– Пауки точно не станут нас преследовать, но думаю, у Паулины есть и другие слуги.
Злата оглянулась. Небо озарил свет – это загорелась страшная башня. Пламя над нею взвилось высоким столбом.
– Обжоркин, они там все погибнут! – в ужасе вскричала Злата.
– Ливень потушит пожар, – успокоил Обжоркин. – Это нам на руку: королеве не до нас.
Злата быстрее помчалась за котом. Потом еще раз взглянула на башню, которая высилась темно-серой громадиной. Огонь почти погас. Но молнии синими вспышками, как гигантскими трещинами, раз за разом обрушивались с черного неба. И казалось, что стена из дождя дрожит от грохота.
Под дождевой волной Злата упала и почувствовала, что ее заливает вода. Еще немного – и она захлебнется! Пальцы нащупали какую-то деревяшку и вцепились в нее.
– Держись! – крикнул кот. – Хватайся и вставай! Боюсь, не простила тебя Паулина. Опирайся на посох.
Посох оказался обычной палкой. Ухватившись за нее, Злата пошла вперед, удивляясь, каким большим и ярким стал Обжоркин, – совсем не таким, каким был на пляже.
– Тьма-тьмущая! Ничего не вижу, кроме тебя и молний, – пожаловалась Злата.
– Люди несовершенны! – глубокомысленно заметил Обжоркин. – Вот мы, коты, прекрасно видим в темноте…
– Зато люди придумали бинокль. И фонарь, – обиделась за всех людей Злата.
– Ну и где твой бинокль? – ехидно поинтересовался кот. – И фонарь что-то не светит…
«Все-таки он неисправимо вредный. Возможно, самый вредный в мире кот», – надулась Злата, но она не поменяла бы этого вредину ни на какую самую лучшую на свете игрушку. Даже на живых кукол.
Глава 8
Привал
Ливень прекратился внезапно. Струи сменились крупными каплями, и вскоре дождь совсем стих. Небо расчистилось, и яркое солнце круглой мышкой появилось в синеве.
Обжоркин заметил ровный нагретый камень; его окружали высокие деревья с пятнистыми стволами. Раскинувшиеся ветви прикрывали широкими листьями каменную плиту от воцарившегося после дождя зноя.
– Привал! – провозгласил Обжоркин, обращаясь к хозяйке. – Я вижу, что ты на ходу падаешь от усталости. Прямо валишься. Давай соберем траву, положим на камень, и ты отдохнешь. Может, даже поспишь.
– А почему не на земле? Она мягкая, – с трудом ответила Злата: было похоже, что у нее устали не только ноги, но и язык.
– На земле опасно: муравьи всякие, – проворчал Обжоркин, – и змеи… И мы не знаем, что еще.
Злата села на камень, пробормотав:
– Зачем трава? Можно и без травы, – и свернулась клубочком на каменной плите.
Обжоркин подоткнул траву хозяйке под бока, чтобы было мягче, и уселся рядом. Он караулил ее сон. Время бесполезно уходило, и кот полез за картой.
– Ничего себе! – пробормотал он под нос. – Мы рядом с мамой! Надо проверить обстановку и наметить план действий.
И Обжоркин тут же превратился в невидимку, оставляя Злату одну. Ничто не вызвало его беспокойства – кругом стояла тишина.
Спеша выяснить, где старшая хозяйка, он не услышал чужих крадущихся шагов.
Часть четвертая
Злата в Бразилии
Глава 1
Встреча с мальчиком Шушей
Огромный паук с белеющими в зубастой пасти клыками полз по ноге, Злата вскрикнула, и ее глаза открылись. От ноги оторвалась и неспешно поплыла в теплом воздухе синяя с красными и зелеными пятнами бабочка размером с ладошку. У Златы вырвался вздох облегчения и восхищения одновременно: кошмар оказался сном, а явь была похожа на сказку.
Над головой покачивались высокие деревья. Через ветки слепящими нитями тянулись солнечные лучи. Заливисто пели птицы и стрекотали кузнечики. Над травой сонно замирали крупные стрекозы, порхали яркие бабочки, сновали разноцветные птицы. Пахло цветами, которые выглядывали отовсюду: из травы, из листьев, с деревьев.
Все было так непохоже на паутиновый мир Арахнии!
Около камня, на котором сидела Злата, алел цветок, похожий на большой горшок, – с его краев свисала бахрома, на которой переливались капельки росы. Над цветком нависал такой же яркий колпак, напоминающий крышку от кастрюльки. Злата протянула ладонь, чтобы дотронуться до диковинного растения, но ее опередила яркая птичка. Она села на красный лепесток, закачавшись, и Злата отдернула руку, чтобы не испугать пташку. Казалось смешным, как та суматошно машет крыльями, чтобы взлететь, но при этом не покидает лепестка. Присмотревшись, Злата заметила, что бахрома на лепестках – это липкие тонкие щупальца, которые оплели птичьи лапки. Колпачок над цветком опустился, и птица оказалась внутри колокольчика, как в ловушке. И Злата представила, что цветок мог схватить и ее сначала за пальцы, потом втянуть в себя ее руку. А потом?..
Из-под камня выскользнула полосатая змея и неслышно скрылась в траве. Злата тут же подобрала под себя ноги. Ей уже не казалось, что в Арахнии опаснее. Там, по крайней мере, было с кем договариваться.
Злате было жаль попавшую в беду птицу. Но как ей помочь? Все вокруг казалось живым и опасным. Если растут цветы, которые едят птиц, то может существовать трава, которая душит или отрезает руки и ноги, камни, которые подскакивают и ударяют в лоб. Воображение подсовывало картины одна страшнее другой.
Стало страшно даже шелохнуться. Злата внимательно огляделась и вздрогнула: на нее из куста смотрели чьи-то глаза. Из-за густоты веток невозможно было разглядеть, кто там прячется. Человек? А вдруг нет? Вдруг из кустов на нее смотрит обезьяна, большая и злая?
– Привет! – на всякий случай поздоровалась Злата, подумав, что вежливость – это всегда хорошо. Вдобавок она назвала свое имя.
Куст не шелохнулся. В изумленно вытаращенных глазах прячущегося среди листьев существа помимо любопытства появилось непонимание.
Надеясь, что в кустах притаился все-таки человек, девочка ткнула в себя пальцем:
– Я – Злата. Зла-та.
Глаза исчезли за листьями. Через несколько мгновений ветки пришли в движение, донесся шум, треск ломающихся веток, и появился мальчик в синей повязке на бедрах, выше которой на поясе из ярких бусин болтался короткий широкий нож и были привязаны листья какого-то растения и пучки травы. Так как ростом мальчик был чуть ниже нее, Злата решила, что он младше, а может и нет. Она вспомнила некоторых одноклассников, которые уступали ей в росте. Несколько стрел торчали у мальчика на голове, воткнутые в завязанный на макушке пучок волос. Выбившиеся из хвостика короткие пряди спускались темной челкой на лоб. Под ней с внимательным любопытством таращились блестящие, как смола, глаза. Загоревшее тело было разрисовано яркими полосами. На одно плечо незнакомца был надет лук. На другом сидел маленький крокодильчик.
