Шахматные фигуры одна за другой возвращались на доску. Белый рыцарь лез вверх, цепляясь за скатерть, и тащил за собой однорукого чёрного пехотинца – вторая рука у того отломилась и валялась под столом.
– На место, я сказал! – Кощей одним щелчком загнал белого слона в угол. Туда уже спешили чёрные копейщики.
Жёсткая рука Раттианы ухватила Варю за плечо и потащила прочь из комнаты. Они долго петляли по тёмным, ведущим вниз коридорам. Раттиана молчала, и от этого молчания Варе делалось всё страшнее. Уж лучше бы она бранилась…
– Куда мы идём? – спросила Варя.
– Никуда. Мы уже пришли. – Раттиана распахнула железную дверь, втолкнула туда Варю и вошла сама.
Это был подвал, тускло освещенный единственным факелом. По углам проступали пятна плесени и сырости. И воняло здесь так, что у Вари закружилась голова.
Подвал перегораживала железная решётка, а за ней клубилось что-то тёмное – вроде бы живое. Из-за решётки доносился многоголосый писк.
Раттиана подтащила Варю к самой решётке и сорвала со стены факел.
– Видишь? – проскрежетала она.
Там за решёткой были крысы. Множество крыс. Они лезли друг на друга, просовывали острые морды сквозь решётку, грызли железные прутья…
Варя закричала не своим голосом и бросилась к двери.
– Стоять! – Раттиана мёртвой хваткой вцепилась в Варину руку. – Стой, смотри и запоминай! Те, кто не подчиняется Кощею Бессмертному, попадают туда, за решётку. И больше их никто никогда не видит. Поняла? А теперь пойдём обратно.
Дверь захлопнулась, и Варя побрела следом за Раттианой. Коленки у неё подгибались.
Кощей почти доиграл партию. На доске остались два короля: белый и чёрный. Рядом с ними стоял белый слон с воинственно прижатыми к голове ушами и свёрнутым в кольцо хоботом. В руке у Кощея был тяжёлый золотой кубок.
– Ничья, – сказал Кощей и отхлебнул из кубка. – Ну что, поняла, какова судьба тех, кто мне не подчиняется?
Варя кивнула. Говорить она не могла.
– Тогда выпей. – Кощей протянул кубок Варе.
Варя словно опять услышала Васькины слова: «Если домой вернуться хочешь, здесь ничего не ешь и не пей. Имени своего никому не сказывай. И никогда – слышишь, никогда! – не оглядывайся».
– Не буду! – ответила Варя.
– Хочешь в подвал, к крысам? – спросил Кощей всё так же бесстрастно.
– Я хочу домой!
– Домой ты попадёшь… может быть. Только если будешь выполнять всё, что тебе скажут, и я буду тобой доволен.
– А что там, в кубке? – спросила Варя, решив потянуть время.
– Вино. Настоящая мальвазия.
– Я маленькая, мне нельзя вино пить!
– Эй, Нетопырь! – позвал Кощей, не повышая голоса. – Принеси воды.
– Слушаю, Хозяин! – пискнул голосок в ответ, и перепончатоухий человечек просеменил к столу с серебряным подносом. На подносе стояли кубок и кувшин – тоже серебряные.
«Что делать? – лихорадочно думала Варя. – Из подвала с крысами не сбежишь, а отсюда сбежать попробую. Имени своего никому не скажу, оглядываться не буду. Но если не буду пить и есть, то и без подвальных крыс с голоду помру. Или сил на побег не хватит… Только бы до реки Смородины добраться, а там богатыри помогут».
– Пей! – Кощей протянул серебряный кубок.
Варя отпила немного воды и поставила кубок на поднос.
– Значит, набралась в подвале ума-разума. А теперь смотри. – Кощей встал, подошёл к камину и сунул руку в огонь.
Пламя лизало Кощеевы пальцы. Они засветились вишнёвым огнём, потом алым… Кощей вынул руку из огня и прижал её к столу. Скатерть вспыхнула и тут же прогорела, на дереве остался глубоко выжженный отпечаток ладони.
– Поняла? Я весь такой – железный. Не тебе со мной тягаться. Сделаешь всё, что потребуется. Раттиана, отведи её!
У себя в комнате Варя упала носом в подушку и разревелась.
Ну почему? Почему так получилось? Почему она оказалась здесь, где все ею помыкают и никому нет дела до того, что она хочет?
Наревевшись, Варя вытерла лицо рукавом и задумалась.
Почему она оказалась здесь, можно догадаться. Не зря, ой не зря предупреждала Марья Моревна о том, что нельзя выходить со двора и подходить к лошадям в одиночку… А вот что теперь делать? Неужели придётся подчиняться Раттиане и Кощею? Ничего себе прадедушка! Понятно, почему его собственная дочь не желает с ним общаться. Одни крысы в подвале чего стоят! Бр-р-р-р…
От воспоминания Варю передёрнуло.
Как-то на перемене Лера Тимофеева спросила: «Хочешь, что-то покажу?» И достала из-под толстовки крысу – белую крысу с красными глазками и длинным голым хвостом… Варя завопила и бросилась прочь. Она бежала по школьному коридору, пока не налетела с разбегу прямо на математичку Аделаиду Львовну и чуть не сбила её с ног. Тогда Тимофееву отправили домой – вместе с крысой – и сказали без родителей не приходить. А Варю потом долго изводили одноклассники. Подсовывали в ранец резиновых мышей, дразнили трусихой – до тех пор, пока она не прыгнула со второго этажа на спор с Сергеевой. Из-за этого ещё маму в школу вызывали…
Сейчас всё это казалось пустяками. Нужно придумать, как вернуться домой – в Дружинино, к бабушке и Ляльке. Придётся для виду подчиняться и Кощею, и Раттиане. Подчиняться и молчать, наблюдать и слушать. И думать, думать…
Несмотря на эти правильные мысли Варе было так страшно и одиноко, что она опять разревелась.
Снаружи бушевала гроза. Ветер выл и ревел, ломился в окно, как живой. Комнату осветило молнией, и стало видно, что в оконное стекло бьётся большая птица.
Варя спрыгнула с кровати и бросилась к окну. Молния погасла, грянули раскаты грома – так, что уши заложило. Гром перекрыл звон разбитого стекла, посыпались осколки.
Вместе с ними в комнату влетело что-то золотистое.
Это оказалось пёрышко. Оно светилось в темноте ярким золотым светом. Варя схватила его, сжала в кулаке. Пёрышко как раз там поместилось, словно спряталось. А на полу лежали ещё и другие перья: серые и коричневые, перемазанные кровью. Кровь была и на осколках стекла, хрустевших у Вари под ногами. И сама Варя тут же успела порезаться.
За окном раздался знакомый клёкот, и его заглушил раскат грома.
Финист-Ясный сокол! Значит, Рубежная стража не дремлет. Они уже знают, где найти Варю, и наверняка помогут сбежать – или выкрадут её отсюда. Вот только Финисту пришлось выбить стекло и порезаться осколками… Лишь затем, чтобы утешить и подбодрить её? Или затем, чтобы передать пёрышко жар-птицы – его-то Варя сразу узнала?
Кулак стало жечь изнутри. Варя разжала руку, пёрышко вылетело, светясь в темноте, юркнуло в туфлю и погасло, словно притаилось. Варя спрятала Финистовы перья под ножку стола, легла – и не заметила, как провалилась в сон.
