– Человеческую речь он еще явно не забыл, – ответил Тари, с интересом глядя на Килли, который с неожиданной для его габаритов резвостью вознесся едва ли не к потолку, чтобы избежать зубов Дайсона.
– Шеф, хватит! Я осознал! Шкаф же упадет!.. – выкрикивал Килли, цепляясь за верхнюю полку. – На вас упадет! И Лэсси опять будет бумажки разбирать!..
– Помогло, надо же, – констатировал заклинатель, когда Дайсон спрятал зубы и отошел в сторонку, не мешая Килли спускаться. – Интересно…
– Вы опять отвлеклись и забыли о Линсене, – тут же вставила Лэсси. Дайсон отметил, что мочки ушей у нее забавно порозовели. – Давайте хотя бы попробуем!
– Это вы забыли. О рыжеволосой женщине с фермы. Которая, если я правильно уловил вашу мысль, не появляется на людях года два или около того. Вероятно, соседям говорят, что она больна. А если ферма отдаленная, то соседи в гости не заходят. Встретят в городе или ближайшей деревне мужа, или кто там еще из родни имеется, услышат, что жива пока, но плоха, пожелают здоровья, и всё.
– А… а о ней пускай Вегурен поспрашивает.
– Нет, жалко парня, – искренне сказал Сэл. – Я знаю, кого наладить на это дельце. Робси знаете?
Лэсси помотала головой.
– А, не сталкивались еще, он был на этом… как его… повышении квалификации. Сам вырос на ферме, так что в лужу не сядет в прямом и переносном смысле. А по сезону сейчас как раз начинают временных работников на подмогу искать, вот он и проедется по округе, поспрашивает.
– Если его на первой же такой ферме наймут, я не удивлюсь, – проворчал Килли.
– Ну так он запросит побольше – не наймут. Заодно будет спрашивать звериного доктора – мало ли, у соседей лошадь захромала, просили узнать. И просто врача – у самого чирей вскочил на неудобосказуемом месте, так не ехать же из-за такой ерунды в город!
– Слухи пойдут.
– Не успеют. Робси носится стрелой на этой своей тарахтелке… ну, как его? Не мотоциклет, а вроде велосипеда с моторчиком? Неважно! Главное, четко обозначить ему задачу. А для этого – живо все за работу! – повысил голос Сэл. – Я сейчас к начальству, запрошу полномочия. Получим материалы из архивов – выберем самые перспективные фермы…
– В каком смысле перспективные? – не поняла Лэсси.
– В таком, что там должна быть хозяйка. Женщина в возрасте, значит, она или замужем, или вдова.
– Или сама хозяйствует.
– Маловероятно. В одиночку с фермой управляться тяжело. Хотя всякое бывает, – вздохнул Сэл. – Может, и старая дева. Знал я таких, брат с сестрой, всю жизнь вдвоем работали, а после его смерти она стала распоряжаться. Ничего, справилась. Ну да не о том речь! Главное, по датам рождения возраст женщин вычислить легко.
– И по документам они должны быть еще живы… – пробормотала Лэсси.
– Именно. С внешностью сложнее, но если как следует тряхнуть отдел регистрации, то они и фотографии выдадут.
– На тех фотографиях фермерше может быть шестнадцать, а сейчас – под пятьдесят, – мрачно сказал Килли. – Знаешь же, многие не заморачиваются и не меняют документы. Зачем, если никуда не выезжают? В город если только, по большим праздникам, но патрульные к таким людям не цепляются, сам знаешь.
– Неважно, главное, цвет волос различить можно.
– А может, она с возрастом начала краситься? – вставила Лэсси. – Вот как сье Обри. И на самом деле она вовсе не рыжая, а брюнетка. Или поседела рано.
Сэл застонал и схватился за голову. Дайсон наблюдал за ним не без злорадства.
– Чтобы фермерша красилась в рыжий? Не верю, – сказал Килли. – Ладно, если она от природы такая, но нарочно… Не такой они народ. В темный какой – может быть, да и то… проще косынку повязать. Моя жена, когда решила стать блондинкой, целый день проторчала в салоне и потом чуть не каждую неделю ходила – волосы-то отрастают, некрасиво. Если седину темным закрашивать, наверно, не так заметно, а когда свои темные и красить светлым… Целая история! Ну, в итоге она постриглась почти как Лэсси, потому что совсем волосы попортила.
– Будем надеяться, что ты прав, – кивнул Сэл. – В любом случае что-то делать нужно, потому как если сидеть на заднице ровно и не шевелиться, никто вместо нас Мясника не отыщет.
– А как же ловля на живца? – заикнулась Лэсси.
– Погодите. Сперва я получу разрешение начальства, потом отдел регистрации нам что-нибудь пришлет. Затем вы – поскольку именно вы у нас лучше всех работаете с информацией – вычислите самые подходящие фермы, а я тем временем проинструктирую Робси и, как только вы дадите список, отправлю его на дело. Ну а затем подумаем, как лучше обставить эту самую… ловлю. И никакой самодеятельности! – добавил он. – Дайсон, к тебе тоже относится, хоть ты и начальник отдела. Никаких отпечатков носа на посторонних записках без моей визы!
Тот только вздохнул. Впрочем, Сэл прав: если начать сейчас гоняться за непонятными покровителями Мясника, есть риск упустить всех. Конечно, Дайсон неплохо запомнил типа, который говорил с Лэсси в клубе, но это точно не главарь. Так, кто-то из достаточно доверенных подручных, который все равно не в курсе самых важных деталей. Он и о Мяснике не факт, что знает, если только в общих чертах. За побег Линсена и его устройство на новом месте наверняка отвечали совершенно другие люди… которых, может, и в живых-то уже нет.
«Что же такое придумал Линсен, раз его оберегает явно не последний человек в столице… или даже двух столицах, да еще позволяет ему резать прохожих? – задался вопросом Дайсон. – Будто у такого типа нет тех, кого всегда можно пустить в расход, и дело будет шито-крыто, тела даже не найдут…»
Вероятно, они по каким-то причинам Линсену не подходили? Или их оказалось маловато? Ну в самом деле, не дадут же ему вырезать всю банду или там бордель целиком! Наверно, и так, и этак, решил Дайсон. Органы Мясник брал у молодых и относительно здоровых, а среди той публики таких поди поищи… В смысле, молодых хватает, а вот здоровье… Разве что Райни был относительно годным, но почему его просто не заперли в какой-нибудь каморке и не дали Мяснику сделать дело?
Хм!.. А что, если покровитель знать не знает о похождениях Линсена на стороне? Нет, быть не может. Он должен был слышать о маньяке. А вдруг слышал, но по каким-то причинам не связал с Линсеном? Ну, скажем, тот у него под колпаком, выполняет какую-то работенку, получает плату натурой, в смысле органами, так зачем ему рыпаться? А кромсает прохожих кто-то другой. Могут так решить?
Вряд ли: если уж за Линсеном так тщательно присматривают, то едва ли отпустят его в одиночку на ночную прогулку. Да и покровитель не поверит, что в столице внезапно завелся маньяк, которому нужно то же самое, что Линсену. Ну разве только этот маньяк стремится очернить Линсена и потому… Нет, это уже бред какой-то!
Дайсон даже головой встряхнул, чтобы выкинуть оттуда дурацкие версии. Ответ наверняка лежал на поверхности. И, скорее всего, связан был с врачебной деятельностью Линсена: ведь не зря же он изымал органы у тех нищих бедолаг? Что он с ними делал? Вряд ли пожирал, хохоча: у него хоть крыша и не на месте, но на обычного маньяка он никак не тянет. И на суде он говорил о высшей цели, но какой? Что он такое изобрел или пытался изобрести? Правда, что ли, намеревался научиться пришивать людям чужие органы?
