Грохот повторился, и поднялся гул. Неужели гроза? Злата замерла, вслушиваясь. До нее отчетливо донеслось тягучее мурлыканье.
– Обжоркин! – прошептала она и открыла глаза. – Обжорочкин, миленький!
В замочной скважине звякнул ключ, дверь скрипнула и распахнулась. В сером проеме стоял на задних лапах кот, его шерстка голубовато светилась.
Злата вскочила на ноги, всхлипнув уже от радости.
– Бегом отсюда! – скомандовал Обжоркин. – Нежности потом!
– Откуда… откуда ты?..
– Неужели ты думала, что я тебя брошу? – дрогнувшим голосом оборвал Злату Обжоркин, и она догадалась, что кот обиделся.
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– Пришлось вернуться домой, расспросить паучка, которого мы не успели отнести в лес. Он объяснил, где тебя искать. Это Призрак рассказал о нас паукам Паулины, и она отправила за тобой свой отряд.
– А как ты попал домой? Тебя отвезла Синяя лягушка? – Злате хотелось все знать.
– Я же был один, – вздохнул кот. – Одному проще: я поднялся к фее всего кошачьего народа, и она вернула меня в наш дом.
– А откуда паучку известно обо мне и о Паулине? Он дома, а мы в такой дали – в Арахнии, – расспрашивала Злата, пытаясь нащупать на полу башмачки.
– Этого я не знаю, – задумался кот. – Пауки умеют договариваться, а значит, как-то общаются между собой. Вон как ловко они тебя украли! Может, паутина – это их антенна, с помощью которой они в курсе всего, что происходит в их мире?
– А куда они пропали? Тебя испугались? – Злата всерьез поверила во всемогущество кота.
– Нет, – в голосе Обжоркина она услышала сожаление. – Просто собирается дождь, а пауки боятся утонуть.
– Но как ты сумел отпереть дверь? – продолжала допытываться Злата.
– Очень просто. Паулина оставила ключ в двери, она была уверена, что, кроме нее и пауков, в башне никого нет.
– Все равно нам ничто не поможет, – грустно сказала Злата, ее руки продолжали шарить по темному полу в поисках обуви. – Во-первых… и в-главных, нам до Бразилии вовремя не добраться…
– Кто сказал эту чушь?
– Королева Паулина.
– Обманщица она без совести! – воскликнул Обжоркин. – Мы уже в Бразилии! Я же говорил, что мы переплыли океан! Ну что ты возишься? Сейчас тут все зальет!
И Злата ощутила под руками воду, а ее коленки стали мокрыми.
– Я не могу найти обувь! – пожаловалась Злата. – Весь пол обыскала. Лучше бы я оставалась в кедах!
Обжоркин подпрыгнул, и в руки Златы упали башмачки.
– Они были приклеены паутинными нитками к стене. Где ты их взяла? – Кот опускался вниз, как падает легкая снежинка.
– Это подарок королевы Паулины, – ответила Злата. – Она сказала, что башмачки будут мне помогать.
– Не стали бы мешать!
Тонко зажурчала льющаяся со ступенек вода.
– Что ж к нам эти дожди привязались! – с досадой пожаловалась Злата. Выскочив из комнатки, она остановилась, вспомнив о подаренных куклах: – Обжорочкин, постой! Там, в моей комнате, маленькие человечки, мне надо их забрать! Они живые!
В распахнутую в конце коридора дверь полыхнул длинный хвост молнии и раскатилось рыканье затяжного грома.
– Зачем? – Кот ярко вспыхнул, встав у выхода, – так вспыхивает лампочка перед тем, как перегореть.
– Они такие славненькие, в носочках, разговаривают, – старалась объяснить Злата. – Живут в таком чудненьком домике с таким золотистым колокольчиком!
– Ты заберешь их вместе с домом?
– Нет, домик тяжелый. Я понесу их в кармане, – радостно нашла выход Злата. – Я тебе их покажу! Ими так интересно играть. Они меньше мышек!
– Они вправду живые? – В голосе кота послышалось сомнение.
– Да! Только маленькие. Вот такие, как пальцы, – Злата показала растопыренную ладошку.
– У нас нет времени бежать за ними. И представь, – кот вздохнул, – какое-то огромное существо, человек-великан, берет тебя двумя пальцами и рассматривает, словно букашку. Потом сует в карман, чтобы на досуге поиграть. Тебе бы этого хотелось?
– Нет! – вздохнула Злата, догадавшись, куда клонит Обжоркин.
– А почему ты хочешь таскать этих человечков, как ты их называешь, в кармане? Нельзя играть, как куклой, живым существом! Даже котенком! – Голос кота прозвучал неожиданно резко.
– Я их хочу спасти! – нашла оправдание Злата, взяв на заметку последние слова Обжоркина. – Они без меня пропадут!
– Унесешь в кармане, а потом?
– Потом стану с ними играть. Им будет весело!
– Ты меня не слышишь! – качнул головой Обжоркин. – Для твоего желания даже слов нет. Может, рабство? Но ведь ты не хочешь быть рабовладелицей? Пойдем уж! У этих людей свои заботы. У тебя своя задача! Сейчас надо убежать подальше, пока за нами не послали погоню, – и кот торопливо ступил под дождь.
Прежде чем следом выскочить из башни, Злата повернулась и громко крикнула в темноту винтовой лестницы:
– Прощайте, ваше величество! Спасибо за заботу! Я всегда буду помнить ваше добро!
Кошачьи глаза округлились и вспыхнули синими фонариками.
– Вообще-то Паулина тебя украла! – напомнил Обжоркин.
– Нельзя уходить, не прощаясь… – проговорила Злата виновато. – Королева заботилась обо мне, подарки дарила…
Злата ступила за порог и зажмурилась: шестихвостной плетью вспыхнула в темноте молния и осветила неживым светом полегшую в воде траву и съежившиеся коконы деревьев. Дождь хлестал так, будто хотел выбить из попавшего под него человека все внутренности.
– Паулина просто сумасшедшая тетка, которая разводит пауков и ткет, вяжет из их ниток, – крикнул через шум ливня кот. – Безумная, вообразившая себя королевой.
– Нет, они ее слушаются, – не согласилась Злата. – Может, она укротительница пауков? Или ученая? У нее столько книг!
– Мы слишком много болтаем… За нами могут выслать погоню!
– Быть неблагодарной – стыдно, – виновато прошептала девочка, уверенная, что через шум дождя и грохот молний кот ее не услышит.
– Ты правильно сделала, – опять крикнул Обжоркин. – Может, королева не будет вредить и башмачки перестанут от тебя убегать. Пока не доберемся до дому, не узнаем, простила она тебя или нет. Для нас важно уйти подальше. Хорошо, что пауки с улицы удрали.
– Куда удрали? – Злате представилось, как миллионная армия восьмилапых торопливо марширует куда-то в темноту.
– Чтобы не утонуть, пауки перед дождем или наводнением прячутся на деревьях или улетают на паутине. Некоторые убежали в башню, их сейчас там как семечек в стакане.
– Значит, погони не будет?
