— Мистер президент, — со вздохом сказал Эвертс, — ко мне только что приходил сенатор Хоар…
— Ваш кузен, если я не ошибаюсь? — вяло поинтересовался президент Хейс.
— Да, мистер президент, — ответил Эвертс, — он мой двоюродный брат, хотя, как вы знаете, мы не очень-то с ним и ладим…
Хейс подумал про себя, что, может быть, кузены и не ладят между собой, но вряд ли Эвертс посмел бы нарушить его покой ради абы кого. А ради родственничка — пожалуйста.
А Эвертс тем временем продолжал:
— Мистер президент, сенатор выразил свое удивление, что мы до сих пор не сделали того, что вы ему обещали за поддержку договора с Россией и Югороссией.
— И что же это я ему обещал? — простонал Хейс. — Мистер Эвартс, у меня чудовищно болит голова, так что изъясняйтесь, пожалуйста, попонятнее.
— Вы пообещали, — пояснил Эвертс, — что как только Британская империя ослабнет, потребовать у нее западные территории британских владений в Северной Америке. До озера Верхнее. Сейчас, когда Россия и Югороссия буквально размазали Британию, как манную кашу по столу, она слаба, и теперь самое время воплотить в жизнь Манифест Очевидной Судьбы…
— Ради всего святого, Эвертс, — поморщился от нестерпимой боли Хейс, — скажите — почему вы пришли ко мне именно сейчас? Почему нельзя было подождать до вечера?
— Я не знаю, — пожал плечами Эвертс, — но сенатор Хоар говорит, что вы были обязаны это сделать еще несколько дней назад, после падения Дублина. А он и так ждал достаточно долго. Теперь же пришло сообщение из Петербурга, в котором говорится, что там ходят слухи о присоединении британских владений до Скалистых гор включительно к российским владениям на Аляске, которые мы им вернули по предыдущему договору. Именно поэтому нам и нужно поторопиться, потому что, если в Канаде первыми окажутся русские, то все наши планы пойдут прахом. Разве вы не хотите, чтобы ваше имя вошло в историю?
— Почему я об этом не был проинформирован? — спросил президент.
— Наше посольство в Петербурге об этом ничего не сообщало, — ответил Эвертс. — Информация — от источников самого сенатора.
— Ладно, — буркнул президент Хейс. — Составьте текст ультиматума, а я его подпишу.
— Его уже составил лично сенатор, — ответил Эвертс и передал Хейсу несколько экземпляров написанного каллиграфическим почерком текста.
«Однако, — подумал про себя Хейс, читая текст ультиматума, — не просто до озера Верхнее, а весь северный берег этого озера до Су-Сент-Мери включительно. И далее на север до Форт-Олбени на Гудзоновом заливе. Губа не дура у сенатора…»
Еще немного поразмышляв, Хейс подписал каждый экземпляр, оставив один себе. Остальные Эвертс сам передаст куда надо.
— Уиллиам, — сказал президент, отложив в сторону перо, — будьте так добры, подготовьте приказ о немедленной переброске войск из Дакотской территории к нашей части Су-Сент-Мери, а также в район Дулута, а войск с северо-запада — к югу от города Ванкувер. И пусть будут готовы в любой момент выполнить мой приказ. Любой мой приказ! Вам понятно, Уиллиам?!
— Сделаю, мистер президент, — послушно кивнул госсекретарь Эвертс.
— Вот и хорошо, мистер Эвертс, — вздохнул президент Хейс. — Идите. Доложите сегодня в три часа… нет, пожалуй, лучше в шесть.
Процесс пошел. Благодаря подслушивающей аппаратуре, установленной в доме сенатора Хоара его дворецким Колином Макнилом, уже через два часа об этом разговоре узнает резидент югоросской разведки в Вашингтоне, а еще через час об американских планах отжать у Британии Канаду будут знать сперва в Константинополе, а потом в Петербурге и в Берлине. Кроме того, из Константинополя информация немедленно уйдет на Кубу в Гуантанамо, к президенту возрожденной Конфедерации Дэвису, и в Дублин, где пока пребывают главные силы ее Добровольческого корпуса.
