– А мне на твоём празднике места нет?
– Разные у нас с тобой дороги. И друзья разные.
– Это правда. Ну так отзови своих псов.
– Псов здесь нет. Есть воины из Рубежной стражи.
– Ты по-прежнему с ними якшаешься?
– Я по-прежнему с ними служу.
– Ну так передай, что моего пути им не перекрыть. Мы ещё встретимся – и с тобой, и с ними.
Всадник повернул голову, окидывая взглядом всех, кто стоял у костра. Развернул коня и исчез в темноте. Только осталось пятно вымерзшей травы – там, где он стоял.
Почему-то Варе показалось, что всадник заметил её у принцессы за спиной: заметил и усмехнулся под капюшоном.
– Плохие вести, Василисушка, – мрачно сказал Добрыня. – Пора нам на заставу.
Бабушка молча кивнула.
– Я здесь переночую на всякий случай, – сказала Марья Моревна.
– И я, – добавила Хиноко.
– Собирайтесь, девочки, – сказала бабушка принцессам. – Ребята вас до развилки проводят. Никого не гоню, да опасно здесь, сами видите.
– А ты? – Принцесса Фантагиро спрятала в богато вышитом рукаве тонкий кинжал.
– Моё место здесь.
– А внучки как же?
– Справимся. Им скоро в Сингапур улетать.
– В Сингапур? – Хиноко вынула из рукава изящную коробочку. – Тогда возьми мою визитку. Мы с драконом как раз оттуда.
– Спасибо, Хино-тян!
– Главный офис у меня в другом месте, а там филиал, – добавила кицунэ. – Бываю только наездами, но ради твоих внучек тут же примчусь. А это тебе, Варя-тян! – Она протянула снятую с шёлкового шнура подвеску. – Эта вещь поможет нам разговаривать.
– Спасибо! – прошептала Варя.
– Ты верный друг. – Бабушка поклонилась, и Хиноко ответила ей поклоном. – Пойдёмте в дом, Прохор уже заждался, наверное.
Бабушка надела очки, и все пошли к дому: три пожилых женщины, две девочки и кукла Васька.
Взревел в темноте мотор, мелькнул свет от фар. Мелькнул и исчез.
– Уехали, да, баб? – спросила Варя и покрепче сжала Лялькину руку.
– Уехали, – эхом прозвучали бабушкины слова.
Жар-птиц спал в клетке. Сидел на жёрдочке, сунув голову под крыло, и светился, словно огненный клубочек.
Притихший домовой предложил чаю, но все отказались.
– Покараулю до рассвета, – сказала Марья Моревна и растворилась в темноте.
Кицунэ с бабушкой долго сидели на веранде и вполголоса беседовали. Варя уложила Ляльку, дождалась, когда Хиноко ушла спать. Тихонько подошла к бабушке и увидела, что она плачет.
– Ба-а-аб! Не надо плакать! Всё хорошо, все живы-здоровы. Не плачь, пожалуйста! Я тебя очень-очень люблю. Не плачь!
– Всё, уже не плачу. – Бабушка шмыгнула носом. – Я тебя тоже люблю, Варюша. Очень-очень. Посиди со мной немножко, Варвара-краса, длинная коса.
Варя обняла бабушку, прижалась к ней, и бабушка обняла её в ответ.
– Баб, а как он сюда пробрался, Кощей?
– Не знаю. Похоже, новую дорогу нашёл. Ребята позвонят, когда разберутся.
– А зачем он приходил? Тебя повидать?
– Если бы знать, Варюша! Понимаешь, отец и сам счастья не ведает, и чужого счастья, радости чужой не переносит. Вот и явился неведомыми путями, чтобы праздник испортить.
– Ну и пусть, а ты всё равно не плачь! А то получится, что Кощей своей цели добился.
– Я уже не плачу, Варюша. Вот только неспроста он меня навестить пришёл.
С тёмного неба метнулась тень – метнулась и врезалась в землю. Варя не успела испугаться, а Финист уже поднимался на веранду.
– Василиса, вот, ребята просили передать. Они эту бумажку ещё по дороге сюда на почте забрали – там, в Осинкино. А потом то одно, то другое… Забыли, в общем. Сейчас по дороге в бардачке обнаружили и спохватились. Тоже мне, нашли голубя почтового, растяпы… Ну всё, я полетел?
– Лети, путь тебе добрый. Ребятам спасибо скажи. В празднике самое главное – гости, а уж таких гостей, как у меня, днём с огнём поискать. Лети, догоняй.
– Я другой дорогой. Мы тут с ребятами кое о чём поразмыслили… Слетаю, проверю.
– Понятно. Лети, дело не ждёт.
Финист коротко кивнул. Ударился оземь, взмыл в вышину и сразу исчез в темноте, только сверху долетел хриплый клёкот.
– И тебе!.. – отозвалась бабушка и помахала в небо.
– Что там, баб?
Бабушка не стала поминать любопытную Варвару. Просто посветила телефоном, прочла написанное на смятой бумажке и сказала:
– Мама скоро за вами приедет. Вот, телеграмму прислала: «Квартиру нашла зпт скоро буду зпт как только куплю билеты зпт сообщу тчк Скучаем зпт целуем». Почтальонша болеет, наверное, вот телеграмму и передали с ребятами.
– Баб, – тихо сказала Варя, – а можно мне остаться подольше?
– Я бы и рада, Варюша. Но как же быть? Они там скучают по вам с Лялей.
– А так я буду по тебе скучать. Очень-очень!
– Я тоже. Но мама и папа – это главное.
– А может, ты к нам приедешь? То есть прилетишь?
– Всё может быть, Варюша. Поживём – увидим.
– Баб, а можно мне к Марье Моревне поехать? Она обещала меня верховой езде научить.
– Она может, да. Мало кто так верхом ездит, как Марья. Нет такого коня, чтобы её не послушался. В седле сидит, как клещ, и усталости не знает.
– Так отпустишь, ба?
– С одним условием: Марью во всём слушаться. Она зря ничего не говорит и не делает. Обещаешь?
– Честное слово, баб!
– Тогда собирай рюкзак. На рассвете выезжать.
Солнце только всходило, когда Варя устроилась в седле байка впереди Марьи Моревны. От счастья в голове словно лопались пузырики, как в лимонаде. Даже то, что бабушка ещё никогда не выглядела такой озабоченной, не мешало этому счастью.
На дорогу домовой Прохор приволок целый мешок пирогов, как Марья Моревна ни отнекивалась.
– Проша, я от твоих пирогов растолстею и в «черепаху» не влезу! А с чем пироги-то?
– С капустой, Марья Моревна! Тут на всех: и вам с Варей, и Филе, и Тохе! Им привет передавайте!
– Хорошо, Прошенька!
– Ты без меня занимайся смотри, – добавила Варя. – Печенье там в шкафу на полке. Книжку попроще возьми и читай, договорились? Бабушка тебе посоветует, с какой начинать.
– Буду-буду, – уверял Прохор. – Мне же ещё с муливаркой разбираться, инструкцию читать.
– С мультиваркой, Проша!
