Не хватает воздуха. Рика говорит так легко и весело, словно нет ничего естественней желания защитить похитившего их маньяка от полиции. Вздыхает вдруг с сожалением:
– Статью жалко. Дайте спички.
Бемби молча кидает ей пачку сигарет вместе с зажигалкой, Эл перехватывает их. Спрашивает, улыбаясь:
– Тебе никогда не хотелось стать писателем? – Бросает пачку дальше по адресу, уточняет: – Фантастических, конечно же, романов?
– О, а это идея! – вскидывает брови Рика. И вдруг начинает хохотать.
К ней присоединяется Эл, следом Бет, Бемби, даже Мори. Уже все хохочут, переглядываются, едва успокоившись, и снова заливаются смехом. Даже я. Смеюсь до изнеможения, пытаюсь поймать сползающего с дивана Винни, падаю на пол вместе с ним и хохочу до слез, глядя в потолок… В камеру.
Сестра. А ты смеешься вместе с нами?
– Все, – мотает головой Бемби. – Не могу больше.
Старается не смотреть ни на кого, чтобы снова не рассмеяться. Лекс, наоборот, специально корчит рожицы, Нэб раскидывает руки, лежа на полу. Озвучивает общее мнение:
– Хорошо.
Бет дотягивается до брата, обнимает. Они совсем рядом, и я слышу, как она шепчет ему на ухо:
– Я тебя люблю.
Еще улыбаюсь, но веселье уходит стремительно, как вода в трещины земли. Они следующие. Им нужно пройти этот бокс, а потом последний, где снова есть риск умереть. Может, сестра все-таки просто пропустит их или хотя бы сделает тест безопасней? Не Электра, не Элли, а та, какая она сейчас. Я совсем не знаю ее. Жаль, что, наверное, и не узнаю.
– Ладно, смехом сыт не будешь. – Лекс встает, отряхивая колени. – Как насчет обеда? Или ужина уже, я совсем запуталась во времени. Винни, поможешь? Граф?
Только сейчас обращаю внимание – она не смыла макияж. Ей идет. Жаль, комплимент ее вряд ли обрадует.
Присоединяюсь к готовке, режу овощи. Незаметно втягиваюсь в спор о самом лучшем гарнире.
– Главное, чтобы мясо было, – заявляет Рика, перекрывая все наши аргументы. – От всего остального я готова отказаться!
Улыбаюсь, ожидая, что Бет сейчас объяснит, чем такая однозначная любовь грозит здоровью, но доктор молчит. Оглядываюсь, словно холодом окатывает – ее нет. И Эла тоже, а я даже не знаю, когда они ушли.
Планшет на столе, всего два шага, чтобы включить экран. Выдыхаю – я еще ничего не пропустил, Электра только читает инструкцию. Сестре, наверное, очень скучно. Четвертое прохождение за день, она устала, но этот тест можно засчитать только лично.
Раньше мне казалось, что Электра, если захочет, просто заблокирует двери. Сейчас понимаю, что нет. Мы похожи сильней, чем я думал. Она тоже будет смотреть, подперев щеку кулаком, тереть лоб и пить кофе. Чесать за ухом путающегося под ногами котенка. Как там моя Проблема?
В наушнике, словно отвечая на мысль, странные помехи. Не могу поверить. Это в самом деле мурчание? То есть котенок сейчас лежит у нее на коленях или на столе и она гладит его? Улыбаюсь невольно, представляя эту картину, но тут же возвращаюсь к боксу.
– Перечислить пять ошибок, – говорит Бет, поправляя волосы. Челка отросла, падает на глаза.
– Ох, блин, – вздыхает Эл сочувственно. – Это сложно.
– Совсем нет, – качает головой Бет. Смотрит в сторону с грустной улыбкой. – Конечно, не то, что я едва не завалила экзамен по центральной нервной системе, и даже мои врачебные ошибки – вряд ли. Но вот то, что не сбежала из дома, когда мне было пятнадцать, точно подходит.
Эл опускает голову, Бет подходит к разделяющей перегородке, касается ее, словно берет брата за руку.
– Я бы вернулась, – говорит мягко. – В гости приходила бы. Так что мы бы общались, возможно, даже лучше, чем сейчас.
Эл кивает. Садится на пол, раскладывает перед собой фотографии, карандаш и инструкцию.
– Ну вот, заметил все-таки, – вздыхает кто-то за спиной. Я оглядываюсь. Лекс разводит руками: – Мы подумали, чтобы ты не нервничал, лучше тебе не знать, что кто-то проходит тест.
– А я говорил, что это плохая идея, – добавляет Винни. Смотрит на меня со странным выражением, кутается в накинутый на плечи плед. – Каждый сам должен решать, с чем он может справиться.
Похоже на обвинение – во всех боксах я решал, что им по силам, и заставлял делать это. Но это и просто мнение, с которым я согласен.
– Спасибо, – говорю.
– Не за что. – Винни морщится, вытирает текущий нос. Но, судя по тому, что он давно в общей комнате, ему легче.
Хочется извиниться, и, в конце концов, почему не сделать это?
Винни окидывет меня взглядом. Молчит долго, прежде чем ответить: «Принято». И хоть ненамного, но становится легче.
Бет в наушнике рассказывает, как в первый раз услышала, что коллега перечисляет часть зарплаты в благотворительный фонд.
– Тогда я стала про них читать, выбирала те, которые нравились. Переводила небольшие суммы, ставила на ежемесячную оплату. Сейчас даже не знаю точно, сколько денег я перевожу в фонды. Возможно, больше, чем остается мне. Красивый жест, но глупый. Я не менее важна, чем другие люди.
Смотрю на экран, вижу, как Бет вздыхает, теребит рукав водолазки. Улыбается задумчиво. Я думал, ей будет сложно, судил по себе. Но она говорит о своих ошибках – о том, что можно посчитать ошибками, – так легко. Ей не нужно ничего преодолевать, она все знает о себе и признает это. Значит, я неправильно думал о ней?
Если бы я оказался на твоем месте, Бет, что бы говорил я? Наверное, сложнее всего было бы выбрать только пять ошибок.
– Это четвертая, – говорит Электра. – Осталась последняя.
Эл все еще на полу, вокруг – обрывки фотографии. Фрагменты лиц красивой женщины и немолодого, но интересного мужчины, оба исчерканы. Сломанный карандаш валяется у стены. Можно было бы ожидать, что Эл, которому пришлось сделать все это, будет злым или печальным, но нет, если он и плакал, следов не осталось. Сейчас он просто ободряюще смотрит на сестру.
– Пятая ошибка. – Бет задумывается, выражение лица становится очень мягким. Качает головой. – Я не считаю это ошибкой, но пример подойдет, потому что технически я поступаю неправильно. Я иногда выполняю обязанности психолога. Особенно здесь, особенно для Эдриана. Я знаю правила, в том числе то, что нельзя привязываться к клиентам. Клиент слишком сильно зависит от врача, и любые отношения между ними будут нарушением этики.
Почему мне хочется задержать дыхание, когда я слышу это?
– Я не справилась. – Бет поднимает лицо, смотрит в объектив. Они ушли, не предупредив, когда я был занят. Она…
– Я люблю тебя.
Вздрагиваю, но это сказала не Бет. Сестра переключает основную камеру, показывает Эла крупным планом. Он широко улыбается, говорит:
