Шпульке вдруг стало завидно, и она выпросила у доцента позволение посидеть на другом камне, тоже с номером. В результате пир прошел довольно оригинально, так как все блюда приходилось таскать к двум «сидельцам». Правда, все отнеслись к этому с пониманием, а в середине ужина к ним присоединился фотограф с кадыком, сбежавший от настойчивых уговоров ученого. Они с Янушеком тут же углубились в страшно увлекательную беседу об электропроводке. Абсолютно не разбиравшаяся в этом Шпулька даже не силилась понять, в чем суть дела.
После длительного и профессионального обмена мнениями Янушек поинтересовался, откуда это фотограф так хорошо разбирается в электричестве.
— А я вовсе не фотограф, — ответил тот. — Я по профессии электрик и работаю в проектном бюро, а фотография — мое хобби. Специализируюсь на съемке произведений искусства, архитектурных памятников, фрагментов интерьеров и т. п. Это мне и в работе помогает...
— А что вы в Мослах будете делать? — вырвалось у Шпульки.
— В каких-таких мослах? — неуверенно спросил Янушек и кивнул в сторону захоронения. — В тех, что здесь?
— Нет, это поселок так называется, — пояснил фотограф-электрик. — Мослы. Там у меня двойная работа. Надо провести инвентаризацию электрохозяйства и сделать фотографии некоторых архитектурных деталей. В замке. А что, вам эти Мослы знакомы?
— Нет, я только о них слышала. Случайно. Там один тип руку сломал.
— Это вы серьезно? — фотограф почему-то разволновался. — Руку, говорите, сломал? В Мослах? Вы уверены ?
— Так мне рассказывали. Его жена сказала, что это случилось две недели назад. А больше я ничего не знаю. А что?..
— Да нет, ничего, — пробормотал фотограф и обратился к обсуждению электротехнических проблем с Янушеком.
К этой теме специалист-универсал вернулся перед самым отъездом, когда все рассаживались по машинам. Загрузив в свой автомобиль все громоздкое оборудование, он подбежал к Шпульке.
— Я бы хотел вас расспросить о том типе в Мослах, — быстро начал фотограф, сильно смущаясь. — Что там у него вышло с рукой? Вы знаете подробности?
Шпулька отвела взгляд от того места, где за деревьями только что исчез мотоцикл, увозивший Тереску и Робина.
— Нет, не знаю, — ответила она. — Только то, что вам рассказала. И жена его, похоже, знала немногим больше, так как лежала в роддоме и ее известили, кажется, телеграммой. Был в Мослах и сломал руку. Да, вроде он еще машину разбил.
— И машину! Холера! Тут такое дело...
Фотограф смущенно поскреб подбородок, и кадык на худой шее забавно задвигался. Шпулька вопросительно смотрела на него.
— Знаете ли, — наконец решился он. — У меня к вам огромная просьба. Если бы вы узнали об этом поподробнее. Извините, что голову вам морочу, но мне уж совсем неудобно расспрашивать эту жену или самого потерпевшего. А вы все-таки с ними знакомы. Если вдруг что-нибудь узнаете, не сочтите за труд, позвоните мне, пожалуйста. Вот моя визитная карточка, я сюда еще рабочий телефон допишу... И очень вас прошу, никому об этом не рассказывайте. Ну, что я расспрашивал... А то меня совсем засмеют. Очень вас прошу...
Фотограф всучил обалдевшей Шпульке свою визитку и почти бегом кинулся к авто. Девчонка долго смотрела ему вслед, затем машинально спрятала карточку и медленно направилась к машине, откуда ей уже нетерпеливо махали Зигмунт с Янушеком. Странное поведение фотографа-электрика совершенно вывело ее из равновесия.
* * *
Опавшие листья и сухие стебли горели неохотно и дымили, как старый паровоз. Тереска вырывала остатки сухих растений, а Шпулька сгребала их граблями поближе к костру. Осенние работы в саду были настоящим отдохновением после утомительных школьных будней.
