Я остановилась, пытаясь перевести дух, с сердцем, колотившимся от страха прямо под горлом. Сколько ни бегай, а конец всегда будет только один, ведь от судьбы не убежишь, а у меня в этом городе нет никого, кто мог бы дать мне еды, возможность переодеться в сухую одежду и предоставить угол для ночлега.
Мои размышления были прерваны мальчишкой, который бесцеремонно взял меня за руку и повлек за собой.
— Идемте, мисс Катриона, — сказал он, — тут недалеко.
— Постой, — я вырвала у него свою руку, — ты сперва скажи мне — кто вы такие и что вам от меня надо?
— Мы-то… — начал было говорить мальчишка, но тут его прервал еще один персонаж, скорее всего, появившейся в переулке все из той же боковой двери. Это был высокий, худой молодой джентльмен, подобно священнику одетый во все черное. Черными были широкополая шляпа, длинный прорезиненный плащ, тяжелая трость и надетый под плащом хороший костюм.
— Помолчи, Эннис, — сказал незнакомец, — лучше проследи, чтобы к нам на хвост незаметно не упал еще один шпик. И вообще, я хочу тебя поблагодарить. Сделано было очень хорошо. А сейчас проваливай, и чтобы тебя не видел никто, а ты при этом видела всех.
— Слушаюсь, сэр, — по-военному ответил мальчишка, который, собственно, оказался девчонкой, и быстрым шагом пошел обратно, к выходу из переулка.
— А теперь, мисс Катриона, — немного насмешливо произнес незнакомец, — вы возьмете меня под руку, и мы, как порядочные люди, пойдем туда, где молодой леди будет представлено все необходимое, чтобы та могла привести себя в порядок.
— Нет, мистер — не знаю, как вас зовут, — упрямо сказала я, — сначала вы мне должны сказать — кто вы такой и что вам от меня надо?
— Какая вы упрямая, Катриона, сразу видно — настоящая ирландка, — вздохнул незнакомец. — Если вам нравится, то вы можете называть нас волонтерами ирландской королевской армии, сокращенно IRA, а от вас нам надо, чтобы вы не угодили в лапы англичан и их прислужников.
— Ирландская королевская армия? — я впервые слышала это словосочетание. — И какое вам дело до судьбы несчастной девушки, отца которой арестовали по какому-то дурацкому обвинению…
— И вовсе это обвинение не дурацкое, — вздохнул незнакомец в черном. — По «Биллю об усмирении ирландского мятежа» основанием для ареста и последующей казни может служить даже такая эфемерная вещь, как невосторженный образ мыслей обвиняемого в отношении всего происходящего сейчас в Ирландии. А что касается того — какое нам дело до вашей судьбы, мисс Катриона, то, когда началась вся эта заварушка с арестами и прочими безобразиями, один очень хороший человек попросил нашего сюзерена проследить за вашей судьбой и сделать так, чтобы вы смогли дождаться, пока он не приедет за вами на белом коне. Так что мы всего лишь выполняем приказ своего начальника, и ничего более.
В голове моей все смешалось. Я как в полусне протянула руку джентльмену в черном и вместе с ним пошла навстречу своей судьбе. Теперь все мои мысли были заняты моим несчастным отцом. Я думала — нельзя ли попросить моего нового покровителя, чтобы он помог не только мне, но и ему тоже.
30 (18) марта 1878 года. Дублин.
Катриона Мак-Грегор, дочь арестанта
Вот уже второй день я нахожусь в обществе людей, с которыми раньше посчитала бы для себя зазорным даже просто повстречаться на улице. Но теперь я никто, лишенная прав дочь человека, объявленного государственным преступником, за которой охотится и местная полиция, и британские военные, поэтому маленькая комнатка в мансарде публичного дома «Алая Роза» кажется мне воистину райским уголком. По крайней мере, тут тепло, сухо, не капает с потолка, а на двери имеется засов, благодаря которому я чувствую себя хотя бы в относительной безопасности.
