Мэрили медленно ехала домой, то и дело ища телефон, чтобы позвонить Душке, и тут же вспомнив, что его забрала полиция, выписав ордер на него.
Уэйду звонить не имело смысла, даже будь у нее телефон. Не сумев дозвониться до Душки, он связался с Синтией и попросил передать, что на стройке произошел несчастный случай, и теперь его мобильник погребен под десятью футами грязи. Он обещал приехать к Мэрили как можно быстрее, но особенно быстро у него в любом случае не получилось бы.
«Линкольн» был припаркован возле дома Душки, фонарь горел, свет в гостиной – тоже. Мэрили хотела заглянуть к ней, сообщить, что вернулась домой, но потом решила позвонить, когда переоденется и поест. Она до смерти устала. Синтия сказала: все под контролем, надо просто довериться ей. Надо как следует выспаться и утром позвонить ей, чтобы обсудить дальнейшие планы. И даже несмотря на все мысли, кружившие в голове, Мэрили знала, что бессонная ночь в тюрьме и усталость всех последних недель заменят ей отличную дозу снотворного.
Дождь по-прежнему хлестал, собираясь в глубокие лужи, так что пройти или проехать по подъездной дорожке было настоящим чудом, но Мэрили, к своему удивлению, не увязла.
В сумерках поднявшись на крыльцо, она заметила в дальнем углу резиновые сапоги Лили. Хотела было занести в дом, но потом подумала и оставила там, чтобы показать дочери: когда что-то ищешь, надо хоть глаза открыть.
Достав из-под коврика ключ, открыла дверь, положила ключ на стол. С сегодняшнего дня, решила она, надо переставать быть такой наивной и глупой. Если Уэйд уже в пути, а телефона при нем нет и дозвониться он не сможет – она сомневалась даже, что он знает домашний номер, – он может просто постучать как следует в дверь и разбудить Мэрили, если она уснет.
Дом был погружен в абсолютную темноту, и Мэрили быстро включила свет во всех комнатах. Бинокль, который ей, по счастью, вместе с сумочкой вернули полицейские, положила на кухонный стол, чтобы Колин, вернувшись домой, сразу его нашел. В темном доме ей всегда становилось грустно – вспоминались первые дни после гибели Дэвида, когда мать почти не вставала с постели и не включала свет.
Мэрили заметила на кухонной стойке закрытый альбом, подумала, что Душка положила его туда, когда убиралась в кухне. Хотела переложить куда-нибудь, но не стала, решив заняться этим завтра. Сегодня она смертельно устала.
Она включила телевизор, по которому шел прогноз погоды, – сначала больше для фонового шума, но, увидев бегущую строку, заинтересовалась. Весь округ Фултон стал зоной опасности, жителей предупреждали о близком торнадо. Мэрили сделала звук потише, прислушалась – вдруг раздастся сирена, – но услышала лишь мерный стук дождя по крыше и стеклам.
Проверила автоответчик, но сообщений не было – неудивительно. Никто, кроме Душки, не звонил ей на домашний, потому что все знали мобильный. Она потянулась за мобильником в который раз, потом побрела в ванную.
Вообще-то она не особенно любила ванны, предпочитая быстрый бодрящий душ перед работой. Но сегодня ей явно нужно было немного расслабиться, и она решила принять ванну с лавандовой пеной, которую подарили ей дети на День матери. Долго мокнуть она, конечно, не собиралась, потому что мыться в грозу – не лучшая идея, но после двадцати четырех часов ада ей остро необходимо было хоть что-то приятное.
Заткнув пробкой фарфоровую посудину на львиных ногах, она повернула кран, вылила под слабую струйку воды щедрый поток пены. Много пузырьков – то, что нужно. Старый водопровод еще работал, вот и замечательно. Ожидая, пока ванна наполнится, Мэрили стянула одежду, бросила в корзину для стирки. Надо было отбить запахи, напоминавшие о тюрьме, о времени, проведенном там. Взяв большую заколку Лили, скрутила длинные волосы в небрежную гульку, заколола.
Яркая вспышка молнии прорезала небо, осветила крошечную ванную, черно-белую шестигранную плитку, фарфоровый белый умывальник с отбитыми краями. В полумраке все казалось готическим. Секунду спустя дом сотряс резкий удар грома, огни вспыхнули и погасли.
Мэрили выключила кран и, хотя звука сирены не было, решила не принимать ванну. Каждая клетка ее тела была против, но она все же вынула пробку, с грустью смотрела, как уходит вода. Но, по крайней мере, свет не вырубило. Можно было вновь включить телевизор и посмотреть хороший фильм.
Она посмотрела на туалетные принадлежности на полочке над ванной, заметила, что какой-то вещи не хватает. До нее не сразу дошло, какой именно – маленьких мраморных дорожных часов, которые она поставила сюда, чтобы дети утром следили за временем. Их тут не было. Не было ни на полу, ни за унитазом, ни под раковиной. Часы были тяжелыми, и если бы Мэрили обнаружила их, скажем, в шкафу у себя в спальне, она бы помнила, как притащила их туда. Но она не помнила.
По коже прошел холодок. Она надела голубой плюшевый халат, висевший на крючке в ванной, туго затянула пояс. Это был последний подарок Майкла на день рождения, и она много раз собиралась от него избавиться, но не могла – он слишком ей нравился. Ее любимого оттенка голубого, такой неописуемо мягкий, что в холодные ночи она в нем даже спала.
Потом выдавила на щетку полоску зубной пасты из тюбика Лили. Дочь аккуратно выдавливала пасту с донышка, чтобы в ход пошло все до последней капли. Тюбик Колина был перекрученным, деформированным куском пластика, словно взорванным изнутри. Борьба с их привычками требовала таких педагогических навыков, что Мэрили в конце концов сдалась и купила каждому по отдельному тюбику одной и той же пасты – просто чтобы не сойти с ума.
Причесываясь, Мэрили рассматривала свое лицо в зеркале на предмет морщин, которые могло оставить все пережитое за последние двадцать четыре часа, слушала шум телевизора и стук капель по стеклу. Она немного расслабилась. Ну если не расслабилась, хотя бы успокоилась.
В проеме открытой двери что-то шевельнулось, отразилось в зеркале за спиной. Она замерла, прислушалась, посмотрела в зеркало. Неужели она забыла закрыть дверь?
– Уэйд? – позвала она с полным зубной пасты ртом. Подождала немного, сплюнула в раковину, тщательно прополоскала рот и вновь крикнула: – Уэйд?
Застыла в дверном проеме, но услышала лишь звук телевизора и не смолкающий шум дождя. Ей показалось, что огни снова вспыхнули и погасли, мелькнула тень и вновь включился свет.
Подобрав полы халата, Мэрили заглянула в пустую гостиную, потом побрела по коридору в спальню. Она уже собиралась войти, но внезапно поняла – что-то не так. Остановилась, пытаясь понять, что же именно. Медленно повернувшись к кровати, увидела.
В углу, на белом стеганом покрывале, лежал ее выпускной альбом, раскрытый и демонстрирующий фото старшеклассников. Она посмотрела вправо и еще до того, как увидела фото в нижнем углу, поняла, какая это страница.
Альбома здесь не было, когда она вошла. Она точно знала – не было. Потому что он лежал на кухонной стойке. Закрытый. Она помнила, что видела его там и хотела убрать. Но ведь она этого не сделала… или сделала?
Плеск воды, бьющей по фарфору ванны, ошарашил ее. Она замерла от ужаса, ей показалось, что из легких выкачали весь воздух.