— Ну, знаешь, если он даже не проявился, то или умер, или просто свинья, — вынесла суровый приговор Шпулька, подбрасывая в огонь очередную охапку сухих листьев.
Тереска выпрямилась над грядкой.
— Ни то, ни другое. Я как раз вспомнила, что не оставила своих координат. Совсем из головы вон, а она тоже не подумала, не до того было.
— И очень жаль, — расстроилась Шпулька. — А я так надеялась... Хотела узнать, как он эту руку сломал.
— На что тебе? — удивилась подруга, снова принимаясь выдирать стебли. — Двести злотых, конечно, пропали. Ну, да я не в претензии.
— Слушай, а может, ты к ним сходишь?
— Спятила? Ни за что! Исключено! Во-первых, можно подумать, мне эти двести злотых нужны, а во-вторых, я их адреса не помню. А все новые районы на одно лицо, мне их квартиру ни в жизнь не найти!
Шпулька продолжала подгребать листья к костру.
— Если ты такая гордая, могла бы и не брать свои двести злотых, — предложила она не слишком уверенно.
— Это был бы полный маразм. Ну а тебе-то какой интерес?
— Хочу знать, как он руку сломал.
— Что вдруг на тебя нашло? Собираешь статистику сломанных рук?
Шпулька молча «грабила» листву. Тереска снова выпрямилась и посмотрела на подругу со все возрастающей подозрительностью. Та упорно трудилась, делая вид, что не замечает бросаемых на нее взглядов.
— Ладно, — сдалась она в конце концов. — Слушай. Ты заметила тех фотографов у могилы вождя?..
Не прерывая подругу, Тереска выслушала рассказ о странном поведении фотографа с кадыком. Шпулька подтянула к себе грабли и оперлась о них.
— И просил никому ничего не говорить, а то, мол, будут над ним смеяться, — закончила она. — Все это маловразумительно. Мне показалось, он опасался, уж не сам ли он сломал тому типу руку, может, в темноте или по пьянке...
— Пусть тогда радуется, если все только смехом кончится.
— Да уж... Так он про эту руку расспрашивал. Я-то рассчитывала, что ты мне поможешь все выяснить. Как же теперь быть?
— Ничего не поделаешь. Не судьба.
Вернувшись домой довольно поздно после как всегда жутко затянувшегося провожания Шпульки до автобуса и увидев в гостиной человека с рукой в гипсе, Тереска сразу поняла, кто это такой. Пришлось только пожалеть, что Шпулька так рано ушла. Мужчина был среднего роста, худощавый, производил очень приятное впечатление и ничуть не походил на идиота. К тому же принес прекрасный букет гвоздик.
— Прошу прощения, что я явился так поздно! — кинулся он извиняться с самого начала. — Это же целая эпопея, как я вас нашел! Я бы сразу прибежал, чтобы вас поблагодарить, жена без слез о вас вспоминать не может, да ведь вы адреса не оставили. Я вас нашел, можно сказать, по цепочке. Жена припомнила фамилию той пани, от которой вы ожидали записки там, в роддоме, пани Беднарская, правильно? Так вот. В роддоме мне дали ее адрес, я — туда, а дома-то, оказывается, нет! Снесли. Я догадался, что пани Беднарская не погребена под руинами, а переехала, я — в жилконтору, получил новый адрес. Помчался по этому новому адресу, а пани Беднарская, оказывается, вас не знает, зато знает вашу подругу, дала адрес семейства Букатов. Я полетел к Букатам, где вашей подруги не застал, а только ее мать, которая вашего адреса не помнила. Зато она знала вашу фамилию и нашла ваш телефон. И вот я здесь. Пришлось немного побегать, вы уж меня простите, что не сразу пришел, так ведь отцовские обязанности, знаете ли. Да и не везде мне сразу ответ давали, в том же роддоме... А жена все время выпроваживает гулять с ребенком, благо я на бюллетене...
