– А чего нельзя? Пусть приходят, попробуют.
После ужина в кузне оказалось довольно-таки тесно. Строилась-то она, конечно с запасом, но то, что там соберется столько народу, никто не предполагал. Кузькин инструмент был вычищен и развешен по стенам, в основном для того, чтоб не мешал. Оба стола были заняты, и даже остывший горн накрыли досками, и теперь Юлька раскладывала на нём свои инструменты. Каждый нож укладывался на свой кусочек бересты, на котором Тимка свинцовым карандашиком наметил нужную форму лезвия.
Остальные девчонки собрались за своим столом и уже раскладывали пузырь, чего-то размечая на нём верёвочками и постоянно сверяясь с нарисованным на бересте чертежом. На втором столе в одном углу складские мальчишки собирали и клеили счёты, а на другом над кучей бересты склонились Кузнечик, Леонид и Алексей. Макар на своём табурете отсел подальше, чтоб и не мешать, и видеть хорошо, возле него примостилась Красава, не сводящая с Кузнечика глаз и о чем-то размышлявшая. Митяй и прилипший к нему Савушка пытались обжить крохотный кусочек угла, наблюдали за Тимкиными действиями, стараясь запомнить название инструмента и сразу подавать его, как только он понадобится.
– Да оно понятно, что ложку каждый дурак знает и размечать там нечего, – втолковывал Кузнечик Швырку. – Но это только такая, что каждый дурак и знает. Ну-ка, Савушка, покажи ещё раз.
Малец без всякого испуга на этот раз достал из-за пояса ложку, развернул тряпицу и протянул Тимке. Лёшка присвистнул.
– Вот смотри, берёшь ты кап, пилишь его день, потом сушишь полгода, заготовка трескается, ты, наконец, выбираешь подходящую, промахиваешься с размером, и что дальше? Нет, ты будешь крутить заготовку и так, и эдак, размечать её между трещинами, угадывать, как они идут внутрь заготовки, а ещё смотреть рисунок дерева, чтоб самый красивый лёг на черпачок. Вот когда ты всё это увидишь и на заготовке ложку отрисуешь, тогда можно браться за резец. Так что весь инструмент тебе прямо сейчас не надо, только вот этот.
Тимка развернул свёрток и начал доставать оттуда простой, без всяких излишеств, но точно сделанный инструмент.
– Карандаш и чертилка. Один из свинца, вторая из стали. Держишь в правой руке, вот и клади справа. Линейка. Раз карандаш справа, то линейка слева. Циркуль. Всегда кладёшь справа, вот тут повыше. Два угольника – ещё выше. Это транспортир, углы откладывать. Используем редко, значит слева, за линейкой. Лекало, с ним надо очень аккуратно, дерево тонкое, ломается быстро. Кладём слева и выше.
Макар наблюдал за Тимофеем и тихо удивлялся. Перед ним сейчас сидел совершенно другой Кузнечик, которого он и не видел раньше. Сдержанный и спокойный, без каких бы то ни было цветистых выражений, он точно и немногословно описывал назначение каждого инструмента и его место. Манера, конечно, явно с кого-то скопированная, объяснение явно за кем-то повторялось, но получалось у него хорошо. Создавалось впечатление, что не первый раз он это объясняет. В двенадцать лет и уже свои ученики есть? Ну нет, это вряд ли. Скорей, подмастерье… А вот интересно, у наставников подмастерья бывают? Тех, кого учат учить?
– Теперь ставлю задачу, – процитировал Тимка командира гонцов, и все невольно улыбнулись. – Нужна серёжка в виде снежинки, вот такой примерно размер, вписывается в круг. Умеешь без разметки? Нарисуй!
Тимка подвинул Швырку кусок бересты и придавил его карандашом. Тот, почувствовав вызов со стороны сопляка, взял карандаш и принялся медленно, но довольно аккуратно рисовать круг.
– Не пойдёт, – остановил его Кузнечик, когда тот попытался продолжить работу. – Вот тут не ровно.
Швырок посмотрел, согласился и поправил.
– А теперь тут не ровно. Угол с новой линией получился.
Швырок опять поправил. Лёнька, уловив Кузнечкову игру, хмыкнул и пихнул приятеля в бок.
– Вот тут опять не ровно.
Швырок править не стал, сосредоточенно осмотрел рисунок и произнес:
– Я понял. Если ещё поправлю, то, может, и будет ровно, но уже непонятно, по какой линии рисовать. А как с разметкой?
– Хорошо, – улыбнулся Тимка, внезапно становясь похожим на обычного себя самого. – До меня так неделю доходило. Снежинка – это просто.
Тимофей пододвинул к себе бересту, не глядя, взял чертилку с раз и навсегда закрепленного за ней места и принялся объяснять, причём объяснения, несмотря на краткость, занимали чуть ли не большее время, чем сами действия.
– Окружность всегда начинается с центра. Пусть он будет здесь, – чертилка наметила укол посреди куска бересты и отправилась на своё место. Точно так же, не глядя, Тимофей подхватил циркуль. – Вторая важная для круга вещь – это радиус. Снежинка будет вот такая, значит вот примерно так и раскрываем ножки циркуля. Особая точность сейчас не нужна. Рисуем круг. Р-раз и два. Готово. Ровно?
Мальчишки медленно кивнули. Действия Тимки были расписаны по шагам и напоминали воинский устав, только воями его были инструменты. И, надо сказать, у него очень неплохо получалось ими командовать.
– Теперь делим окружность на шесть частей. Вначале пополам, линейкой. А теперь циркулем остальные точки. Шесть лучей готовы. Без разметки повторить попробуешь?
Швырок потряс головой.
– Не, я не возьмусь, – чуть ли не дословно он повторил слова, сказанные Кузькой несколько дней назад. – А ложку тоже просто разметить? Вот такую, как у тебя, востроносую.
– Ложку ещё проще, – Кузнечик взял образец в руки. – Вот смотри, черпачок. Сзади – это часть одной окружности, нос – часть другой. А вот эти линии, что по бокам и их соединяют, называются сопряжениями. – Тимка опять взялся за бересту. – Эта линия – ось. С неё и начнём. Длина черпачка вот такая, – Тимка приложил ложку к бересте и сделал две засечки. Ширина сзади вот такая, и на носу тоже отметим. Две окружности, полностью даже рисовать не надо. Одна, вторая. А теперь прикладываем лекало и выбираем, как будем эти круги сопрягать. Вот так ложка выходит слишком худая, а вот так – слишком полная. Сдвигаем, р-раз… И два. Разметка готова, – протянул он бересту ошарашенному Швырку.
– Добрая вещь этот твой циркуль, – прокомментировал увиденное Алексей. – Точная. Ты б такую к самострелу приладил, вдруг поможет точно стрелять?
Тимка задумался.
«Циркуль на самострел? Циркуль не циркуль, а есть такая штука, которую папка с Журавлём на лук приспособить хотели, да не пошло чего-то. Так тот прицел на полке и валялся, я и игрался с ним время от времени. Вот интересно, а в дедовой котомке латунь есть?»
Времени оставалось мало, так что обещанную сказку слушали, не перебивая, тем более что Елька с Любавой её уже знали, а они как раз обычно и обсуждали активнее всех. Вопросы начались потом. Красава компетентно объяснила, что ничего волшебного в чудище нет: год в лесу посидишь, и не так запаршивеешь. А цветок аленький – папоротниковый, наверное. Знамо дело, такого обычный человек просто так не сорвёт. Наверняка витязь увидел и попал – сам взять не мог и уйти тоже не мог. А могла и ведьма приворожить, чтоб охранял. Бабуля и не такое умеет. А расколдовать его просто – помыть и всего делов-то. Только такого и впрямь сначала полюбить надо, иначе чего этого козла мыть? В оценке действий сестёр все тоже сошлись единодушно – с роднёй так не поступают! На этом Елька отправилась со своим десятком спать, не забыв поинтересоваться у Кузнечика напоследок, а ей аленький цветочек получится? На что тот ответил, что цветочек получится, а вот аленький не обещает.
