Звук, напоминающий глубокий, скорбный зов океанского чудовища, эхом разнесся по пещере. Статуя повернула голову, глядя на чужаков. Взгляд гиганта был прикован к Тираэлю, каменные глаза, не отрываясь, смотрели в лицо архангелу.
Круг замерцал и стал растворяться. Это продолжалось до тех пор, пока вся стена не стала прозрачной, точно стекло. По другую ее сторону стояли две массивные колонны и еще две статуи, изображавшие женщин с протянутыми руками. Каллен шагнул вперед, прямо сквозь мерцающую стену, словно проходя через воду, и почувствовал лишь мимолетную дрожь, прежде чем оказаться в одиночестве по ту сторону.
Он оглянулся. Томас прошел сквозь стену, а затем, один за другим, словно призраки, преодолевшие завесу между миром живых и миром мертвых, появились и остальные хорадримы.
В конце концов все они собрались за стеной, и когда последний прошел сквозь нее, стена вновь стала целой. Пространство теперь было открыто, круг замкнулся.
Каллен развернулся, чтобы посмотреть, что ждет их впереди.
В отличие от природных пещер, то новое пространство, куда они вошли, определенно построили люди, думал Тираэль, поднимая факел для лучшего обзора. Комната была большой. Пол, на котором они стояли, был выложен из камней разных размеров, стены – из блоков, уложенных симметричными рядами со вставками и нишами. По обеим сторонам широких ступеней, уходящих в темноту, стояло еще несколько колонн.
Затерянный город нефалемов? Неужели они наконец нашли его? Однако, если так, то это было совсем не то, чего он ожидал. Когда мерцание погасло, казалось, что статуя вернулась в исходное положение. Какая-то магия заперла вход, думал Тираэль, когда Каллен прорвался внутрь, позволяя пройти и им. Тираэль прошелся по безмолвному залу. Если он, смертный ангел, смог зайти сюда, означает ли это, что защитное заклинание больше не действует?
Он подошел к краю лестницы. Внизу была еще одна комната, пустая и пыльная, как и остальные пещеры. По обе стороны от лестницы стояли две невысокие колонны, увенчанные каменными чашами. Тираэль поднес факел к одной из них, и она вспыхнула синим пламенем. Он зажег другую, и комната наполнилась необыкновенным, потусторонним светом. «Здесь живет магия, – подумал архангел, – это благодаря ей топливо так долго хранилось».
Он спустился по ступеням и исследовал нижний уровень, наполняя новые чаши пламенем. Коридоры вели из зала в тихие комнаты и просторные помещения. Там были участки, украшенные замысловатыми узорами на полу и стенах, множество ниш и платформ, а также построек, которые со временем утратили свое предназначение. Странные сводчатые окна никуда не вели; каменные колонны поддерживали парящие над головой потолки.
Коридоры и комнаты тянулись и тянулись, но все они оказались пусты и покрыты пылью. Здесь не было никакого намека на спасение, никакой великой магии, которая облегчила бы им поиски. Затерянный город оказался не тем, на что они рассчитывали. «Место великой силы, вероятно, покинутое теми, кто его создал, и довольно давно. Город без предназначения». Уверенность, так долго владевшая Тираэлем, начала угасать. Все это время, несмотря на свои собственные сомнения, он верил, что отыщет это место – место, где они будут защищены от легионов ангелов, которые спустятся с небес, если пропажу камня обнаружат. Теперь же его мысли занимали неравные шансы на успех этой миссии. Хорадримы стали сильнее, и их небольшая команда начала работать вместе, но слишком недолго, чтобы всерьез верить в успех. Предстояло еще многое сделать, чтобы они были готовы к тому, с чем столкнутся в Серебряном городе. И что толку от всего этого, если им негде будет укрыться, когда они вернутся в Санктуарий?
Затея была глупой – чистое самоубийство без единой надежды для любого из них.
Тираэль вернулся к собравшимся перед ним хорадримам. Они были измучены и ожидали его приказа. Архангел знал, что должен найти в себе силы воодушевить их. Он не может показывать своего разочарования или свои слабости.
Загляни в чашу, и все вновь станет ясным.
Голос в его голове был подобен грому. Тираэль потянулся к карману плаща. Чалад’ар была на месте и взывала к нему. Желание поддаться зову и оставить остальных поглотило его, словно палящая жажда. Что эти люди значили для него? Смерть все равно рано или поздно заберет их, как и всех смертных. Их жизни – ничто по сравнению с цельной картиной бытия, и скоро они будут забыты так же, как и те, кто жил и умер здесь, в этих катакомбах, затерянные в пыли.
Состояние транса прервали Микулов и стоящий позади него Лорат. Монах и молодой рыцарь вышли вперед, пока остальные тихо переговаривались между собой. Микулов указал на Лората, который стоял, сложив руки на груди. По его глазам трудно было что-либо понять.
– Юный Лорат показал мне кое-что, – сказал монах. – Я предложил ему поговорить с тобой.
Лорат пожал плечами и нерешительно произнес:
– Статуя у входа в это место наблюдала, как ты проходишь сквозь стену. Она не смотрела на других.
– Что еще? – сказал Микулов. – Говори прямо, это важно.
– Когда ты вошел, две женские статуи тоже следили за твоим перемещением. Я подумал, может это из-за того, что ты… другой.
– Он имеет в виду – смертный. Не ангел и не демон, – пояснил Микулов. – Но и не человек. Возможно, это место просто не знает, что с тобой делать. – Монах подошел ближе. – Это значит, что в затерянном городе все же сохранилась магия. Что, в свою очередь, означает, что защитное заклинание по-прежнему на месте, и стража думает, как с тобой поступить. По крайней мере сейчас они решили, что ты не представляешь угрозы.
Шепот в голове Тираэля стих. Он думал об Империи на Небесах, об их противостоянии в залах Совета, о том, как сбросил крылья, и обо всем, что последовало за этим: о гневе брата, о разочаровании и печали Ауриэль. Он думал об ангеле, родившемся из Арки, о серых лентах, обернувшихся вокруг ее крыльев в Песне Света, в то время как он стоял и беспомощно смотрел на все это. Даже сейчас черный камень души лежал на своем постаменте, обращая все, что попадало в расползающуюся от него тьму, в зло и разрушение. И никто во всех Небесах не мог это остановить.
Тираэль был смертным. Его жизнь изменилась навсегда, и боль в теле станет только усиливаться по мере того, как он будет приближаться к неминуемой смерти. Рано или поздно он покинет этот мир, и сделает это свободным от Небес и ангелов, которых знал с самого их рождения из Арки, тысячелетия назад. Он сделает это, не утешая себя мыслью, что он тоже человек. Те, кто уйдет до него, – чужаки, а не братья.
Но это не значило, что Тираэль должен отказаться от своего долга и закрыть глаза на тьму и растление, свидетелем которым он стал. Империй принял решение; он считал расу людей существами низшего сорта, неспособными одолеть свои низменные инстинкты. Он находил их слабыми и опасными, а потому их было необходимо уничтожить. И Архангел Доблести не остановится, пока Ангирский совет – а вместе с ним и все Небеса – не согласится, что это необходимо сделать.
