Джейкоб повернулся к остальным. Джинвир стояла, устремив взгляд куда-то вдаль, а на ее лице блестели слезы. Чародейка на мгновение задержала на нем взгляд, а затем отвела глаза. Он не знал, смотрела ли она в ртутное зеркало, не мог прочесть выражение ее лица. Был ли тому виной поцелуй, или же она увидела в отражении собственную смерть?
Шанар тихо говорила с Джинвир, пока остальные собирались, поднимаясь на ноги. Тираэль прошел через портал последним: бледный, в изрубленной броне, с отпечатком боли на обычно мужественном лице. Что они смогут сделать без его силы? Джейкоб чувствовал себя ничтожно маленьким на фоне огромного мира, раскинувшегося за этими мертвыми стенами, перед огромной армией ангелов, способных сокрушить их в одно мгновение.
– Пришло время тебе возглавить остальных.
Слова Тираэля будто зазвучали прямо в его голове. Сомнение вновь закралось в душу Джейкоба.
Он не был готов, пока еще нет.
Не к такому.
Тираэль увидел на лице Джейкоба неуверенность. Дальше будет больше: Заводи Мудрости подавляюще огромны, но и они – ничто по сравнению с захватывающей дух красотой Садов Надежды, величия Палат Правосудия или абсолютной мощью и размахом Залов Доблести. В каждом из Аспектов была своя темная сторона. Тьма явится, нравится это Тираэлю или нет, и это станет настоящим испытанием их силы.
Усталость проникла в архангела до самых костей. Каждая часть его тела болела, рана на груди тупо пульсировала, все тело от коленей до самой спины будто пронзали острые иглы. Каждый шаг был испытанием, каждый вздох – напоминанием о том, что он смертен. Тираэль чувствовал себя бесконечно далеким от своих братьев и сестер, и столь же бесконечно одиноким в этом мире, который отверг своего мятежного сына во всех его обличиях, как в бессмертном, так и в смертном, сотканным из света или из плоти. Больше всего на свете ему хотелось лечь и уснуть, а если провалиться в сон не удастся, то хотя бы посоветоваться с чашей. «Мудрость, познание, ответы…».
Монах коснулся его руки. Казалось, он единственный остался равнодушным к тому, что их окружало.
– Мы должны действовать быстро, – сказал Микулов. Остальные наблюдали за ними, и Тираэль понял, что его рука тянулась к потайному карману под доспехами. Неосознанно он собирался вытащить Чалад’ар прямо при них.
Он опустил руку. Чаша напоминала бездонную дыру, в которую он проваливался, теряя себя, пока Небеса пылали огнем. И все же он по-прежнему желал этого, жаждал того, что она дарила ему: темноту и забвение.
– Настал момент, когда пора доказать нашу значимость, – сказал он остальным. – Если я прав, мы явились тогда, когда воины света проводят церемонию Вознесения. Магия Шанар окутает нас, и мы будем двигаться так быстро, как только сможем, смешиваясь с толпой. Мы должны надеяться, что ангелы не заподозрят подобного вероломства в своем царстве. Джейкоб, веди нас в Сады Надежды, а оттуда – в Палаты Правосудия. Там очень мало ангелов, лишь те, кто остался на страже. Архангелы будут вместе с Империем в Залах Доблести, готовясь принять участие в церемонии, и это даст нам небольшое преимущество до тех пор, пока мы сможем не привлекать к себе пристального внимания. Если все пройдет хорошо, то мы окажемся в Зале Совета прежде, чем они поймут, что что-то не так.
Джейкоб кивнул. Он был бледен, влажные волосы прилипли ко лбу. Во взгляде мужчины не было ни намека на то, что он сможет отыскать в себе внутреннюю силу. Тираэль повернулся к чародейке. Пришло время использовать каждую каплю способностей женщины: теперь все зависело только от ее уникальных умений.
Шанар глубоко вздохнула, словно пыталась успокоиться. Когда она подняла руки, из них потекла захватывающая дух энергия: чародейка встречала свет Небес, бросала ему вызов и поглощала его, заключая себя и товарищей в сферу, сотканную из тепла и потрескивающей магии, которая брала начало из нее самой и проходила через пальцы вспышками ярких цветов.
Доспехи воинов света, созданные командиром Наром, засветились, скрывая смертную магию хорадримов. Их тела становились больше, осанка – величественнее, резонанс ангелов устремился ввысь из их тел, пока их песня в итоге не сравнялась с величием Небес.
Когда же чародейка закончила, сфера исчезла, а каждый из них обзавелся крыльями.
Глава тридцатая
Стража
Хорадримы покинули Заводи Мудрости, двигаясь вслед за Джейкобом. Внутренний двор по другую сторону Заводей был пуст. Дальше лежал бульвар, выложенный отполированным до зеркального блеска камнем и десятикратно превосходящий шириной любую дорогу, которую доводилось видеть Джейкобу. Вдоль него тянулись естественные ограждения из деревьев, сотканных из света, чьи ветви раскачивались, хотя не было ни единого намека на ветер. В движении тонких ветвей рождалась музыка, и этот звук чуть не довел Джейкоба до слез. «Песнь Арки» – так назвал это Тираэль. Музыка буквально разрывала душу.
Там, где заканчивались самые высокие ветви, стремительно рвались вверх шпили Серебряного города – такие высокие, что при одном взгляде на них у Джейкоба закружилась голова. Это было похоже на сон, но все же каждая деталь была видна с предельной резкостью, что ясно указывало на иную ступень действительности. Чувства Джейкоба десятикратно обострились. Его ноги дрожали, но он заставил себя успокоиться и дышать, а затем, очистив разум от всего лишнего, сосредоточился только на том, как переставлять одну ногу за другой.
«Не потеряйся. Резонанс может увести тебя прочь от самого себя». На его губах все еще оставался след от поцелуя Шанар, а призрак ее прикосновения помогал ему не забыться.
Он впервые оглянулся назад, и талант Шанар поразил его: Джейкоб увидел отряд святого воинства, марширующий единым строем. Их крылья развевались, а ангельская песня дивно резонировала с Песнью Арки. Казалось, их тела, спрятанные под золотыми доспехами и капюшонами, созданы из чистого света. И все же Тираэль ясно дал понять, что, как бы ни была хороша Шанар, эта иллюзия способна обмануть ангелов лишь на расстоянии, но никогда не сработает вблизи. План зависел от того, сумеют ли они добраться до Зала Совета, ни с кем не взаимодействуя напрямую. И тем не менее это было потрясающе: ни один человек не был способен подражать песне ангелов, поскольку не было того, кто мог хотя бы понять ее.
Джейкоб чувствовал себя оленем, осторожно пробирающимся сквозь стаю волков. Было так много моментов, которые они не продумали, и так много вариантов, после которых все может пойти иначе. Даже если им удастся добраться до камня, есть ли хоть какая-то надежда вернуться к порталу с головой на плечах?
Он сосредоточился на том, что их окружало. С одним из деревьев было что-то не так: ствол обвивала тонкая серая нить, переплетаясь с другими нитями и достигая толстой ветви на самой вершине. Слева от него высилось еще одно дерево с серыми вплетениями. Холод пронзил Джейкоба насквозь: черный камень души распространил свою заразную гниль по Небесам.
Мужчина молился о том, чтобы они не прибыли слишком поздно.