Одним словом, пройдет совсем немного времени, и шестеренки международной политики закрутятся с такой силой, что Североамериканским Соединенным Штатам ни за что не будет вырваться из этой мясорубки…
3 мая (21 апреля) 1878 года.
Российская империя, Санкт-Петербург, Морской порт.
Генерал-майор Дмитрий Николаевич Кропоткин
В конце апреля в Петербурге часто бывают дни, когда солнце светит уже по-летнему, несмотря на бегущие по небу ватные кучевые облака. В такой день я с Сашенькой поднялся на борт югоросского военного корабля «Смольный», который должен отвезти мою дочь в далекую Ирландию, навстречу судьбе. Настала минута, когда я должен попрощаться с Сашенькой. Бог весть, когда я снова встречусь со своей любимицей, и встречусь ли вообще. Времена сейчас наступили неспокойные, да и сердце у меня стало побаливать все чаще и чаще. Возможно, что ирландская королева и найдет время, чтобы посетить своего престарелого отца, хотя бы для того, чтобы показать ему внуков и внучек. Очень хотелось бы, чтобы моя дочь не слишком тянула с обзаведением потомством, тем более что тут замешана высокая политика — Ирландия должна знать, что династия Брюсов села на трон этой страны всерьез и надолго.
К сожалению, я пока еще не представлен своему будущему зятю. Но, если он действительно югоросс, то это очень серьезно. Четвертого сентября прошлого года неизвестный молодой человек, оказавшийся капитан-лейтенантом югоросского флота, спасает мою дочь от грабителей и насильников. Весьма благородный, должен сказать, поступок — броситься на помощь одинокой незнакомой девушке, на которую напали вооруженные до зубов парижские апаши. Моя дочь до сих пор с испугом рассказывает о том, как ее герой дрался голыми руками против вооруженных острыми навахами бандитов. Ведь я навел справки в парижской полиции, и они подтвердили рассказ моей дочери, сообщив, что кто-то действительно пристрелил двух разыскиваемых по всей Франции бандитов и грабителей, а еще двое оказались искалеченными на всю жизнь. Парижские полицейские, как я понял, по этому поводу не особенно озаботились. Они даже были довольны тем, что неизвестный помог им избавиться от отъявленных мерзавцев.
И вот, через семь с половиной месяцев после того случая, жених моей Сашеньки во главе своих победоносных войск въезжает во встречающий его с ликованием Дублин — столицу своего королевства. Через несколько дней законность его притязаний на ирландский престол признают императоры Германской и Российской империй. Понятно, что его кандидатура была заранее согласована в Петербурге и Берлине, но это тоже говорит о том — насколько влиятельны те силы, которые продвигали моего будущего зятя на ирландский трон. Хотя и он сам, похоже, конечно, парень не промах — сумел завоевать авторитет у недоверчивых к чужакам ирландцев и стать для них своим, разделив с этим несчастным народом его радости и печали.
Но это далеко еще не всё. Вчера нас с Сашенькой в Гатчинском дворце принимал сам император Александр III, который был так любезен, что представил нас своей супруге — государыне Марии Федоровне, а также своему югоросскому другу и советнику штабс-капитану Николаю Бесоеву. Несмотря на небольшой чин, это весьма влиятельный молодой человек, лично руководивший освобождением из британского узилища любимой сестры государя, великой княгини Марии Александровны. А Мария Александровна — правда сие пока еще секрет — возможно станет правящей шотландской королевой после того, как в Шотландии пройдет плебисцит об ее независимости от Британской империи, как это и было предусмотрено актом о капитуляции Британской империи, подписанным британским премьером Гладстоном и завизированным принцем-регентом Альбертом-Эдуардом. Конечно, во главе Шотландии для вида будет стоять ее супруг, но фактически всеми государственными делами будет заниматься сестра нашего императора.
