— Запиши цифру, может, и пригодится, — посоветовала сестра. — И спрячься, как мы с Хабром. В любой момент может кто-нибудь появиться. Или пан Джонатан, или кто из владельцев машины.
— Хорошо бы поторопились, скоро совсем стемнеет, — ворчал Павлик, залезая под куст, где уже спрятались Яночка и Хабр.
Ожидаемые лица появились внезапно и при весьма драматических обстоятельствах. Сначала дети заметили черную фигуру человека, спускавшуюся по склону горы. Вернее, о черной фигуре сообщил Хабр, увидели же ее лишь тогда, когда она приблизилась к ним. Это оказался тот самый тип с глазками и крысиной мордой. Вот он приблизился к автобусной остановке, промелькнув между деревьями у магазина, вот показался из-за утла магазина. И тут вдруг появился пан Джонатан. Он несся по склону горы, по нижней оконечности леса. Как он там появился — непонятно, ведь видели же, он шел вверх по склону, в лес. Тип с глазками заметил пана Джонатана, когда тот был уже недалеко от него, и сделал попытку сбежать. Из попытки ничего не получилось, пан Джонатан с разбегу налетел на него, ухватил обеими руками за отвороты куртки и, прижав в углу между кирпичной стеной торгового павильона и горой ящиков, в ярости заорал:
— Подлец! Негодяй! Дрянь такая! Будешь водить меня за нос?!
— Тихо, тише! — умоляла крысиная морда, не делая попытки вырваться из крепких рук рыбака. — Зачем на всю округу орать?
Опомнившись, пан Джонатан принялся ругаться шепотом, зато стал подбирать более крепкие словечки, а для придания словам весу время от времени стукал спиной негодяя о кирпичную стену. Как ни странно, его жертва по-прежнему не пыталась вырваться.
Подобравшись поближе к месту действия — благо, совсем, стемнело, Павлик и Яночка могли слышать почти все, сказанное обоими участниками драматического действа.
— Больше я ждать не намерен! — бешеным шепотом информировал пан Джонатан. — Куда запрятал, ты... такой-сякой, отдавай немедленно! Давно ведь нашел... такой-сякой, а ну признавайся, что с этим сделал! Небось продал, продажная тварь? Ну что крутишься, как вошь на сковороде, рыбий потрох, подонок... Спустил и денежки прикарманил, а я потом кровью... Ну, ты у меня дождешься... Крысиная морда явно пытался покончить дело lhpnl.
— Ну, чего разоряешься! — пытался он образумить разбушевавшегося рыбака. — Ведь я все... Да я... да все образуется, погоди.
— Что образуется, что образуется!!! — выходил из себя пан Джонатан. — Шакал паршивый, гиена заср..., да разве я не вижу, как ты от меня прячешься? Да я тебя сейчас по стенке размажу, кости пересчитаю...
— Ну что вы так на меня! — шепотом возмущался негодяй, всячески пытаясь смягчить гнев нападающего. — Да я разве отказываюсь платить? Все отдам, сколько вы потребуете...
— Не только деньги отдашь, но и то вернешь или пеняй на себя! Пожалеешь, что мама на свет божий родила! Уж я за тобой прослежу, шагу ступить не дам! Деньги отдавай сейчас же, немедленно, или я из тебя все кишки вытрясу.
Негодяй заскулил:
— Да вы что! Откуда у меня деньги? Вот заплатят мне, я сразу и вам отдам, Христом-Богом клянусь. Помереть мне на этом месте, отдам! А мне обещали на днях вернуть. А вы еще показать не хотели...
— И правильно делал, что не хотел показать! Я еще и донесу на тебя, дождешься ты, дрянь паршивая, ты...
Тут негодяй дернулся в сторону и с тревогой зашептал:
— Тихо! Менты...
Пан Джонатан непроизвольно оглянулся и, похоже, ослабил хватку, чем немедленно воспользовалась крысиная морда. Вырвавшись из рук рыбака, он, пригнувшись, юркнул куда-то в щель между ящиками, выскочил с другой стороны, галопом помчался к стоявшим на обочине дороги машинам и моментально оказался за рулем темно-синего «фиата».
