Я пожала плечами и вернулась к горячему.
— Хотите повторить сок? — поинтересовался официант, забирая лишнюю посуду.
— Да, пожалуйста.
— Здорово ты их, — шепотом произнесла Рин.
Аирана тоже подняла вверх большой палец, Саш улыбнулся.
— Мисту нравится чувствовать себя большим и значимым, — присоединилась Джарта. — Но на место их однозначно стоило поставить.
— Кстати, ее зовут Эйнера, — заметил Саш.
— Очень ценная информация.
Мы как-то дружно фыркнули.
— А давайте потанцуем? — взвизгнула Эйнера, когда забрали посуду из-под горячего. — Ви-и-и-и! Я хочу танцевать!
Судя по количеству подскочивших со своих мест, танцевать хотела не только она. Мист куда-то вышел, а когда вернулся, музыка стала громче.
— Гуляем дальше! — заорал он, перекрывая даже басы.
— Я попудрить носик, — заметила Рин.
— Я с тобой! — Аирана бросилась за ней.
— Странные вы, женщины. В туалет только парами ходите, — заметил Саш, явно рассчитывающий пообщаться с Аираной наедине (пока все танцуют) и разочарованный тем фактом, что это не удалось.
— Это природный инстинкт выживания. Когда все люди жили под землей, на поверхность женщины выходили только парами. Одна пудрит носик, другая смотрит, не летит ли дракон.
Саш расхохотался.
— Да-а-а! А мы тогда почему по одному ходим?
— Во-первых, не всегда. А во-вторых, курите вы тоже стаями. Чаще всего.
— Стаями! — Парень снова хохотнул, а я поднялась и направилась к картине
Мне очень хотелось ее рассмотреть: выполнена она была в современном стиле, в голографическом формате. Фигуры мужчины и женщины казались чуть выдвинутыми вперед а фон сзади оставался слегка размытым. Тем не менее он не выбивался из общего стиля ресторана, и металлические рамы, расчертившие панорамное окно за их спинами. Белый мрамор на полу только добавлял ощущения холода.
Я вглядывалась в лицо девушки — опущенный на связанные руки взгляд и поникшие плечи, когда за спиной раздался голос Миста:
— Что, Хэдфенгер? Узнала себя в самом скором будущем?
— Мист, что тебе нужно? — Я повернулась к нему так резко, что он отпрянул. — Либо говори прямо, либо прекращай меня доставать.
— Ты могла бы быть счастлива со мной, Лаура. Какого нагла тебе все эти проблемы?
Я приподняла брови:
— Ты сейчас о чем?
— Обо всем этом! — Мист указал на танцующих в зале. — Неужели тебе не хочется веселиться?! Пить веоланское?! Вместо того, чтобы с кислой рожей сидеть всю оставшуюся жизнь в примерных девочках?
Он шагнул было ко мне, но я выставила вперед руку:
— Пусть выражение моего лица тебя больше не заботит, Мист. Мы с тобой расстались в тот день, когда ты решим зажечь с этой своей… опять забыла ее имя. И если ты продолжишь ко мне цепляться, я могу счесть это домогательствами и принять соответствующие меры.
— Ну как знаешь, Хэдфенгер, — он усмехнулся. — Как знаешь.
А потом круто развернулся и присоединился к танцующим.
После такого разговора смотреть на картину мне уже совсем не хотелось. Если честно, оставаться здесь — тоже, поэтому я подошла к вернувшейся Рин:
— Я, наверное, не буду дожидаться десерта.
— Ну вот. Все, сдулась? — Рин нахмурилась, а потом перевела взгляд на танцпол, где Мист с его девушкой изображали терку и сыр. — Слушай, я вот пряма сейчас ему врежу…
Она так решительно туда рванулась, что я едва успела ее перехватить.
— Эй-эй-эй! Стой!
— Да чего стоять-то?! Мы и так с тобой видимся сейчас по большим праздникам, а из-за этой мистической задницы…
— Ри-ин, — я улыбнулась, — ты что, правда по мне настолько скучаешь?
— А то нет, — хмыкнула она и вырвалась. — Иди, Хздфенгер. Иди куда шла, а я тут напьюсь, буду танцевать голой на столе, а потом все-таки пну Миста в причинное место.
Судя по тому, как Рин повело, я даже не была уверена, что ее слова про танцы на столе — шутка.
— Ладно, я останусь, — сказала я. — Давай съедим этот мистов десерт, а потом вместе поедем домой. Хорошо?
— Хорошо! — Рин просияла. Подхватила со стола бокал с остатками веоланского, вскинула его: — Давай! За сдачу экзамена!
Я взяла свой стакан с соком, и выпила до дна. Благодаря танцующим зал разогрелся настолько, что пить хотелось невероятно. О веоланском Мист позаботился, а вот о простой воде — нет. Как назло, куда-то подевались все официанты.
— Давай потанцуем! — Рин хватает меня за руку и тащит за собой.
По дороге я успеваю отметить Саша, он скучает, то и дело косится на дверь, но уже сполз на стуле так, что его голова на уровне спинки.
— А где Аирана?
— Она, кажется, домой уехала.
— Кажется?
— Да, ее тошнит.
На танцполе еще жарче. Гораздо жарче, чем у столов, и у меня почему-то не получается слышать ритм музыки. Обычно я легко его ловлю (особенно на льду), но сейчас он какой-то рваный, и то и депо выпадает из басов в какие-то глухие шумы. Рин неожиданно зажимает рот руками и начинает проталкиваться к выходу, я шагаю за ней, когда меня притягивают к себе. Мист, кто бы сомневался.
— Руки убрал!
Это то, что я хотела сказать, но получается что-то вроде:
— Рук убр… — и очень тихо.
— Ты что-то сказала? Не слышу! — Мист прижимает меня к себе, я вижу потрясенный взгляд его девицы.
Кажется, последнее настолько четкое, что я ловлю краем ускользающего сознания — это именно ее взгляд, а потом меня прижимают к себе еще плотнее. Тело становится ватным, я почти падаю, но упасть мне не дают. Платье сползает с плеча, я чувствую, что все еще двигаюсь в рваном ритме, точнее, в том ритме, который задает Мист.
Горячие губы касаются плеча, скользят по нему, перед глазами все расплывается.
Я изо всех сил упираюсь ладонями в его грудь, но оттолкнуться не хватает сил.
Вокруг нас какое-то темное кольцо, которое вспыхивает искрами вспышек.
— Уберите… не надо…
Мой голос тонет в музыке, голосах и хриплом дыхании Миста.
А я тону в темноте. На этот раз она бесконечная, и я в нее падаю.
Падаю…
Падаю…
Падаю.
В себя я прихожу с трудом. Веки кажутся неподъемными, горло и губы сухие, а первая же попытка открыть глаза заканчивается диким головокружением, от которого мир начинает вращаться с немыслимой скоростью. Поэтому я их закрываю, жду, пока карусель остановится, и в это время слышу:
