Если мы хотим сделать рабочие места этичным пространством, то должны менять корпоративную культуру. В феврале 2018 года мы с коллегами придумали онлайн-инструмент, призванный документировать случаи дискриминации и домогательств и сообщать о них. Он называется Spot (talktospot.com) и использует бота, с которым вы можете поболтать, когда переживаете неприятные ситуации на работе. Вы просто обмениваетесь сообщениями, только при этом говорите не с другом, а с чат-ботом, умеющим задавать верные вопросы. Кроме этого, в отличие от друга или представителя кадрового отдела вашей компании, Spot не судит и не оценивает вас. Он рядом, просто чтобы помочь вам обрести голос, он создает запись, которую вы можете сохранить, если захотите поделиться ею с кем-то или немедленно доложить о происшествии работодателю. Бот стимулирует сообщать о случаях домогательств и дискриминации работодателям и способствует точности рассказов о таких случаях. Spot также помогает компаниям лучше справляться с трудностями, когда они возникают, предлагая поддержку для процесса обработки жалоб. Мы хотим, чтобы работники могли высказаться, и поддерживаем организации в построении более безопасной деловой культуры.
Поощрение людей задумываться об этических последствиях своих поступков внутри и вне компании — важный шаг к улучшениям. Если мы хотим, чтобы у нас были здоровые компании, этичные компании, нам нужно говорить друг с другом, если что-то идет не так. Нам следует создать культуру, в которой люди знают, что их опасения будут приняты во внимание, а не проигнорированы. Нам нужно воспринимать разоблачения и сообщения о случаях дискриминации и домогательства как положительные действия для группы, а не как то, что изолирует человека, набравшегося храбрости высказаться, ведь неэтичное поведение — это зачастую не результат действия испорченных людей, а последствия сложившейся порочной корпоративной культуры.
Это особенно верно для корпоративной среды, которая призывает нас рассуждать о людях как о деньгах: об их стоимости, прибыльности, о затратах на них. Мы должны не забывать периодически отступать назад, помнить о том, что за цифрами стоят живые люди. Не стоит позволять корпорациям и самим себе действовать как психопаты, просто сведя все сложные проблемы к вопросу денег.
Нам отчаянно нужно изменить корпоративную культуру, задаваться вопросами не только о том, что мы можем сделать или сколько денег можем заработать, но и о том, что нам следует делать.
Пришло время для революции: нужно изменить то, как бизнес говорит о людях, животных и планете, иначе мы превратимся в корпоративных каннибалов.
Влияние культуры на плохое поведение может простираться далеко за пределы конференц-залов. Мы описали полный круг: вернулись, возможно, к самому печально известному злодею всех времен — Гитлеру. Мы обсудим общество, которое он помог создать, а также — как легко мы втягиваемся в совершение бесчеловечных поступков. И мы узнаем о разрушении, неизбежно последующем за потерей идентичности, если прогнемся под этику, в которой за нас решают другие.
Безумие единиц — исключение, а безумие целых групп, партий, народов, времен — правило.
Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла
8. И я ничего не сказал. Наука соглашательства
О нацистах, культуре изнасилования и терроризме
Когда Гитлер пришел к власти, у него имелось немало сторонников. Среди них был ярый антисемит — протестантский пастор Мартин Нимёллер
[254]. Со временем, однако, Нимёллер понял, какой вред наносит Гитлер, и в 1933 году вошел в группу оппозиции, состоящую из представителей духовенства — Чрезвычайный пасторский союз (Pfarrernotbund). За это Нимёллера в итоге арестовали и отправили в концентрационный лагерь, где, наперекор всему, он выжил.
После войны он открыто говорил о соучастии граждан в холокосте. В это время он создал одно из самых знаменитых протестных стихотворений, в котором говорилось о рисках политической апатии. (Заметьте, что история текста стихотворения сложна, Нимёллер так и не написал окончательного варианта, называя разные группы в зависимости от того, перед кем он выступал, и я даю одну из предположительно доработанных версий.)
Сначала они пришли за социалистами, и я промолчал —
Ведь я не социалист.
Затем они пришли за членами профсоюзов, и я промолчал —
Ведь я же не член профсоюза.
Потом они пришли за евреями, и я промолчал —
Ведь я не еврей.
Затем они пришли за мной — и никого не осталось, чтобы заступиться за меня
[255].
Это горькое высказывание. На мой взгляд, оно показывает, как опасно делать вид, что нас не касаются проблемы общества. Оно говорит о соучастии, которое идет рука об руку с безразличием. И заставляет нас задуматься, почему мы часто бездействуем, когда люди вокруг нас страдают.
Мы можем ответить на гипотетические этические дилеммы нравственным негодованием. Мы можем думать, что если жестокий лидер-ксенофоб попробует прийти к власти, мы отстоим свои ценности. Что мы бы никогда не смогли вовлечься в системное угнетение евреев, или мусульман, или женщин, или других меньшинств. Что мы не позволим истории повториться.
Миллион пособников
Но и история, и наука ставят это под сомнение. В 2016 году, нарушив клятву хранить молчание, данную 66 лет назад, 105-летняя секретарь Йозефа Геббельса сказала: «Сегодня люди говорят, что они бы выступили против нацистов, — и я верю, что они искренни, но, поверьте, большинство из них не сделали бы этого»
[256]. Йозеф Геббельс был министром пропаганды Третьего рейха во времена Гитлера, и он способствовал разжиганию войны нацистами. Геббельс упростил осуществление действий, считавшихся почти во всем мире злом; когда стало ясно, что Вторая мировая война проиграна, покончил с собой вместе с женой, предварительно убив своих шестерых детей — отравив их цианистым калием.
Чудовищные поступки, совершаемые людьми, ведомыми идеологией, — это одно, но соучастие «обычных» немцев в холокосте оказалось за пределами чьего-либо понимания. Ученые решили исследовать, как можно было вовлечь в кошмар все население страны. Милгрэм придумал свои знаменитые эксперименты (о которых я уже рассказывала в главе 3) после суда 1961 года над одним из ответственных за принятие «окончательного решения»
[257] оберштурмбаннфюрера СС (подполковника) Адольфа Эйхмана, который прославился тем, что заявил, будто «всего лишь исполнял приказы», когда отправлял евреев на смерть, — впрочем, как и другие высокопоставленные нацисты в ходе Нюрнбергского процесса несколькими годами ранее. «Могло ли произойти так, что Эйхман и его миллион пособников в холокосте всего лишь следовали приказам? — задался вопросом Милгрэм. — Можем ли мы всех их называть пособниками?»
[258]