Тут безопасно. Местная полиция заглядывает сюда только для того, чтобы собрать в свою пользу мзду с падших женщин, и не интересуется — кто сюда зашел и зачем. А народу сюда ходит очень много, как обычных посетителей таких злачных мест, так и людей куда более серьезных и угрожающего вида. Именно поэтому IRA и сделала этот публичный дом своей базой. По крайней мере, так это объяснил тот человек в черном, который назвал себя Айвеном. Наверняка это его не настоящее имя. Очень загадочный и страшный человек, которому убить кого-то очень просто.
Кстати, здешние обитательницы являются закоренелыми папистками, происходящими из самых нижних слоев городского дна и ближайших сельских окрестностей. И все они — самые яростные сторонницы независимой Ирландии, готовые отдать жизнь ради своей идеи. При этом все они в один голос утверждают, что заняться этим позорным ремеслом их заставила нищета и голодные дети. Не знаю, раньше бы я в это не поверила, подумав, что это отговорки, а на самом деле всему виной прирожденная папистская развратность этих девиц. Но теперь, поговорив и с самими этими девицами, и с их хозяйкой, полноватой смешливой женщиной лет тридцати, по прозвищу мама Сара, я поняла, что все мои прошлые предубеждения оказались ошибочными, и большинство из этих девиц бросило бы свое позорное занятие, появись у них возможность честно заработать себе на жизнь.
Кроме девиц легкого поведения, ирландских инсургентов и посетителей, в «Алой Розе» имеются еще четверо серьезных непонятных людей, говорящих по-английски с сильным акцентом, который я так и не смогла опознать. Это были не немцы, не французы и не испанцы с итальянцами. Даже такой страшный человек, как Айвен, относился к ним с большим уважением, предпочитая не интересоваться их делами. Говорят, что раньше они время от времени уходили по ночам, а потом возвращались, и после этого у инсургентов появлялись деньги, оружие и новые распоряжения их некоронованного короля, которые выполнялись с неукоснительной точностью.
При этом никто из них даже ни разу не прикоснулся к местным девицам, но не потому, что презирал их ремесло. Напротив, они со всеми этими падшими женщинами разговаривали без всякого отвращения, как будто это были высокородные леди или, по крайней мере, честные горожанки из семей среднего достатка. Не понимаю — обычные мужчины наверняка не упустили бы возможность припасть к дармовому источнику, невзирая на качество его воды. Более того, когда в комнате у одной из «девочек» начал буянить пьяный вдрызг клиент, переполошив все заведение криками, женским визгом и звуками ударов, именно один из этих непонятных постояльцев пошел туда и угомонил буяна всего двумя ударами. После этого людям Айвена осталось лишь выкинуть труп со свернутой шеей в речную протоку.
В общем, теперь мне, честной, безвинно оклеветанной девушке-протестантке из высших слоев дублинского общества, отвергнутой даже самыми близкими мне людьми и окруженной папистками, непонятными мне сторонниками какого-то там ирландского короля, или, во всяком случае, человека, который выдавал себя за него, и их еще более непонятными союзниками, остается только сидеть взаперти в своей комнате и бояться каждого шороха.
Я боюсь, что сюда все же придет полиция, арестует меня и отправит на виселицу. Говорят, что в последнее время уже многие казнены без всякого намека на суд и что деятельность солдат в красных мундирах все меньше похожа на наведение порядка и все больше напоминает массовые убийства, обычные для азиатских тираний. Я боюсь Айвена и его друзей из фениев, убивающих людей только за то, что они не разделяют их идеи независимой Ирландии. Да, я знаю теперь и о том, как бесследно пропадают люди, которых они называют полицейскими доносчиками и предателями. Я боюсь живущих в двух соседних комнатах непонятных вооруженных до зубов иностранцев, время от времени переговаривающихся между собой на каком-то своем языке.
