– А какая нежить, бабушка?
– Всякая, – в бабушкином голосе звякнула сталь.
– А помнишь, вы с дедом Ильёй уехали? Тогда тоже нежить пробиралась?
– Циклоп заблудился, – неохотно сказала бабушка. – Ну, ребята меня и вызвали. Сами они долго не разговаривают: сразу меч да булаву в ход пускают. А циклоп, он хоть немного, но человеческую речь понимает. Значит, с ним договориться можно. Да только богатыри наши греческого языка не разумеют. Циклоп – гора горой, ты же на картинках видела. Да и глуховат – они такие, циклопы. До него ещё докричаться надо. Вот я голос и сорвала, зато циклоп живой ушёл. Он же не виноват, что таким на свет появился. Пусть в своей пещере живёт, а людей в покое оставит.
– А к нам тогда твой сокол прилетал, да?
– Нет, Лютень меня в Заречье ждёт. Они с Сивером на наш берег перейти не могут.
Это Финист-Ясный сокол по дороге свернул словом перемолвиться…
Тут Варе пришла в голову такая мысль, что ей стало нехорошо.
– Бабушка… Ведь если ты Кощеева дочка, значит, я Кощеева правнучка?
– Ну да, – спокойно подтвердила бабушка.
– Ой… – вырвалось у Вари.
– Не «ой». Неважно, чья ты дочь, внучка или правнучка. Главное – кто ты есть. А самое главное – что ты делаешь.
В дверь поскрёбся домовой Прохор:
– Не надо ли чего, хозяйка?
– Нет, Проша, спасибо. Хватит на сегодня, Варюша. Усталая.
– Отдохни, бабушка. За Лялькой мы с Прохором приглядим.
– Спасибо, Варвара-краса, длинная коса. – Бабушка погладила Варю по голове, чмокнула в макушку. – Спасибо, моя хорошая. А я и правда усну, пожалуй.
Варя на цыпочках вышла из комнаты и бесшумно закрыла за собой дверь.
Впереди почти целое лето – здесь, в Дружинине, с бабушкой. Вот здорово!
Часть третья
Ярилин день
Вскоре бабушка окончательно поправилась, и всё пошло по-прежнему. Только добавились занятия с Прохором.
– Вот грамоте выучусь, – рассуждал он, – все как есть поварские книги прочитаю! А то я всё по старинке… Говорят, такой торт есть – «Графские развалины» называется. Ещё полено какое-то, вроде как шоколадное… Ты про полено это не слыхивала?
– Нет, Проша! Мама готовые торты покупает, ей на кухне крутиться некогда.
– Вот и Василисе тоже некогда… А домовой-то на что? Ну так какие там ещё буквы есть?
– Вот смотри, Проша, это буква «о».
– Круглая, как сито?
Лялька сидела рядом, смотрела, как Прохор выбирает из миски печеньки с буквой «о».
Смотрела-смотрела и сама вытащила пару печенек.
– О! – сказала она и сунула поджаристую букву в рот.
– Правильно, молодец! – ответила Варя и погладила малявку по голове.
Прохор глянул на Ляльку и тоже захрустел печенюшкой.
– «А» знаю, «о» знаю. Давай другие буквы, вон их там сколько!
Варю осенило. Надо, чтобы Прохор что-нибудь прочёл! Сам прочёл!
– Вот это «к». Найди ещё!
Букву «к» домовой нашёл немедленно. И тут же съел.
– А это «ш».
– Ага, на вилку похожа!
«Ш» оказалась особенно поджаристой и хрустящей.
Варя покопалась в миске с печеньем, выложила слово. Постучала незаметно по столу – на счастье – и сказала:
– Читай!
– Каааааааааа… шааааааа…. Каша… Каша! Ура-а-а-а! Ка-а-ша-а-а!
Прохор запрыгал от восторга. Легко, как кот, взбежал по стене и повис на занавеске.
– Читаю! Грамоту знаю! Триста лет неграмотный жил, а теперь читать умею! Ура-а-а-а! Будет тебе «Наполеон», моё слово твёрдо!
– Проша, ты молодец, но букв ещё много!
– Ничего, эти выучил, и остальные выучу, лиха беда начало! Ох и удивится Василиса! А то неудобно: хозяйка премудрая, а домовой у неё неграмотный. На добром наученье благодарю покорно!
Прохор съел печенюшку и сказал:
– Хватит, а то облопаюсь на радостях!
С утра бабушка сидела за вышивкой. Огромный куст на белой канве расцвёл яркими розами, рядом со скамьёй легла тень, и рисунок стал совсем живым…
– Баб, – спросила Варя, – а когда вышивать будем учиться?
– Хоть сейчас! – Бабушка открыла дверцу шкафа.
Варя ожидала, что они будут вышивать вдвоём. Даже приглядела себе нарисованное дерево за скамьёй. А получила пяльцы: два кружка, вложенных один в другой. И квадрат ткани с простеньким рисунком – бабочкой.
– Смотри, стежок идёт вот так – видишь? Ряд за рядом, а потом обратно. Попробуй сама.
– А можно вместе с тобой, баб?
– Научись на простом, потом и за сложное возьмёмся.
Нитка не слушалась, стежки получались разной длины. Потом дело пошло на лад, и Варя сосредоточенно посапывала, орудуя иголкой.
Бабушка напевала что-то себе под нос, из окна дышало летом и сиренью… Здорово!
– Баб, готово, посмотри!
– Сначала хорошо, а вот отсюда пошло вкривь и вкось. Распарывай и давай сначала.
Второй раз получился удачнее. Но бабушка перевернула пяльцы и сморщила нос.
– Узелки! На хорошей вышивке узелков не бывает, запомни! Перепарывай.
Очень хотелось обидеться и уйти. Но было понятно, что обижаться не на кого. К тому же бабушка показала, как закреплять нитку без узелка, и это оказалось совсем не сложно.
Потом бабушка ушла заниматься с Лялькой, а Варя упорно продолжала вышивать. Вот одно крыло готово, а на другом осталось вышить только пару красных пятнышек, по четыре крестика каждое…
– Варюша, полдничать пора! Ну-ка, покажи, что там у тебя получается… Молодец! Бабушкина внучка, сразу видно. И изнанка хороша. Пойдём, там у Прохора сырники остывают.
На следующий день бабочка была готова, даже тонкие усики вышиты стебельчатым швом.
Бабушка внимательно осмотрела работу с лица и с изнанки, одобрительно кивнула и дунула на неё.
Яркая вышитая бабочка вспорхнула с канвы, покружила под потолком и вылетела в окно.
– Вот видишь? – сказала бабушка онемевшей от удивления Варе. – Значит, всё правильно сделано. А были бы узелки, так не полетела бы. Как летать, если ты привязана?
– А… а что с ней теперь будет?
– Захочет – вернётся. Бабочка вольное существо, никто ей не указ.
– Как сокол, да, баб?
– Сокола приручить можно, а бабочку – нет. Пусть летит.
– Баб, а теперь будем вместе вышивать?
