Дайсон недовольно буркнул, напоминая о себе, и снова вгрызся в кость. Добраться бы до мозга, но… Жаль зубы, они не казенные. Ладно, Кирц умеет раскалывать такие кости и вытряхивать из них самое вкусное…
Он насторожил уши: сье Обри вроде бы прекратила шмыгать носом и заговорила по делу:
– Я приходила на место преступления и искала следы в тонком мире, но ничего не ощущала. Пыталась гадать – всегда выпадала «Смерть» в сочетании с другими знаками, и я уловила закономерность: они описывали то, как именно наступила эта очередная смерть, или же последнее пристанище жертвы. Например, «Поток» – того несчастного выловили из канавы… Впрочем, я все это уже рассказывала сьеру Тари, во всех подробностях, так зачем повторяться?
– Он из другого отдела, сье, заклинатель, у них совершенно другие методы. Так что уж повторите, будьте добры, – сказала Лэсси. – Хотя в целом понятно: вы при помощи своего гадания пытались понять образ мыслей убийцы? Выяснить, что ему нужно? Почему он убивает именно этих людей и именно так?
– Ну конечно же… Но никак, никак не получалось… – Сье Обри снова всхлипнула. – И призвать духи покойных тоже не получалось, я будто на стену натыкалась… Но в последний раз – ах! Это действительно было прорывом, и смерть обратилась жизнью, и…
– И сье Дани теперь обитает внутри вас, – мрачно закончил Сэл. – Сье Кор, давайте к делу, иначе мы тут заночуем.
– Да, сьер! – Девушка вздохнула поглубже и спросила: – Не замечали ли вы, сье Обри, какой-нибудь закономерности в этих убийствах? Вы, судя по всему, хорошо разбираетесь не только в Древних знаках, но и во многом сопутствующем! Я уже проверила: фазы Луны на нашего убийцу явно не действуют, но ведь наверняка есть что-то иное, какие-то старинные праздники, ритуалы, почти везде позабытые…
– Я тоже об этом думала, сье, – шмыгнула носом сье Обри. – Но нет. Ничего похожего. Одно убийство случилось через три дня после праздника урожая по старому стилю, но и только. Думаю, это просто совпадение.
– Ясно, – сникла Лэсси. – Очень жаль… Я имею в виду, если бы в этих убийствах обнаружилась хоть какая-то система, то было бы проще…
– Так она есть, – сказал Арди.
– Ты через полгода сказать не мог? – вздохнул Сэл. – Ну? Что за система?
– Потрошат кого попало, а руки-ноги-волосы берут только у женщин определенного типа.
– Тьфу ты, я уж надеялся, ты что-то новое придумал…
– Не перебивай, дай доскажу. Может, убийства этих женщин как раз были по плану… то есть для ритуала, а все остальные – так, для отвода глаз?
– Я тоже об этом размышляла! – вклинилась Лэсси, которая странным образом перестала бояться коллег. – И проверила… Никакой явной логики в таком распределении нет. А если и есть, я ее постичь не в состоянии, простите. И потом, почему другие убийства настолько отличаются? Почему у женщин типажа сье Дани берут только волосы, руки и ноги, а у остальных – что угодно, в основном внутренние органы?
– Вероятно, убийца пытался пустить полицию по ложному следу, – пробормотал Сэл. – Мы ведь долго не объединяли эти дела в серию, так вдруг он на это и рассчитывал? Вроде как один тип режет женщин, а другой вынимает требуху из кого попало? Только не срослось, амулеты его выдали… Гм! Мы в допросной, вообще-то! Сье Кор, еще вопросы есть?
– Нет, сьер.
– Тогда идем. Работы еще непочатый край. Ищите, ищите хоть какую-нибудь зацепку, иначе не знаю, что шеф с нами сделает!
– Постойте, – окликнула их вдруг сье Обри чужим голосом. – Я вспомнила.
– Что, сье Дани? – подскочила к ней Лэсси.
– Человек, который снимал с меня кожу… Он негромко приговаривал про себя. Что-то вроде: «Ну хоть этой, может, на пару месяцев хватит…» – Женщина дернулась. – Простите. Я помню, что не должна завладевать этим телом, но я подумала – вдруг эти несколько слов хоть чем-нибудь помогут?
– Не переживайте, сье Дани, мы никому не скажем. – Лэсси взяла ее за руку. – Может, действительно что-то сложится. Любая зацепка важна, верно, Дайсон?
Тот негромко гавкнул.
– Больше ничего не помните?
– Только это… только это… – Лицо сье Обри исказила чужая гримаса: она крепко зажмурилась, чтобы не текли слезы. – Хотя… Было больно, когда он снимал кожу, именно тогда я очнулась. Когда резал – нет. Так бывает от очень острого лезвия – порежешься и не чувствуешь, только видишь, что кровь хлещет. Ренн однажды стал бриться без меня, я вернулась – вся раковина в крови, он залеплен сикось-накось газетами…
– Почему газетами? – не поняла Лэсси.
– Привычка. У нас прежде не было всех этих штучек… Ватных дисков, пластырей, безопасных бритв… Мужчины, если резали лицо, когда брились, прилепляли кусочек газеты или бумаги… ну… туалетной, чтобы остановить кровь. Вот Ренн и увлекся… Но я не о том говорила.
– Да, вы упомянули – инструмент был острый, – кивнул Сэл. – Это подходит к версии о бывшем… а может, и практикующем хирурге. Вряд ли известном, иначе Гутсен сказал бы, чей именно это надрез, но тем не менее достаточно умелом. Ладно, это мы еще обмозгуем… А теперь, сье Дани, отпустите сье Обри, будьте любезны. Нам нужно вернуть ее в камеру.
– Конечно. Только скажите, сьер: когда будет суд, мне позволят говорить?
– Не знаю, – честно ответил он. – На моей памяти ни одного такого заседания не было. Сье Кор? Вы, может, в курсе?
– Ну… герцогу Олсли предоставили тело – выбрали из приговоренных к смертной казни, как сказано в учебнике, – и позволили объясниться. Но то был очень громкий скандал, а как поступят теперь, не знаю, – покачала головой Лэсси. Дайсону очень нравилось наблюдать, как блестят ее волосы в искусственном свете. – Нужно спросить у сьера Тари – он, думаю, лучше разбирается в таких вещах. Нам на занятиях говорили о подобном только в общем, мы же не заклинатели.
– А о чем вы хотели поведать суду, сье? – спохватился Сэл.
– Подумала: быть может, мне позволят исполнить последнее желание?
– Какое?
– Попрощаться с Ренном, конечно же. И отнести ему… булочки…
Она коротко всхлипнула, моргнула, а в следующее мгновение на полицейских уставилась уже настоящая хозяйка тела.
– Я старалась ее удержать, клянусь! Но она намного сильнее меня… Наверно, мне и удалось призвать ее дух только потому, что у нее… у нее такая воля к жизни. А еще есть якорь, который держит ее в этом мире, – выговорила сье Обри. – Это ужасно… Просто ужасно… Вряд ли вы поймете, вы этого не ощущаете, а я чувствую ее боль постоянно!
– Надо Тари сказать, пускай понадежнее запечатает сье Дани, – буркнул Арди.
– Не надо! – воскликнула сье Обри. – Не надо… Иначе я с ума сойду в этой вашей ужасной темнице! А так… я с ней разговариваю. Эла рассказывает о войне, о… о всяком… Я ей даже завидую – такая непростая жизнь, но интересная! А я? У меня ничего… ничего…
