– И что? – мрачно спросила Варя.
– Как «что»? С ним горе – не горе и беда – не беда. Во всём поможет, от всего защитит. Куриные боги, они разные бывают. Белый добрее делает, зелёный – богатство приносит. А оранжевый как фонарик светится, от зла защищает и силы придаёт. Как раз то, что нужно!
– Слушай, Васька, откуда ты это всё знаешь?
– Так умная, вот и знаю! Был бы у тебя грецкий орех в голове, глядишь, и ты поумнее была бы…
Варя не стала ввязываться в спор с языкатой куклой. Хочет считать себя умнее, пусть так и думает.
– А если на кикимору сквозь дырку в камне посмотреть, что будет?
– Не знаю, – призналась Васька. – Кикиморы, они всё равно куриного бога как огня боятся. Это я так сгоряча ляпнула, не подумавши. Ну, ей и так хватило… Вон как рванула – только её и видели! Пусть теперь в болоте раздумывает, что бы с ней такое было…
Катючая шишка не останавливалась, а успевать за ней было всё труднее и труднее. Во рту пересохло, ноги гудели от усталости, в животе бурчало.
– Васька, а как обратно добираться будем?
– Куриный бог нам поможет! Слушай и запоминай: надо взять его, посмотреть сквозь дырку и сказать вслух своё желание, да сначала обдумать хорошенько. Потом сжать куриного бога в кулаке крепко-накрепко…
– И что?
– И то! Что попросишь, то и получишь!
– А если попросить, чтобы ничего этого не было? Чтобы Лялька никуда не пропадала, а вместо этого мы с ней оставались бы дома, бабушку дожидаться?
– Не будет такого! – отрезала кукла. – Что случилось, тому и быть. Никто этого не изменит, и не надейся. Топай давай! Баба-яга небось все глаза проглядела.
Варя вытерла пот со лба и зашагала дальше.
Избушка на курьих ножках стояла всё там же, на поляне. Переминалась с ноги на ногу, поскрипывала брёвнами.
– Васька, я боюсь! – прошептала Варя.
– Я тоже боюсь! Ну и что? Бояться – бойся, а что надо – делай! Зови Ягу!
Баба-яга лихо орудовала крючком. Ещё немного, и двояшка готова: прозрачная, сетчатая. Паук Терентий шебуршал в углу, восстанавливал паутину, шипел – ругался, наверно.
– Эй, Бестолочь! А ну, тащи сюда Фуфыру! Примерка будет.
Бестолочь полез за печку и с рёвом вылетел обратно: проклятая девчонка его укусила.
– Бабушка! – позвали снаружи.
– Бестолочь ты и есть! – рявкнула Яга. – А ну, все за мной, живо!
Когда заскрипела низенькая дверь и из неё гурьбой повалили ягоши, Варе стало тошно от страха. Уж больно они были одинаковые. От этого казалось, что их куда больше, чем на самом деле. Баба-яга среди них смотрелась выше и страшнее.
– Вот, бабушка, смотри! Всё принесла: и гребешок, и яблоко, и зеркальце. Отдавай мелкую вредину, а?
– Ишь какая шустрая, – буркнула Баба-яга. – Сначала проверить всё надо. Рохля, скажи ей!
– Никому не верь! – выкрикнула ягоша.
– Поняла? Разиня, неси всё сюда!
Ягоша полез вниз по кривым ступенькам.
– Васька, что делать? – прошептала Варя. – Отдавать или как?
Разиня уже стоял перед ней. Лицо у него было неподвижное, а глаза пустые. Он протянул грязные руки, сложив ладони чашечкой, и Варя волей-неволей положила туда всё добытое для Яги.
– Васька, я ведь правильно сделала? – тихо спросила Варя, глядя ягоше вслед.
– Увидим, – прошептала кукла из капюшона.
Баба-яга с довольной улыбкой перебирала подарки.
– Ишь ты, а гребешок-то перламутровый… Ну а теперь… как тебя там?
– Валя! – голос у Вари сорвался.
– А теперь, Валя, иди на все четыре стороны!
– А девчонка как же?
– А девчонка у меня останется.
– Ты же обещала!
– А ты и поверила, дурёха? Неумеха, скажи ей!
– Никому не верь! – выпалил ягоша.
– Поняла?
– Отдавай девчонку! – закричала Варя.
– Ага, щас! – Баба-яга показала кукиш. – Уноси ноги, пока цела!
– Уходи! – прошипела из капюшона Васька.
– Отдай девчонку!
– Сама напросилась, – сказала Яга. – А ну, взять её!
Ягоши горохом посыпались с крыльца: все одинаковые, пустоглазые, страшные…
– Беги! – завопила Васька. – Беги, тебе говорят! Беги да не оглядывайся!
Варя бросилась бежать со всех ног – прямо в чащу, глотая слёзы на бегу, слыша сзади злорадный хохот Бабы-яги.
Отсмеявшись, Яга крикнула:
– Ко мне, паршивцы! А ну, живо!
Ягоши стайкой потрусили на зов. Баба-яга погляделась в зеркальце и подмигнула своему отражению.
Варя бежала не разбирая дороги, куда глаза глядят. Оказавшись на полянке, упала ничком на пружинистую хвойную подстилку и разревелась в голос.
– Слезами горю не поможешь! – сказали ей прямо в ухо.
Васька вылезла из капюшона и стояла рядом.
– Замолчи, Васька, без тебя тошно.
– Некогда ссориться. И реветь тоже некогда, – ответила кукла. – Поднимайся, пошли.
– Куда? – Варя утёрла слёзы.
– Обратно, к избушке на курьих ножках.
– Ляльку выручать?
– Ага.
– А как? Ты что-то придумала?
– Тут придумывать нечего – тут решиться надо…
Варе стало ещё страшнее.
– На что решиться, Васька?
– Это моё дело, – отрезала кукла. – А твоё дело – ноги унести вместе с Лялькой.
– Ты что задумала? Пока не расскажешь, никуда не пойду!
– А что тут рассказывать? – буркнула Васька.
– Всё выкладывай, иначе с места не сдвинусь!
– В общем, так. Подожжём избушку. Все выскочат наружу, тут хватай Ляльку и беги изо всех сил. Потом достань куриного бога и скажи ему, что хочешь дома оказаться – живой и невредимой, вместе с Лялькой. Помнишь, как с куриным богом разговаривать?
– Ага. А избушку как поджечь? У нас ни спичек, ни зажигалки.
– Без них обойдёмся. – Васька подозрительно хлюпнула носом. – У меня уголёк имеется. Вот тут. – Кукла постучала себя по груди. – От него ка-а-ак полыхнёт: ничем не затушить.
– А ты как же?
– А никак. Не будет меня. Уголёк – это моё сердце, поняла? Разве без сердца живут?
– Нет… – тихо сказала Варя. – Не живут.
– Вот так. Потом хозяйка новую куклу сделает, лоскуты у неё есть. Да только это уже не я буду. Я-то давно при ней, с тех времён, когда она ещё у батюшки своего жила. Хозяйка девчонкой была, когда меня сделала. Уголёк из домашней печки – в нём знаешь какая сила заложена!