Пан Джонатан в первый момент вроде бы хотел гнаться за ним, но воздержался, что-то пробормотал себе под нос и быстрым шагом направился к спрятанному мотоциклу. Когда он извлек транспортное средство, сел на него и пнул стартер, синий «фиат» был уже далеко. По всей видимости, пан Джонатан не собирался гнаться за ним, потому что без особой спешки поехал, на своей машине в другую сторону, к лесу, а тот мчался к порту.
Свидетели всего происшедшего, Павлик и Яночка, находясь под впечатлением увиденного и услышанного, все еще стояли неподвижно за горой ящиков. И неизвестно, сколько бы еще стояли, если бы не Хабр. Он вдруг чуть слышно тявкнул, заставив своих хозяев вернуться к действительности. Те обернулись и опять замерли.
Рядом с ними, буквально в каком-то мере, стоял знакомый милицейский поручик. Видя, что дети не в состоянии ни слова произнести, поручик заговорил первым.
— Предупреждаю — если вы и теперь заявите, что не слышали ни словечка, я вам не поверю. Я заметил вас издалека. И, признаюсь, очень позавидовал. Будь я на вашем месте, уж я постарался бы ни словечка не пропустить из того, что здесь говорилось! К сожалению, говорилось, шепотом, мне с моего места ничего не было слышно. Мне надо знать, о чем эти двое говорили!
Искренняя, горячая речь поручика сделала совсем невыносимым и без того нелегкое положение брата и сестры. Уже при первой встрече оба испытали к нему симпатию. Очень бы хотелось действовать совместно с ним, помогать друг другу, но это было невозможно. Да, было абсолютно невозможно. Шайка наверняка имела на них зуб, а Лысый точно знал, кто они такие, об этом недвусмысленно свидетельствовало его поведение после того, как он убедился, что они за ним следят. Опять же совершенно однозначной была ссора пана Джонатана с крысиной мордой, или Ушастым. Шайка втянула пана Джонатана в свое грязное дело, а теперь пытается от него избавиться, чтобы не платить ему за раскопки. Из ссоры понятно — не оплатили работу, к тому же он подозревает их в том, что они спрятали от него то, что нашли во время раскопок.
Впрочем, не исключено, обмануть пана Джонатана пытается не главарь шайки, а только эта крысиная морда, который и в самом деле должен получить на днях зарплату за труды. Ведь брат с сестрой слышали собственными ушами разговор в лесу Лысого и Попрыгуна о возобновлении работ, прерванных на время по причине усиленной бдительности пограничной nup»m{. Все это на данный момент удалось выяснить, более того, стала известна и махинация с двумя похожими автомашинами. Наверняка такие сведения очень бы пригодились милиции, но дети не имели права ни слова ей сказать ибо шайка знала их тайну...
— Да скажите же хоть что-нибудь! — почти жалобно попросил поручик. — Будьте людьми. Ведь вы же слышали, о чем эти двое говорили, правда?
А у Яночки в голове вертелось одно: шайка приостановила свою преступную деятельность из-за того, что пограничники усилили бдительность. Пограничники же усилили бдительность потому... может, потому, что догадывались — кто-то нарушил государственную границу.
Додумав до этого места, девочка, уже раскрывшая было рот, чтобы чистосердечно рассказать обо всем симпатичному милиционеру, опять его закрыла, Нет, пожалуй, лучше помолчать.
Павлик тоже лихорадочно искал выхода из создавшейся безвыходной, казалось бы, ситуации, хотя, в отличие от Яночки, он сразу понял: чрезвычайная обстановка на границе вызвана ими, именно ими, пограничники разыскивают неведомых нарушителей, то есть его и сестру. Пока на них не вышли и вряд ли выйдут, ведь никто ничего не знает. Вот только Лысый... А Лысый расколется, если они начнут доносить о его шайке.
