увидишь внутри молнии – выкидывай к чертовой матери и беги, – предупредил так же тихо Абрамов. – Пойдем вниз, посмотрим, что с первым экземпляром случилось. Я думал, что он на атомы разлетелся.
– Многие артефакты невозможно уничтожить. Некоторые видоизменяются, – заметил Захар.
Они спустились на восьмой этаж, подошли к пятну. Зарубин присел рядом, разглядывая. Артефакт был не похож на имевшийся потемневший образец «Слез Рузы». На бетонном полу лежал черный, гладкий блинчик диаметром приблизительно сантиметров семь.
– Это что такое, Захар? – спросил Абрамов. – Это ведь что-то другое?
– Не думаю, – задумчиво ответил сталкер. – Энергетика у них похожая. Нехорошая. Но этот уже не опасен. Мне так кажется.
– Давай заберем его и унесем отсюда подальше.
Захар надел защитные перчатки, осторожно взялся за артефакт. Но тот словно приклеился к полу. Сталкер достал нож, чтобы поддеть плоский блинчик. Попытка также не увенчалась успехом.
– Что такое?
– Не могу понять.
Зарубин нахмурился, расковырял немного бетонный пол ножом, сделав крошечную ямку, но поддеть артефакт так и не удалось. Сталкер поднялся, внимательно огляделся вокруг.
– Что было в этих комнатах? Тут сейчас слишком пусто.
«И ведь правда, – заметил про себя Абрамов. – Раньше тут стояли койки и оборудование. В палате на восьмом этаже никто не лежал. Но вот наверху находился раненый бандит и пара пациентов по соседству». Сейчас же на полу палаты не было ничего: ни обломков, ни какого-либо мусора, ни даже пыльной взвеси, которая все еще не осела в коридоре, в отличие от самого места взрыва.
– Я понял, – сказал вдруг Захар. – Тут сработало что-то вроде гравитационной аномалии. И, к счастью, она оказалась крошечной и кратковременной.
– То есть?
– Это, – Зарубин кивнул на черный блин, – все, что было в палатах, плюс обломки стен, пола и крыши. Могу поклясться, этот «блинчик» весит за несколько сотен килограмм, поэтому я его и не могу ни подцепить двумя пальцами, ни поднять.
Абрамов молчал, переваривая информацию и понимая, что на сегодня для него это уже было совсем чересчур. Потом сдался, решив не ломать голову, а просто поверить Захару.
– Эта штука может активироваться вновь? Что думаешь?
– Не похоже. Но оставлять ее тут нельзя, вы правы.
– Я объясню пожарным, пусть они придумают, как ее убрать отсюда. Пойдем пока вниз к профессору.
Лазарев лежал на койке, прикрыв глаза, и ждал.
– Как себя чувствуете, Дмитрий Владимирович?
– Получше вроде. Что там случилось, Ваня?
Абрамов рассказал о том, что теперь находится на месте операционной. Зарубин дополнил рассказ своей гипотезой о гравитационной аномалии. После этого Иван поведал о смерти Борового.
– Знаете, что я думаю, Дмитрий Владимирович? – сказал Абрамов. – Нам везло прежде, и мы с вами лечили неплохих людей. Но как только лимит энергии был исчерпан этими двумя – подлецом и бандитом, – в артефактах запустился механизм уничтожения.
– Ты слишком расфантазировался, Ваня, у артефактов не может быть никаких моральных настроек, – возразил профессор. – Все камни в итоге оказались или полностью разряженными, или же разряженными до такой степени, что их применение для лечения стало невозможным. Я думаю, что тут как раз возникла та ситуация, когда артефакт разряжается в полный ноль и только тогда запускается разрушительный механизм.
– Объясните на пальцах, профессор, у меня от сегодняшних событий кругом голова, и я уже ничего не соображаю, – попросил Абрамов.
– То, о чем я говорю, это тоже всего лишь теория, – сказал Дмитрий Владимирович. – Но мне кажется, в ней есть какая-то логика. Дай мне блокнот и ручку.
Иван покопался в ящиках стола у дежурной медсестры и принес профессору требуемое. Лазарев нарисовал шкалу от нуля до ста процентов.
– К примеру, это заряд нашего артефакта, – пояснил он. – Каждый раз на излечение расходуется какой-то объем энергии. Допустим, пятнадцать процентов ушло на диабетика, пятьдесят процентов – на шизофреника, а на третьего, с оторванными руками, – тридцать. Итого – осталось пять процентов зарядки.
– И?
– Мы пробуем излечить четвертого пациента с пороком сердца, но ему требуется сорок пять процентов «здоровья», артефакт «вычисляет» это и дает «отказ». В итоге пациент не идет на поправку, а пять процентов зарядки не расходуются, а по-прежнему остаются в артефакте.
– То есть вы хотите сказать, что если мы попробуем сейчас полечить пациента с зубной болью, то как раз этого маленького заряда артефакту хватит? И, израсходовав всю энергию, он взорвется? – поинтересовался Абрамов.
– Как-то так.
– Но мы ведь до сих пор не знаем, каким образом работают эти штуки. И возможно, ваша теория не верна.
– Все возможно, Ваня, – согласился профессор. – Я не настаиваю, что прав стопроцентно. Но у нас, к сожалению, нет инструментов для изучения явления и принципов работы артефактов именно с точки зрения физики.
– Но ведь и такая теория возможна: они отдают положительную энергию, а забирают отрицательную, которую накапливают и которая также набирает критическую массу? – сказал Абрамов.
Дмитрий Владимирович пожал плечами, но, судя по выражению его лица, теорию Ивана он не разделял.
– Что вы будете делать с оставшимися артефактами? – спросил Захар, все это время внимательно слушавший разговор ученых.
– Пока ничего. Поместим в специальное хранилище для подобных опасных и подозрительных артефактов, которых у нас уже прилично накопилось. Надеюсь, в случае чего оно выстоит. Людей там нет, и никто не пострадает, – сказал Лазарев. – Однако мы не довели исследования до конца.
– Вы сейчас шутите, Дмитрий Владимирович?! – воскликнул Иван. – У нас чуть половину госпиталя к чертям не разнесло. Да и как вы собираетесь продолжать эксперименты? У нас остался один не разряженный в ноль, как вы говорите, артефакт. Хотите еще один взрыв устроить, чтоб подтвердить теорию?
– Нужно искать новые образцы, Ваня. Я об этом уже говорил вчера. Если артефакты разряжаются, надо искать новые или способ зарядки старых.
– Так вы все-таки хотите отправить в Зону экспедицию? – спросил Зарубин, нахмурившись. – К Гиблому озеру? Не передумали?
– Да, Захар.
– После того, что произошло с последней экспедицией, вряд ли найдутся желающие, – заметил сталкер.
– Погодите, погодите, – прервал профессора Абрамов. – Давайте-ка проясним другой вопрос. Допустим, нам повезет и мы не только найдем артефакты, но нам еще и удастся вытащить их из аномалии. Как вы собираетесь контролировать процесс разрядки, профессор? С бандитом он шел абсолютно бесконтрольно. Если отталкиваться от вашей теории, артефакт просчитал, что заряда на лечение хватает, и запустил процесс. Только вот кнопки отмены на нем нет. Из панацеи от всех болезней артефакт превращается в опасное, уничтожающее все вокруг себя оружие. И вы считаете, что оно нужно человечеству?
