– Откуда мне знать, Васька?
– Вот! А хозяйка знает! Недаром Премудрой прозывается.
Варе показалось, что земля уходит у неё из-под ног.
– Что ты такое говоришь, Васька!
– А ты что, дурафья, не знала? Василиса Премудрая – она Премудрая и есть. Да вот внучка, видно, не в бабку удалась.
Варя так и осталась сидеть с раскрытым ртом.
Бабушка – Василиса Премудрая. Лялька – у Бабы-яги. Ваське придётся погибнуть, чтобы Варя с Лялькой смогли вернуться домой. С ума можно сойти…
– Васька… – тихо позвала она. – Васька, не надо, а? Ну пожалуйста…
– Думаешь, мне погибать охота? – сердито ответила кукла. – Да как ни крути, иначе не выходит. Уж я думала-думала, чуть орех в голове от натуги не треснул. Никак по-другому не получается. Уголёк только я могу раздуть, поняла? Никому другому он не дастся. Меня ведь хозяйка не просто так к Ляльке приставила, а беречь и охранять. Ты ж сама слышала. Ну а я не справилась. Из-за моего недосмотра дитё в Навь… тьфу, в Заречье угодило. Значит, моё дело обратно его вернуть. Вот и всё. Посижу ещё чуть-чуть, с духом соберусь и пойду. Ты меня обними покрепче, ладно? А то уж очень мне страшно…
Варя прижала к себе куклу изо всех сил. Хотелось плакать, но было стыдно перед Васькой.
– Ладно, отпускай, – распорядилась кукла, помолчав. – Всё помнишь, что надо сделать?
– Помню, – ответила Варя севшим голосом.
– Вот и ладно. Смотри, сделай всё точь-в-точь. Хоть и дурафья ты скудоумная, а на тебя вся надежда. Ладно, пошла я…
Ухватить бы Ваську за перемазанный тиной, золой и сажей сарафан, удержать. Да ведь не удержишь. Никто её не остановит, это сразу видно.
Были у Вари до сих пор подруги: Соня Воеводина, Кристина Полторацкая, Юля Киреева. А сейчас вдруг стало ясно: не подруги это были – приятельницы. А подруга – вот она: тряпичная кукла Васька. Сварливая, неугомонная, бесстрашная, верная. И вот теперь ей конец – из-за её, Вариной, глупости! И ничем здесь не помочь, ничего не сделать.
Нет, сделать. Всё сделать, чтобы спасти Ляльку, вернуться с ней домой. Иначе всё будет напрасно: и хождение по Заречью, и Васькина гибель…
Варя стиснула в кулаке куриного бога, закусила губы, чтоб не разреветься, и взглянула вслед кукле.
Кусты на опушке раздвинулись, и на поляну вышла бабушка.
Варя поморгала, закрыла глаза, открыла их снова.
Бабушка была в тех же джинсах и рубашке в красно-белую клетку, что и утром. На носу неизменные очки. Бабушка как бабушка, только на поясе меч – наверняка тот самый. Следом показался кот Василий – в ошейнике, утыканном металлическими шипами, хвост хлещет по бокам.
– Стой! Назад! Назад, Васька! – шёпотом закричала Варя.
Васька оглянулась, пискнула и бросилась бежать – но не к Варе, а к избушке на курьих ножках.
Бабушка оглядела поляну, избушку и улыбнулась – да так, что Варю прошиб холодный пот. Как следует не разглядеть – слишком далеко, – но бабушкины глаза наверняка позеленели. Захотелось спрятаться, и Варя поползла в кусты: боком-боком, как виденный на море краб.
Бабушка сунула в рот два пальца – большой и указательный – и свистнула так, что ветки на елях заходили ходуном, а с крыши полетела солома. Избушка закудахтала, переступая с лапы на лапу.
– Ага, не любишь… – сказала бабушка довольным голосом и свистнула в четыре пальца.
С избушки сорвало крышу.
– Эй, Яга, выходи! – крикнула бабушка. – Выходи, а то хуже будет!
– А вот этого не видела? – Из приоткрытой двери высунулась грязная рука Бабы-яги, сложенная в кукиш.
– Отпусти детей! – в бабушкином голосе была ярость. – Отпусти и иди куда хочешь!
– Каких таких детей? – Баба-яга выскочила на крыльцо и подбоченилась. Ягоши высыпали наружу и столпились вокруг неё.
– Всех! – отчеканила бабушка.
– Новенькую забирай, а ягоши мои!
– Нет, всех!
– Да зачем они тебе? Они и родителям были не нужны. Иначе ко мне бы не попали, сама знаешь.
– Знаю. Всё равно отпусти.
– И не подумаю!
– Последний раз говорю: отпусти детей!
– За кого вступаешься? Сейчас они тебе покажут! – усмехнулась Баба-яга. – А ну, ребята, ату её!
Ягоши ссыпались с крыльца и бросились в атаку.
– Давай, Василий! Давай! – закричала бабушка.
Кот вышел вперёд, уставился на бегущих ягош и громко замурлыкал. Передний – самый высокий, с тёмными волосами – остановился, будто с разбегу налетел на препятствие, широко зевнул, стал тереть кулаками глаза и осел на траву.
Остальные сделали по нескольку шагов на заплетающихся ногах и тоже свалились.
– А-а, и ты здесь, предатель проклятый? – рявкнула Яга. – Ишь, морду какую отъел на чужих харчах! Я ли тебя не кормила, я ли тебя не холила! И где твоя благодарность?
– А кто мне вот эту лапу кочергой перебил? – прошипел кот. – Кто меня прогнал на все четыре стороны: старый, мол, стал, вали отсюда, дармоед? А?! Другая у меня теперь хозяйка, за неё кого хочешь в клочья порву!
– Ну держитесь теперь! – Баба-яга схватила помело и покрутила им над головой.
Стая ворон закрыла небо над поляной.
Бабушка сорвала с себя очки, отшвырнула их прочь и стала такой же молодой и прекрасной, как тогда, когда Варя за ней подглядывала. Только сейчас на бабушке был не шёлковый сарафан, а сияющая кольчуга. И на голове у неё оказался не усыпанный жемчугом венец, а островерхий шлем.
Бабушка выдернула из ножен меч, и он блеснул сталью.
– Смелые и верные! Ко мне! – звонко крикнула бабушка и свистнула так, что с ёлок посыпалась хвоя.
Вороны пикировали на бабушку, долбили огромными клювами по шлему, добирались до глаз. Бабушка отмахивалась мечом, прикрываясь окольчуженным локтем. Василий «свечкой» прыгал вверх, сбивал ворон передними лапами, драл их когтями. От вороньего грая закладывало уши.
Из леса галопом вылетел осёдланный конь – белый, как любимые бабушкины розы. На воронью стаю из поднебесья обрушился белый сокол, и от ворон только перья полетели.
– Ах вот ты как? Все на одного, да? – Ба-ба-яга стояла на крыльце с помелом в руках. – А ещё родня называется! Ты ж сама Кощеева дочка, Василиса!
– Зря ты это сказала! – Бабушка уже была в седле. – Конец тебе, Яга!
– Это мы ещё посмотрим! – Баба-яга прыгнула в ступу и взвилась над поляной.
