Из груды битого камня торчали ноги. Под стеной лежало несколько «ксюх», запасных магазинов к «укороту» не было. Плохо! У меня в подсумках магазины под 7,62.
Посмотрел из-за обвалившейся стены наружу, рядом вроде никого нет. Присел над завалом и стал разбирать его, отбрасывая камни в сторону. В глазах потемнело, голова закружилась, сознание взмолилось, чтобы я перестал таскать тяжести и немного полежал в обмороке, но я его послал куда подальше, закусил до боли нижнюю губу так, что из нее полилась кровь, и продолжил откапывать человека.
Убрал очередной камень и понял, что зря старался, обе ноги были отдельно от тела, а вся верхняя часть туловища представляла собой перемешанный фарш из костей, мяса, вылезших наружу внутренностей и обрывков формы.
Устало плюхнулся на задницу и тупо уставился на кусок ноги в армейском ботинке, которую я по-прежнему держал в руке.
Снаружи послышался тихий скрип осторожно ступающего по камням человека. Странно, вроде других звуков я не слышу, хотя бой должен продолжаться, а вот тихое шуршание осыпающихся под подошвами камешков слышу. Я встал в полный рост и ждал, когда крадущийся пройдет мимо. Тупая боль в затылке парализовала мои движения, и мне даже мысль не пришла в голову, чтобы достать из кобуры пистолет.
Вновь зашуршало, и по кромке каменного завала промелькнула фигура в светло-песчаном камуфляже. Высокие песчаные берцы, шлем с пристегнутой экшн-камерой, бронежилет миниатюрных размеров, пристегнутые по бокам подсумки для магазинов, в руках автомат необычной формы и дизайна, на глазах темные очки. «TAR-21» – опознал я «уродца».
Все увиденное я отметил инстинктивно, как будто смотрел на экране телевизора сюжет об очередной войнушке где-то на краю мира.
Боец заметил меня, остановился, потом вскинул автомат и что-то крикнул:
– …уки… ерх! – закричал противник.
Чего он орал, я не понял. Абракадабра какая-то?!
Я хотел было приветливо помахать ему рукой, мол, все нормально, не стреляй!!! Даже начал поднимать руку, совершенно не понимая, что так и держу в ней окровавленный обрубок ноги. Боец попятился назад, немного опустил автомат вниз и нажал на спуск. «Тавор» разродился длиннющей очередью – пули раскаленной, свинцовой струей ударили в землю между мной и стрелком. Автомат захлебнулся, враг очумело посмотрел на меня, потом на автомат, сделал шаг назад, оступился на камнях и плюхнулся на спину. Автомат отлетел в сторону, боец уставился на меня глазами, полными ужаса, и неожиданно закричал во все горло:
– А-аааа!
Этот крик вывел меня из ступора и немного отрезвил. Я заметил ногу, которую по-прежнему держал в руках. Ногу бросил в стрелка, быстро подошел к нему, на ходу вытащил нож из кармана разгрузки и тут же вонзил клинок в глаз вражеского бойца. Ножевая сталь легко пробила пластик очков, вонзилась в глазницу, а оттуда в мозг. Укроп несколько раз дернул ногами и затих.
Руки работали сами собой, совершенно не полагаясь на контуженый мозг. Подхватил автомат, выпотрошил подсумки, набив трофейными магазинами карманы на своей разгрузке. Свои магазины сложил аккуратной стопкой рядом с заколотым врагом. Выдернул нож, вытер его об штанину и вернул на штатное место в ножнах на разгрузке.
Сменил магазин в автомате. Ага! Судя по выбитым на корпусе символам, это у нас не оригинальный израильский «Тавор», а его хохляцкая реплика – «Форт-221». Калибр 5,56. Емкость магазина – 30 патронов. Полных четыре магазина. С разгрузки заколотого снял еще две американские осколочные гранаты «М-67».
Шлем где-то потерялся. Ощупал голову, на макушке длинная борозда, которая уходит к левому виску.
Отстегнул ремешки на шлеме поверженного врага, снял с него трофей, кое-как протер натекшую в шлем кровь и водрузил его себе на голову.
В голове по-прежнему набатом гремели колокола, перед глазами крутили карусель яркие круги света, а внутренности пытались сбежать через рот. Идти было тяжело, ноги, как две колоды, налитые свинцом.
Сквозь вату контузии донеслись звуки близкого боя. Пошел на звук выстрелов и взрывов. Прошел один разрушенный дом, потом второй, еще один. Впереди огромным костром горит украинский «КрАЗ». Метрах в пятидесяти от пожарища россыпь небольших окопчиков, усиленных деревянными ящиками, наполненными землей.
В окопах десятка полтора бойцов, все вооружены такими же как у меня «Фортами», из тяжелого «АГС» и «Утес», несколько «ПКМов». В отдельном окопе двое, один в натянутой на лицо черной «балаклаве», второй чего-то истошно орет в тангенту радиостанции.
Укропы отстреливаются из всех стволов, не жалея БК.
Меня заметили, тот, что в «балаклаве», машет рукой и кричит. Я махнул в ответ, потом вскинул автомат и всадил длинную очередь в лежащих в отдельном окопчике. Перезарядил автомат, вновь вскинул и открыл огонь. Расстояние плевое, меньше пятидесяти метров, даже из уродца «буллпап» промазать невозможно.
Сменил магазин, открыл огонь!
Обороняющиеся бандерлоги вначале не поняли, что их атакуют сзади, но потом сообразили, откуда исходят угрозы, и сыпанули в ответ.
Вставил в приемник последний магазин и выпустил его одной длинной очередью.
Шел в полный рост, не пригибаясь и не кланяясь пулям. Все равно убьют, здесь спрятаться негде, да мне и не надо. Я шел умирать… и убивать!
Отбросил ненужный автомат, выдернул из кобуры «Глок», открыл огонь. Отстрелял магазин.
Удар в грудь! Упал на спину. Дыхание сбилось, дышать невозможно, хватаю воздух широко раскрытым ртом и никак не могу вздохнуть. Кое-как получилось вздохнуть, нащупал на разгрузке железное «яблоко» гранаты, вытащил ее из подсумка.
Дернул чеку!
Сил бросать нет, держу гранату в руке, еще немного, разожму пальцы и…
На меня навалились сверху, гранату выдернули из пальцев, расплывчатое пятно перед глазами никак не желало фокусироваться, а потом я провалился в липкий омут беспамятства.
* * *
Стакан, наполненный горячим чаем, обжигал пальцы. Держать было больно, но я терпел, ожога не будет, и то хорошо. В начале мая в Крыму обычно стоит теплая погода, в иной год можно уже купаться. Эта весна выдалась аномальной. Видимо, природа обиделась на частое применение оружия массового поражения и решила отомстить вредным людишкам. Буря с промозглым, сильным, леденящим ветром продолжалась уже третий день подряд. Температура днем выше десяти градусов не поднималась, а по ночам срывалась в небольшие минуса.
Черный дождь больше ни разу не лил, зато появилась новая хрень – желтый туман. Густые облака желтого цвета иногда появлялись в низинах по утрам, через пару часов они рассеивались, но растительность в тех местах чернела и со временем сгнивала.
Разыгравшаяся буря пришлась как нельзя кстати, она дала нам так необходимую передышку. Если бы не непогода, то укры с бармалеями задавили бы нас числом.
Золотое Поле, Кировское и даже Владиславовку пришлось оставить. Из Золотого Поля мы просто отошли, вернее, отошла группа бойцов Кожанова, которая пришла нам на выручку в самый последний момент, а меня и еще двоих раненых парней вынесли на руках.
