Увы, моего тогдашнего столь эрудированного собеседника не было — по рассказам пленных, части, которые тогда были посланы в Корк, давно уже находились в других местах, причем никто не смог сказать, где именно. При этом не исключено, что сержант Клич и его приятели по Кровавому Рождеству уже давно гниют в сточной канаве, убитые пулями повстанцев или упавшими с небес, начиненными пироксилином, чугунными бомбами.
Я решил навестить своих старых друзей и первым делом побежал к Оги Лаури. Город мало изменился с Рождества — католические кварталы представляли собой все те же пепелища, и ни один дом не был восстановлен. Даже в тех, которые мало пострадали, людей не было, зато двери часто были сорваны с петель, а внутри, судя по тому, что я смог увидеть через пустые глазницы окон, практически ничего не осталось — похоже, мародеры вынесли оттуда все ценное.
Мне рассказали, что католиков попросту выгнали из центральных районов города, и те из них, кто не ушел в ополчение, обосновались у родственников и друзей на окраинах города. Впрочем, и тех, у кого не было ни тех, ни других, тоже взяли на постой — при всех недостатках ирландцев гостеприимство у них в крови.
А вот протестантские районы, как мне показалось, изменились мало. И дом Оги выглядел почти так же, как и тогда, в Рождество, разве что цветы у дома имели несколько неухоженный вид, а во дворе лежал какой-то мусор. Я постучался.
Дверь открыл какой-то заспанный человек в красном мундире, точнее, в одном кителе — ниже пояса у него были лишь одни подштанники. Ну, я и герой, подумал я про себя. Прискакал один. Если мой визави имеет хоть чуток боевого опыта…
Но тот продолжал таращиться на меня, и я решился, выхватил из седельной кобуры винтовку, при этом пребольно ударив себя по лбу прикладом, и заорал:
— Руки вверх!
Тот медлил, и я выстрелил над его головой. Точнее, мне так показалось. На самом же деле я попал ему в ухо, после чего он заверещал и все-таки поднял свои конечности так высоко, как только смог, причем на его подштанниках появилось мокрое пятно. Да, не герой сей гордый английский петух, не герой… Повезло мне.
— Ты кто такой? — спросил я его ласковым голосом.
— Лейтенант Фингл, сэр, — дрожащим голосом проблеяло это чудо в красном кителе, косясь одним глазом на ствол моего винчестера.
— А где сэр Лаури? — спросил я, водя стволом прямо у него под носом. При этом его зрачки неотрывно следовали за черной дырой ствола.
— Он арестован, — нервно сглотнув, ответил Фингл. — Я слышал, что его отправили в Слайго.
«Ну, тогда все нормально, — подумал я, — Слайго освободили еще три дня назад, и занимался этим югоросский спецназ, а этим ребятам англичане на один зубок».
После чего снова спросил вслух:
— Кто еще есть в доме?
— Никого, — ответил Фингл, — кроме шлюхи-католички.
Словно в подтверждение его слов, громко визжа, из дома выбежала здоровенная бабища, причем она была почти в полном неглиже. Да, хреновый вкус у этого Фингла — эта дама его больше раза в полтора, если не в два. И даже если бы у меня не было Оливии, то я б на такую не клюнул при всем моем желании. Но, в отличие от своего недавнего любовника, она посмотрела на мою пятнистую форму и радостно заорала:
— Ура! Наши в городе! Да здравствует король Виктор!
После чего, словно регбистка, сбила Фингла с ног и начала молотить его кулаками. Я взмолился:
— Добрая леди, давайте лучше доставим его в казармы — пусть посидит там с такими же, как он…
Она с сожалением бросила Фингла, чье лицо — не только простреленное мною ухо — представляло собой кровавую маску, после чего побежала куда-то и вернулась уже в платье. Должен сказать, что именно она отконвоировала своего недавнего любовника, я лишь ехал чуть в сторонке.
И когда мы его доставили по назначению, она сказала мне:
— Сэр, вы, наверное, осуждаете меня за то, что я с ним спала. Знаете, моего мужа убили еще на Рождество, и у меня осталось четверо маленьких детей. А так я могла хоть как-то прокормить их и старенькую маму. Не судите меня строго…
21 (9) апреля 1878 года, полдень.
Ирландское море, 4 мили восточнее Дублина.
Ракетный крейсер «Москва» и югоросское ударное соединение
С того момента, когда утром двадцать первого апреля серые тени на горизонте превратились в югоросские боевые корабли, стало очевидно, что английской власти в Дублине осталось жить всего несколько часов. За последние дни территория, которую контролировала британская армия и оккупационная администрация, стремительно съежилась и ограничивалась только Дублином и его окрестностями. Этому немало способствовала действующая в небе над Ирландией югоросская авиация.
Любое подразделение в красных мундирах британской армии становилось целью для Су-33 и МиГ-29. Со второй половины дня двадцатого апреля к охоте подключились также «Аллигаторы» и «Ночных охотники», которые, базируясь на «Адмирале Кузнецове», в течение ночи и утра двадцать первого числа терроризировали окрестности Дублина, расчищая дорогу эшелонам с ирландскими солдатами, которые после нескольких победоносных стычек с британской армией полностью уверились в качественном превосходстве своего вооружения и тактики.
Бой обычно заканчивался, не успев начаться. Многозарядные «руски» у пехоты и «винчестеры» у кавалерии вносили в ряды наступающих «красных мундиров» ужасное опустошение еще до того, как те могли открыть огонь из своих однозарядных винтовок Пибоди-Мартини. Конечно, если это происходило еще до того, как их прямо в походных колоннах не накрывала бьющая с закрытых позиций ирландская артиллерия, укомплектованная русскими казнозарядными нарезными орудиями, по сравнению с которыми пушки Круппа можно было считать устаревшими.
Кроме того, бойцы Ирландской Королевской армии, русские добровольцы и конфедераты были одеты в камуфляж, что делало их плохими целями для британских стрелков. В то же время красномундирные «лобстеры» были хорошо заметны на поле боя. Вдобавок ко всему в ирландской армии использовались патроны с бездымным порохом, и многие британские подразделения оказывались разгромленными еще до того, как они замечали — кто и откуда ведет по ним огонь.
Для того, чтобы зафиксировать результаты войсковых испытаний новейших видов оружия в боевых условиях, в рядах повстанцев находились русские добровольцы во главе с полковником Пушкиным. Прикомандированных к армии короля Виктора офицеров Генштаба интересовали любые подробности того, как показало себя новое оружие. Вскоре рапорт, подписанный полковником Пушкиным, ляжет на стол императора Александра III. Так, например, по результатам Ирландской кампании для винтовки Мосина будет забракован откидной игольчатый штык, такой же, как на карабине Симонова образца 1944 года, а вместо него будет введен штык-нож, как на автомате Калашникова.
Утро двадцать первого апреля для обреченного гарнизона Дублина добрым не стало. Британские солдаты знали — попадись они в руки местных повстанцев, которых кругом без счета, или в руки солдат короля Виктора, результат будет один — смерть. После Кровавого Рождества в Корке и в ходе бесчинств английской солдатни и их прислужников в каждой ирландской семье были казненные, убитые без суда, замученные в тюрьмах, изнасилованные и ограбленные. Британская армия вела себя в Ирландии, как волк, ворвавшийся в овчарню — она убивала, опьянев от запаха крови. Многие считали, что безумие королевы Виктории овладело всей нацией.
