Он смотрит на меня, и я вижу, как сверкают слезы в его глазах.
– Ее надгробие у скамьи. Белой скамьи под осинами.
От этих слов у меня в голове все туманится.
– Что?
– Это кладбище Аспен-Хилл, – объясняет он. – Это не совсем кладбище… Вернее, там есть могилы, цветы и тому подобное, но это еще и часть леса – прекрасное место среди деревьев, где царит тишина и открывается прекрасный вид на округ Титон. Это, наверное, самое спокойное место из всех, что я знаю. Я прихожу туда иногда, чтобы подумать и…
Поговорить со своей мамой. Он идет туда, чтобы поговорить со своей мамой.
– Когда ты рассказала про лестницу, холм и забор, я тут же узнал это место, – тихо признается он.
– Ты понял, что мне снится кладбище, – говорю я.
– Мне жаль, – шепчет он.
Я смотрю на него, с трудом подавляя крик, пока в голове все складывается в единую картинку: люди в костюмах, мое черное платье, все идут в одном направлении, горе, которое я чувствую, мрачные взгляды, направленные на меня, и утешение Кристиана. У всего этого есть смысл.
И во сне я чувствую скорбь не Чернокрылого, а свою.
Она моя.
А значит, кто-то, кого я люблю, умрет.
5
Приди, мой сон
– Клара? Ты вообще с нами?
Мама толкает меня в плечо. Я моргаю, а затем выдавливаю улыбку мисс Бакстер, школьному психологу. Она улыбается мне в ответ.
– Что ты думаешь? – спрашивает она. – У тебя уже есть какие-то мысли о том, кем ты хочешь стать? Какие-нибудь видения относительно твоего будущего?
Я перевожу взгляд на маму. Ох, с видениями-то у меня как раз все в порядке.
– Вы имеете в виду колледж? – спрашиваю я, вновь посмотрев на мисс Бакстер.
– Ну да, образование играет большую роль в формировании вашего будущего, поэтому мы готовы помогать с поступлением в колледж всем нашим ученикам и, конечно же, такой яркой, одаренной девушке, как ты. Но каждый человек уникален, независимо от того, поступит он в колледж или нет.
Я опускаю взгляд на свои руки.
– Я еще и сама не знаю, какую профессию хочу получить.
Она с преувеличенным воодушевлением кивает.
– В этом нет ничего страшного. Многие школьники еще не решили, куда поступать. Но, может быть, ты уже просматривала сайты колледжей или ездила на день открытых дверей в университеты?
– Да, нескольких.
Или ни одного.
– Думаю, это хорошее начало, – говорит мисс Бакстер. – Почему бы тебе не почитать информацию на рекламных проспектах, которые я повесила у кабинета. А затем стоит составить список из пяти колледжей или университетов, которые тебе нравятся, и с указанием, почему. И после этого мы сможем начать готовить заявление.
– Спасибо вам огромное. – Мама встает и пожимает руку мисс Бакстер.
– У вас особенная девочка, – говорит та, и мне приходится постараться, чтобы не закатить глаза. – Уверена, впереди ее ждут великие дела.
Я неловко киваю, и мы выходим оттуда.
– Знаешь, она права, несмотря на то, что ее слова звучали заученно, – говорит мама, когда мы выходим на парковку. – Тебя ждут великие дела.
– Ну-ну, – бормочу я.
Мне хочется ей верить, но не получается. Все, что я вижу в своем ближайшем будущем в последние дни, – это неисполненное предназначение и грядущая смерть близкого мне человека, к которой приведут какие-то запутанные события.
– Сядешь за руль? – спрашиваю я маму, чтобы сменить тему.
– Нет, лучше ты. – Она роется в сумочке в поисках своих огромных солнцезащитных очков в стиле Одри Хепберн, в которых она с шарфом на голове и длинным плащом напоминает кинозвезду.
– Что происходит? – спрашивает она. – Я чувствую, что тебя что-то беспокоит, и это никак не связано с поступлением в колледж. Все сложится само, Клара, и тебе не стоит переживать.
Как же меня бесит, когда она говорит, что мне не стоит переживать. И обычно это происходит именно тогда, когда у меня есть чертовски хорошая причина для беспокойства. Похоже, это единственное, что мне остается: переживать о том, на чью могилу я иду в своем видении. О том, что, кто бы это ни был, он окажется там из-за того, что я сделала или должна сделать. О том, что приливы скорби, которые я ощущаю в последнее время, означают, что Семъйяза летает по округе, выжидая удобного момента, чтобы убить кого-то из моих любимых людей.
– Да ничего особенного, – говорю я.
Мы садимся в машину, и я вставляю ключ в замок зажигания. Но не завожу двигатель.
– Мам, а что произошло между тобой и Семъйязой?
К моему удивлению, ее ни капли не напугал мой вопрос. И к еще большему удивлению, она мне отвечает:
– Это было очень давно. Мы с ним… дружили.
– Ты подружилась с Чернокрылым.
– Поначалу я не знала, что он Чернокрылый. А считала, что он настоящий ангел.
Не представляю, как можно было принять Семъйязу за настоящего ангела.
Правда, я и ангелов-то никогда не встречала.
– Ого. А что, ты дружишь с многими ангелами? – насмешливо спрашиваю я.
– С немногими.
– С немногими, – повторяю я.
Она что, издевается надо мной? Или действительно знает нескольких ангелов?
– С несколькими.
– Анджела думает, что Семъйяза – кто-то вроде лидера, – говорю я.
– А, – кивая, протягивает мама. – Она нашла Книгу Еноха?
– Да.
– Это действительно так. Он был лидером Хранителей. Но очень давно.
Ого. Она на самом деле решила что-то рассказать мне.
– А что именно делают Хранители? – спрашиваю я. – Ну, кроме как наблюдают за происходящим.
– Хранители отказались от рая, чтобы жить с человеческими женщинами, – говорит она.
– А Богу не понравилось, что ангелы связались с человеческими женщинами.
– Дело не в том, что Богу это не понравилось, – объясняет она. – А в том, что ангелы не живут в линейном времени, как мы с тобой, поэтому их отношения с человеческими женщинами почти невозможны, им ведь пришлось бы оставаться в одном и том же времени в течение длительного периода.
Ох, опять эти штуки со временем.
– Нам сложно до конца понять, как они живут, постоянно перемещаясь между различными гранями реальности, сквозь пространство и время. Ангелы не просто сидят на облаках и смотрят на нас сверху вниз. Они все время работают.
– Настоящие трудоголики, да? – пошутила я.
На ее лице на мгновение вспыхивает легкая улыбка.
