Это действительно была она – мама. Глаза ее были закрыты. Она не двигалась и не дышала. Колдун что-то бормотал, но Злата разобрала только слово «кимбу».
– Вождь говорит, что от кимбу засыпают, – зашептал в ухо Злате усевшийся на плечо Обжоркин, переводя слова краснобрового, – и если спят больше семи суток, то уже не просыпаются. Умирают. Жители деревни были уверены, что это глиняная красавица. Так ее и называли. Вождь очень удивлен, что она настоящая. И возмущен происшедшим. Говорит, что понимает этот фокус: бледный друг усыпил живую женщину, обмазав кимбу. И она ушла из мира живых. А после покрыл глиной, смешанной с краской из семян заннато. Так она стала похожа на статую. Вождь говорит, что это преступление! Ему стыдно, что он и его народ позволили жить на своей земле преступнику!
– Разве это вождь? – спросила Злата. – Я думала, колдун.
Лицо мужчины на самом деле выглядело виноватым: углы рта, глаза и даже красные брови печально опустились.
– Почему тогда вождь называет дядю Дениса другом? – возмущенно спросила Злата – она гладила мамины волосы, стараясь их распутать. – Что-то я не пойму: то друг, то преступник. Этот тип и из меня хотел сделать статую. Сам проговорился.
Вождь вдруг опустил руки. Кот всхлипнул и перевел:
– Все. Поздно. Она не проснется.
Дождь полностью смыл слои глины и кимбу. Даже на платье не осталось желто-зеленых пятен.
«Вот почему Обжоркину сказали, что для спасения мамы есть только пять дней! Это означало, что тогда прошло двое суток с момента, как она заснула, – подумала Злата, по ее лицу текли соленые струйки дождя. – Сегодня закончился пятый день. Мы не успели!»
Злата обняла маму за шею и прижалась к ней крепко-крепко. Вдруг мама стала клониться назад.
«Падает!» – испугалась Злата и схватила ее за руку.
Пальцы шевельнулись.
– Жива! – прошептала Злата, еще не веря своим глазам.
Вождь подхватил падающую маму, и мужчины стали подкладывать ей под спину большие охапки травы, превращая постамент в зеленое кресло.
Злата хотела торжествующе крикнуть: «Мама жива-а-а!», но вовремя закрыла рот ладошкой, чтобы не напугать маму – ведь она просыпалась.
– Жива, жива, жива…
Солнце вспыхнуло между туч, и Злате захотелось кружиться.
Глава 9
Встреча с мамой
Мамины ресницы дрогнули, открывшиеся глаза остановились на Злате.
– Девочка, ты кто? – проговорила мама.
Ее голос был слабым. Взгляд с недоумением переместился на широко улыбающееся лицо вождя, потом на хижины, на пальмы.
У Златы задрожали губы. Она молча смотрела, как цепочкой потянулись к маме жители деревни. Некоторые останавливались, вглядываясь, и удивленно качали головой. Какая-то бабушка в яркой накидке расстелила на земле плетеную скатерть. Другие принесли чашки с напитками, жареную рыбу, ягоды, лепешки. Они оставляли продукты на скатерти и отходили в сторону, молча выстраиваясь вокруг места, которое неделю украшала красивая статуя, а сейчас она же, ожившая, сидела на травяном троне.
Появились четверо мужчин, трое из них несли на плечах по высокому барабану, а у четвертого небольшой барабан висел на ярком ремне через плечо. Злата узнала последнего музыканта – его Шуша назвал Бамбамбамту. Все барабанщики в свободных руках держали гладкие палочки.
– Где я? Что за странное место? – с изумлением спросила мама, разглядывая безмолвных людей и появившихся музыкантов.
– В Бразилии! – горько воскликнула Злата. – И нам надо найти папу.
– Девочка, ты потеряла папу? – встревожилась мама.
– Мамочка, ты меня не узнаешь? – У Златы даже слезы остановились от страха за маму и за себя.
– Странно, – качнула головой мама, – почему ты называешь меня мамой? А, я поняла, это сон… Я много сплю, – печально сказала она. – И вижу кошмары.
Злата смотрела во все глаза на мамино бледное лицо, и у нее щемило сердце. Ей было ясно, что мама больна и не сможет помочь в поисках папы. И горькие слезы опять полились, и их уже не мог скрыть дождь.
Мамина рука тепло коснулась волос Златы, и тихий голос произнес:
– Не плачь, девочка! Если у тебя нет родителей, я возьму тебя в дочки. У меня все равно никого нет. Какая ты золотая! Я бы назвала тебя Златой.
Обжоркин, не обращая на них внимания, что-то непрерывно бормотал вождю. И Злата подумала, что он рассказывает о ее беде. Краснобровый вождь, который прежде казался Злате злобным, провел широкой ладонью по голове мамы, словно она была маленьким ребенком, и бросился в самую большую хижину. Люди, как по команде, повернули головы, глядя ему вслед. Кричали в воздухе птицы, шумели растущие за хижинами деревья.
Вождь появился внезапно, он шел осторожно, мелкими шажками. В одной руке он держал деревянную чашку, а другой что-то в ней помешивал тонкой веточкой. Все собравшиеся на площади жители внимательно следили за ним, продолжая молчать. Он подошел к маме и протянул ей чашу. Мама посмотрела вопросительно и, послушно взяв чашу, выпила ее до дна. Тихо застучали барабаны, звук их усиливался и усиливался, и вскоре ритмичный грохот накрыл площадь.
Мама вернула плошку вождю и обвела глазами окруживших ее людей. Барабанный бой стих.
– Фантастический сон, – мечтательно проговорила она и, остановив взгляд на Злате, строго спросила: – Доченька! Почему ты не дома?
– Так получилось, – растерялась Злата и воскликнула, совершенно счастливая: – Мамочка, так получилось! Просто я соскучилась!
Она вспомнила, как мечтала пожаловаться на бабу Власту, рассказать обо всех своих обидах, но, увидев встревоженное мамино лицо, решила, что мама ни за что не узнает от нее всю правду. Она, Злата, не позволит себе ее расстроить.
В наступившей тишине застучал маленький барабан, чистые звуки отрывались от него и длинными птицами летели в синее небо, в распустившееся лучами солнце, а оттуда возвращались на площадь звонкими ударами. Злата никогда не слышала такого чистого и голубого барабанного боя. К сольной песне присоединились другие барабаны.
С торжественной улыбкой на широком лице вождь медленно задвигался в такт звукам. Его красные брови высоко поднялись. Широкий круг людей ожил, засмеялся, запел. Это было так здорово: плясать вместе со всеми под пение людей и грохот барабанов! Рядом кружился Шуша, держа в руках крокодильчика. Обжоркин перебрался на плечо вождя, и на его мордочке сияла голубым светом особенная кошачья улыбка. Над танцующей толпой ярким мячиком летал зеленый попугай и кричал: «Злата!», «Обжоркин!» и «Васька – умная птица!»
А Злата легко кружилась и подпрыгивала, подражая новым друзьям. Мама сидела на зеленом троне и улыбалась.
