– Элизабет, тебе надо научиться отличать маленькие проблемы от больших, – сказала Рита. – Старосты следят за тем, чтобы никто не разговаривал после отбоя, улаживают мелкие ссоры и всё такое. Но, когда проблема разрастается, старосте следует обращаться к нам. Посмотри, что ты наделала, не рассказав нам обо всём, что тебе известно. Ты обвинила Джулиана в ужасных вещах, заставила Арабеллу выдать её тайну и потеряла право быть старостой.
– Я казалась себе такой серьёзной и опытной, раз меня выбрали старостой, – призналась Элизабет, смахивая две слезинки, которые катились по её щекам.
– Вот именно! Ты почувствовала себя слишком значительной, – сказала Рита. – Такой важной, что способна в одиночку решить проблему, с которой трудновато справиться даже мисс Белл и мисс Бест. Что ж, тебе пришлось многое понять, Элизабет, – но ты ведь и себе усложнила жизнь, верно?
– Да, – согласилась Элизабет. – Вместо того чтобы хорошенько всё обдумать, я поступала опрометчиво, теряла терпение, друзей – ох, сколько всего я натворила!
Она горько вздохнула.
– Ну что ж, – сказал Уильям, – есть у тебя и хорошие качества: тебе хватает мужества признать недостатки, а это первый шаг к их исправлению. Не расстраивайся слишком. Ты ещё можешь вернуть то, что потеряла, если будешь вести себя разумно.
– Мне кажется, нам надо позвать сюда Джулиана и рассказать ему о том, в чём призналась Элизабет, – решила Рита. – Может быть, он сможет объяснить, как попал к нему помеченный фунт. И конфеты. Я уверена: он их не брал.
– Только можно я уйду до его прихода, – взмолилась Элизабет. Ей меньше всего хотелось сейчас встречаться с Джулианом. Она представляла, как тот пригвоздит её насмешливым взглядом своих зелёных глаз. Нет, она не в силах сейчас с ним встречаться!
– Лучше всё же тебе остаться и выслушать, что он скажет, – возразила Рита. – Если Джулиан ничего не брал, то всё это очень странно. Мы должны докопаться до истины.
Элизабет пришлось смириться и ждать прихода Джулиана. Господи, каким ужасным был этот день!
Глава 17
Добрый в душе
Джулиан явился сразу. Он удивился, увидев в кабинете Элизабет. Покосился на неё, а потом вежливо повернулся к Рите и Уильяму.
– Джулиан, от Элизабет нам стало известно о многих странных обстоятельствах, – начал Уильям. – Мы уверены, что у тебя есть им объяснение. Вот послушай, что я тебе расскажу, а потом ответишь, что ты об этом думаешь.
И Уильям рассказал всё, о чём поведала ему и Рите Элизабет. Джулиан выслушал его с удивлением и недоумением.
– Теперь я понимаю, почему Элизабет считала меня вором, – пробормотал он. – Должен признать: это всё очень странно. У меня что, правда, был помеченный фунт? И конфета Элизабет в самом деле выпала у меня из кармана? Я слышал, как что-то упало, но поскольку это была не моя конфета, то не стал её поднимать. Я видел её на полу, но не думал, что она выпала из моего кармана. Я туда её точно не клал.
– Так как же она туда попала? – спросила Рита.
– Мне кажется, этот фунт у меня с собой, – вдруг спохватился Джулиан. – Он порылся в карманах, достал новенькую монетку, внимательно её рассмотрел. В одном месте всё ещё был виден маленький чёрный крестик. – Он самый, – добавил Джулиан.
– Это я поставила крестик, – сказала Элизабет, указывая на метку.
Джулиан внимательно на него посмотрел.
– Знаете, я теперь почти уверен, что не доставал в ту неделю из коробки такой блестящей новенькой монеты. Я бы заметил. Мне тогда достались два старых фунта. Так что, видимо, кто-то подложил эту блестящую монетку мне в карман, а старую забрал. Но зачем?
– И кто-то положил тебе в карман конфету Элизабет, – добавил Уильям. – Может, у тебя есть недоброжелатели?
Джулиан задумался.
– Да, пожалуй, нет. Кроме, конечно, Элизабет.
Девочка страшно огорчилась, услышав эти слова. Вся её неприязнь к Джулиану прошла, ведь она вместе с Ритой и Уильямом узнала, что он не брал ни денег, ни конфет: кто-то над ним так зло подшутил.
– Элизабет, конечно, ненавидит меня, – проговорил Джулиан, – но я уверен: она бы так не поступила.
– Ох, Джулиан, ну конечно! – воскликнула бедная Элизабет, чуть не плача. – Я тебя вовсе не ненавижу. Мне очень жаль, что всё так вышло. И страшно стыдно. Вечно я совершаю всякие глупости. Ты меня никогда не простишь, я знаю.
Джулиан серьёзно и внимательно посмотрел на неё своими зелёными глазами.
– Я тебя уже простил, – сказал он неожиданно. – Я не из тех, кто таит обиду. Но ты мне не очень-то нравишься, и я не могу больше дружить с тобой, как прежде. Но я хочу сейчас кое в чём признаться. – Он повернулся к Уильяму и Рите: – Вы сказали на собрании, что Элизабет дважды выгоняли из класса за плохое поведение, но это была не её вина. – Он оглянулся на Элизабет: – Элизабет, это я подстроил тот розыгрыш с падавшими учебниками. Я подложил под них пружины, вот книги и падали, когда те распрямлялись. И это я приклеил шарики к потолку над твоим стулом, так что капли и правда капали тебе на голову, когда происходила реакция и вещества в них превращались в воду. И это я подсыпал чихательный порошок в твой учебник французского.
Уильям и Рита изумлённо уставились на мальчика. Они не могли взять в толк, о чём говорил Джулиан. Но Элизабет, конечно, всё поняла. Она слушала Джулиана, раскрыв рот.
Пружины под книгами! Шарики с жидкостью на потолке! Чихательный порошок в учебнике! Девочка не верила собственным ушам. Она с изумлением смотрела на Джулиана, забыв про слёзы.
А потом вдруг рассмеялась. Просто не смогла сдержаться. Она вспомнила, как странно прыгали книги с её парты. Вспомнила те загадочные капли, падавшие с потолка, и приступ чихания. Теперь всё это показалось ей таким смешным, хотя её за это отругали и наказали.
Как она хохотала! Запрокинула голову и тряслась от хохота. Уильям, Рита и Джулиан удивлённо смотрели на развеселившуюся девочку, а потом и сами рассмеялись. У Элизабет был такой заразительный смех, что никто не мог сдержаться.
Наконец Элизабет утёрла глаза и остановилась.
– О господи, – сказала она, – сама не знаю, почему я хохочу, хотя у меня на душе кошки скребут. Но не могу удержаться: теперь всё кажется таким смешным, а тогда-то я была не на шутку озадачена.
Джулиан неожиданно пожал Элизабет руку:
– А ты молодец! Вот уж не мог представить себе, что ты рассмеёшься, когда я признаюсь в том, что сделал, чтобы досадить тебе. Думал, ты разревёшься, или раскричишься, или надуешься, но только не рассмеёшься. И вправду молодчина! Вот такая ты снова мне нравишься!
– Ох, Джулиан! – прошептала Элизабет, не веря своим ушам. – Какой ты всё-таки хороший. Надо же: ты простил меня, потому что я рассмеялась! Просто смех!
