– У нас вышли очень странные пары. И да. Она влюбилась в Эдриана. А я – в тебя.
– В Элли, – шуршат динамики.
– В тебя, – повторяет Эл. – Ты – это и Элли, и Электра, вся ты.
– Ты же меня боишься! – Это удивление или сожаление?
– Есть немного. Ну и что? Я такой же, как твой брат, мы не избегаем того, чего боимся. И не потому, что храбрые, а просто… потому что дураки.
Слышен щелчок мышки перед победным маршем.
– Поздравляю. – Электра зевает. – Остался последний бокс.
– Утром, – поднимает голову Бет. – Ты устала, верно? Сейчас ты можешь отдохнуть.
– Не-а, – смеется сестра. – Ничуть не могу! Знаешь, сколько тут всего? Ужин, уборка, котенок и всякие милые сюрпризы.
Сердце подскакивает к горлу, заставляю себя дышать ровно. Хватит уже так бояться. Электра вполне может иметь в виду нормальные сюрпризы, а не что-то смертельно опасное. Даже Миротворец хотел, чтобы у каждого гостя появилось что-нибудь полезное помимо навыков доверия. Электра – или, вернее, Элли, которая любила всех, – тем более может придумать какие-то подарки в честь выхода из дома. Все равно страшно. Но, кажется, моя нервная система уже не готова убить меня в ответ на любой стресс. Единственное, что я точно знаю, – сестра не пропустит их просто так. Очень жаль, я не хочу, чтобы они проходили последний тест. И этот. И все остальные.
– Извините, – прошу у всех сразу. – Вы не должны были проходить через это.
На меня смотрят привычно по-разному, фыркает Рика:
– Граф, не тупи! Мы и так знаем, что ты не хотел.
– Но…
– Можно? – прерывает всех поднявшаяся из бокса Бет. Берет меня за руки. – Я знаю, раньше ты хотел. Считал, что поступаешь правильно, а сейчас сожалеешь об этом. Мы все это знаем и давно приняли твои извинения.
Я машинально киваю, но думаю о пятой ошибке, про которую она говорила в боксе. Не произнесла этих трех слов, не назвала чувства, но вместо нее сказал Эл, а Бет не возразила. И что мне делать теперь, зная об этом?
Бет смотрит мне в глаза, догадывается, в чем дело, говорит негромко:
– Считай, что не слышал нас, если так будет легче. Или можем поговорить об этом наедине.
Неуверенно дергаю головой.
– Не могу. Нужно, наверное, но я не знаю как… – Она улыбается все так же мягко, но мне чудится печаль в ее лице. Тороплюсь договорить: – Я не знаю, что при этом делают. Не могу понять, что сам чувствую.
– Это естественно, – кивает Бет. – Тебе неоткуда было получить опыт.
Рика могла бы посмеяться и предположить, что я даже не знаю, откуда берутся дети. Воспоминания заставляют поежиться. Это я знаю. Но как нормальные люди выражают любовь, как они ее чувствуют? Щемящая благодарность, желание помогать и беспокойство за чужую жизнь – это любовь? Или для этого обязательно нужно хотеть близости? Даже Лекс и Винни, травмированные больше меня, тянутся друг к другу.
– Ужин на столе, вы идете? – окликает нас Лекс.
Идем. Бет пытается разъединить руки, но я перехватываю одну, взглядом спрашиваю разрешения. Она чуть кивает, и мы подходим к столу, переплетя пальцы. Странное ощущение. Может, я так привык испытывать боль, что теперь не узнаю удовольствие? Бет осторожно отнимает ладонь, предлагает:
– Давай поговорим об этом перед сном?
Киваю благодарно. Я совершенно запутался и сам, наверное, не разберусь. Эл, сидящий за сестрой, улыбается, молча подмигивает камере. Чувствую, что почему-то краснею.
– Ну что, отпуск заканчивается. – Рика, в рекордные сроки доев свою порцию, сладко потягивается. – Придумали, что на работе говорить?
– Мне нравится идея с экстремальным санаторием, – смеется Лекс.
– У меня нормальной работы все равно нет, – пожимает плечами Эл. – А что долго нигде не появлялся – тоже скажу про санаторий.
Бемби оглядывается на Винни, спрашивает:
– Будешь моим прикрытием?
Он кивает, приподнимает верхнюю губу в улыбке, похожей на оскал:
– С радостью.
Бемби довольно хмыкает – он изобразил ее гримасу.
У большинства ситуация примерно такая же, как у Эла, немногие счастливчики с постоянным доходом дружно придумывают, что делать.
– Зачем объяснять что-то на работе, когда можно просто сменить ее?
Мори смотрит на Нэба задумчиво, встряхивает головой, чуть поджав губы. Тоже думает над сменой работы? Он? Удивительно.
Лекс делится со всеми:
– Не могу поверить, что завтра будем там, снаружи. Даже страшно.
Ее поддерживает Эл. Бет уточняет:
– Ты ведь переедешь ко мне?
– Не перееду, а просто приеду и поселюсь, – улыбается он. – У меня все вещи при себе… Были. Вот завтра их получу, да, Эдриан?
Киваю. Смотрю на них всех, строящих планы, но ведь у многих будут проблемы из-за внезапного исчезновения. Предлагаю:
– У меня осталось немного денег на счету, вряд ли сестра все потратила. Я могу отдать…
– Разделить, – поправляет Нэб. – Поровну. И себя с Электрой не забудь посчитать.
Послушно киваю. Хотя я не уверен, что смогу выйти, как остальные. Нас нечетное число, а бокс сквозной. Если сестра не захочет пройти со мной тест, я останусь ее пленником.
– Настолка или «Граф Монте-Кристо»? – спрашивает Эл.
Голоса делятся почти пополам, после короткого спора решают достать и то и другое, но начать с «аудиокниги» в моем исполнении.
– А время как будем засекать? – недовольно ворчит Винни.
– Попросим Электру, – спокойно предлагает Мори.
Рика хохочет, потом взмахивает руками, спрашивает камеру:
– Эй, будешь с нами спасать мир от чудовищ?
Короткая пауза. Ответ:
– Спасибо, но нет.
Тишина. Фыркает Рика, явно недовольная провалом затеи.
– Значит, будем определять время субъективно, – улыбается Нэб.
Я листаю книгу, нахожу нужное место.
Мучения Эдмона в тюрьме описаны так, что у меня срывается голос, приходится сделать паузу и выпить воды, прежде чем продолжить. Зато потом начинается дружба с аббатом, и я почти завидую своему условному тезке. У меня не было такого сокамерника. Зато потом был старик Джон с гомеопатией в пакетиках и грязным красным одеялом. Нужно найти его, если я действительно каким-то чудом окажусь жив и свободен.
Мы добираемся до побега, когда кончается отмеренное время. Закрываю книгу, смотрю на всех. В первую очередь замечаю Мори, крепко спящего на плече Бемби. Полицейская, похоже, не против роли подушки. Кто-то – вероятно, сидящая с другой стороны Рика – накрыл его одеялом.
