– Обжоркин, почему мы не взяли с собой зажигалку? – с упреком спросила Злата.
– Ты собираешься джунгли поджечь? – не сразу отозвался кот.
– Я хочу разжечь костер, чтобы ночью спокойно поспать. Хищники же боятся огня? Ты смотрел мультик «Маугли»?
– Нет. И не хочу. Я выбираю только полезные передачи, а не мультяшную глупость, – с пренебрежением произнес кот.
– А вот ты и неправ, – покачала головой Злата. – Очень полезный мультфильм. Там мальчик отбивался от тигра горящей веткой. И тот убежал.
– Не мальчик, – поправил кот. – А уже вполне взрослый…
– Ага, значит, ты видел!..
– Совсем кусочек, маленький фрагмент. – Обжоркин ни капли не смутился, что его поймали на лжи. – Ладно, сидите рядышком, держите наготове лук и барабан. А я отлучусь ненадолго. – И он исчез.
Злата сняла со спины барабан, вытащила из кармана палочки и опустилась на траву, думая, что даже с Шушей ей будет трудно общаться без переводчика.
– Шуша! – позвала она мальчика, похлопав себя по плечу.
Он понял и сел, прижавшись спиной к ее спине. Повернув голову, Злата заметила, что Шуша взял крокодильчика и завязал ему пасть шнурком. Его пальцы ловко вытащили из волос все стрелы, и он положил их себе на колени вместе с луком, а крокодильчика пристегнул к поясу из бус.
Вот и отлично. Может, ей, Злате, даже удастся поспать. Один день прошел. Записок для мамы она написала всего три.
Вокруг что-то шуршало, попискивало, квакало, хлюпало, потрескивало. Время от времени вскрикивала какая-то птица, ей вторила другая. Вдали разнесся звериный вой. Волки? Или опять леопард?
На темном клочке неба, который виднелся между листьев, Злата заметила дрожащую звездочку. Ей показалось, что та, как зеленоватый светлячок, опускается вниз. Следом появилась вторая, третья, четвертая. Они падали одна за другой, как слезы. Злата потерла глаза и выпрямилась. Сзади заерзал привалившийся к спине Шуша.
В траву упал Обжоркин, за ним – белая светящаяся кошечка, потом – рыжий кот. Они беззвучно шлепались на землю и ярко вспыхивали. Призрачных кошек становилось больше и больше. Они светились голубыми, зелеными и белыми огоньками.
– Обжоркин, это что? – испуганно прошептала Злата.
– Это ночная стража, – мрачно ответил кот. – Мне выделили сто единиц.
– И что вы будете делать?
– Охранять и защищать. Для чего еще существует стража?
К Злате, громко мурлыкая, подбежала белая кошечка. Девочка, отодвинув барабан, взяла ее на колени и стала гладить. Белое свечение кошачьей шкурки почти потухло.
– Ты тоже умерла? – шепотом спросила Злата, и от жалости у нее задрожали губы.
– Да-мр-р-р, – ответила кошка, ласкаясь. – Была пушистая, глубокая зима…
Рассказ кошки прервало требовательное мяуканье рыжего кота, подбежавшего под другую руку девочки. Заглядывая ей в лицо фосфоресцирующими глазами, он в перемешку с мурчанием заговорил:
– Мр-мой хозяин любил мр-меня гладить, а я мур-р-лыкал для него самые кр-р-расивые песни.
И все светящиеся шарики со всей поляны бросились к Злате в надежде, что она их приласкает.
Обжоркин, увеличившись в размерах, ярко засветился и истошно закричал, как орут коты, вызывая других на бой. И светящийся кошачий клубок распался, а вокруг Златы и Шуши появилось кольцо белых, зеленых, голубых языков пламени с полметра высотой.
– Спи, хозяйка-мр-р-р, – заботливо произнес кот. – А я уложу Шушу. Как крепко он спит!
– А через нас никакой куст не прорастет? – спросила Злата, почти по-кошачьи сворачиваясь клубочком.
– Нет, тут безопасно. Нас ждет трудный день. Тебе надо хорошенько отдохнуть.
Сквозь ватную дремоту Злата видела, как Обжоркин убирает в сторону лук и барабан, его голубовато сияющие лапки подтыкают ей под голову мягкую траву, и от запаха свежего травяного сока она моментально заснула.
Глава 4
Незнакомец с автоматом
– Просыпайся, хозяйка! – услышала Злата и вскочила.
После всего, что они пережили накануне, ей с трудом верилось, что она еще жива.
– А где остальные коты и кошки? – спросила она. – Или они мне приснились?
– Они были здесь наяву, – ответил Обжоркин. – Сейчас отдыхают. Они потратили слишком много энергии.
Сидящий на траве Шуша зевал и тер глаза. Ему явно не хотелось подниматься. Он потянулся по траве за луком, нацепил его на плечо. Привычно воткнул стрелы в пучок волос, и его голова снова обрела вид луковички с зелеными перьями.
– Ты знаешь, кто здесь был ночью? – весело спросила его Злата. – Сто светящихся кошек!
Но Шуша никак не отреагировал. Он развязал пасть крокодильчика, шнурок намотал себе на запястье, чтобы не потерять, и посадил зубастого детеныша себе на плечо.
– Ты хочешь сделать его ручным? – спросила Злата.
– Он мой друг, – ответил Шуша.
– А почему ты ему рот на ночь завязываешь?
– Мало ли что ему во сне приснится! – пожал свободным плечом Шуша.
Путешественники остановились перед кустарником, который тянулся плотной ощетинившейся стеной, преграждая путь к холму. Злате было страшно представить, какие звери, змеи, насекомые могут затаиться в непролазной густоте листвы и колючих веток.
– Обжорочкин! – жалобно позвала она кота.
– Можно было бы перепрыгнуть, но во мне энергия почти закончилась, – сокрушенно отозвался побледневший, как выстиранное белье, кот. – Боюсь, не удержу, и ты сорвешься в эти колючки.
А Шуша сорвал несколько глянцевито поблескивающих пальмовых листов, обернул ими руки и ноги, а сверху обвязал вьюном и длинной травой. Потом подал плотный лист Злате и скомандовал:
– Помоги! Привяжи к спине.
Обвязанный спереди и сзади листьями, он стал похож на смешного рыцаря в зеленых латах. Точно так же он обмотал листьями и травой Злату, уделив особое внимание ее волосам.
Чтобы защитить лицо от царапин, Злата вошла спиной в колючий ужас, отчаянно барабаня. От грохота взмыли вверх птицы, тучей поднялись мошки и бабочки, что-то задвигалось, заходило ходуном, и Злата выбралась из кустов, едва не плача. Листья и трава лохмотьями висели на ней. Рубашка оказалась порвана.
– Ничего себе! – воскликнула Злата, отворачиваясь от кустов. Она вмиг забыла о своем жалком виде.
Перед путешественниками высился мрачный каменный дом, на крыше которого росло громадное дерево. Его огромные корни гигантскими щупальцами спускались вдоль стен и уходили в землю. Казалось, что они сжимают дом, и тот может треснуть, как орех. К двери вело крыльцо, сложенное из каменных глыб. Высокий вход был украшен небольшими рисунками, вырезанными в камне.
