1. Относительно первого следует сказать, что Августин говорит об истине вещи и исключает из определения этой истины соотношение с нашим интеллектом; ведь то, что акцидентально, исключается из любого определения.
2. Относительно второго следует сказать, что древние философы говорили, что образы природных вещей не проистекают из какого-либо интеллекта, но произведены случайно. Но поскольку они замечали, что истинное влечет соотношение с интеллектом, они были принуждены основывать истину вещей на их отношении к нашему интеллекту. Из этого следовали несообразности, которые опровергает Философ в четвертой книге «Метафизики» (1009a–1011a). Однако таковых несообразностей не следует, если мы положим, что истина вещей состоит в соотношении с божественным интеллектом.
3. Относительно третьего следует сказать: хотя истина нашего интеллекта причиняется вещью, все же не следует, чтобы смысл истины находился в вещи первично, как, например, не следует, чтобы смысл здоровья находился в лекарстве прежде, чем в живом существе; ведь достоинство лекарства, а не его здоровье, есть причина здоровья, так как здесь о действующей причине говорится не унивокально. И, сходным образом, бытие вещи, а не ее истина, причиняет истину в интеллекте. Поэтому Философ и говорит, что мнение или речь истинны потому, что вещь — есть, а не потому, что вещь истинна (Категории, 4b 8).
Унивокальное и эквививокальное употребление слова: эквивокальное — когда одно слово имеет различный смысл, омонимический или метафорический, в отличие от унивокального употребления, когда одно слово мы употребляем в строгом смысле. Фома Аквинский также вводит понятие аналогии: одно слово по отношению к разным вещам употребляется в разном, но аналогичном смысле. Так, говоря о бытии Бога, человека или камня, мы говорим не унивокально, но и не эквивокально, мы имеем в виду несколько разные вещи (бытие Бога вечно, в отличие от человеческого), при этом бытие Бога относится к Его сущности так же, как бытие человека к его сущности.
Глава 2. Есть ли истина только в соединяющем и отделяющем интеллекте?
Относительно второго следует рассмотреть такое положение: считается, что истина есть не только в соединяющем и отделяющем интеллекте. Ведь Философ говорит в третьей книге «О душе» (430b 27): подобно тому как чувства всегда истинны в отношении свойственного им чувственно воспринимаемого, так и интеллект всегда истинен в отношении «того, что есть». Но соединения и отделения нет ни в чувстве, ни в интеллекте, познающем «то, что есть». Следовательно, истина не только в соединении и отделении, осуществляемых интеллектом.
Соединяющий и отделяющий интеллект, то есть составляющий субъектно-предикатные конструкции, утвердительные или отрицающие.
2. Кроме того, Исаак говорит в книге «Об определениях», что истина — соответствие вещи и интеллекта. Но вещам может соответствовать как интеллект, постигающий сложное, так и постигающий простое; точно так же и чувство, ощущающее вещь так, как она есть. Следовательно, истина не только в соединяющем и отделяющем интеллекте.
Исаак Израэли (845–940), иудейский врач и философ, живший в Египте, главный труд — «Книга определений», над комментарием к ней Фома работал в конце жизни. Фома приписывает Израэли приводимое определение истины, но на самом деле это высказывание Авиценны, которое затем анонимно цитировалось Вильгельмом Оксерским, Александром Гальским, Филиппом Канцлером и др.
Но этому противоречит то, что говорит Философ в шестой книге «Метафизики» (1027b 27): относительно простого и «того, что есть» не существует истины, ни в разуме, ни в вещах.
Отвечаю: следует сказать, что, как говорилось ранее (q. 16, a. 1), истинное есть, согласно своему первичному смыслу, в интеллекте. Но так как всякая вещь истинна согласно тому, что она имеет форму, свойственную ей по природе, то необходимо, чтобы и интеллект, коль скоро он познающий, был истинным, когда он обладает подобием познанной вещи, которое становится его формой в процессе познания. По этой причине истина определена согласно сообразию интеллекта и вещи. Поэтому познать это сообразие — значит познать истину. Но ее никоим образом не познает чувство. Ведь, хотя зрение обладает подобием видимого, все же оно не познает соотношения, которое есть между увиденной вещью и тем, что оно само приняло от нее. Интеллект же может познать собственное сообразие с умопостигаемой вещью; но он не постигает его, когда он познает о чем-то «то, что оно есть». Однако когда он судит, что с вещью обстоит дело так, что она как бы есть эта форма, которую он постиг относительно этой вещи, то лишь тогда он познает и высказывает истину. И это он делает, соединяя и отделяя: ведь в каждом предложении он или прилагает к некоей вещи, обозначенной как субъект, некоторую форму, обозначенную как предикат, или отделяет ее: и из этого ясно видно, что чувство истинно по отношению к любой вещи, как и интеллект, когда он познает «то, что есть»; но не в том смысле, что он познает или утверждает истину. Подобным образом происходит с несоставными речами. Поэтому истина может быть в чувстве или в интеллекте, познающем «то, что есть», как в некоторой истинной вещи, но не как познанное в познающем, что подразумевает имя «истинное»; ведь совершенство интеллекта есть истиное как познанное. И поэтому, говоря в собственном смысле, истина есть в соединяющем и отделяющем интеллекте, но не в чувстве и не в интеллекте, познающем «то, что есть».
И из этого следует разрешение возражений.
Глава 3. Обращаются ли истинное и сущее?
Относительно третьего следует рассмотреть следующее положение: считается, что истинное и сущее — необратимы. Ведь истинное, в собственном смысле, есть в интеллекте, как сказано (q. 16, a. 1), но сущее же — в вещах; следовательно, они необратимы.
2. Кроме того, то, что распространяется на сущее и на не-сущее, необратимо с сущим. Но истинное распространяется и на сущее и на не-сущее; поскольку истинно положение «то, что есть — есть»; и «то, что не есть — не есть». Следовательно, кажется, что «истинное» и «сущее» необратимы.
3. Кроме того, то, что соотносится как первичное и последующее, по-видимому, необратимо. Но истинное, как кажется, первичнее сущего, ведь сущее постигается только на основании истинного. Следовательно, кажется, что они необратимы.
Но этому противоречит то, что говорит Философ в первой книге «Метафизики» (993b 30): «То же самое расположение вещей в бытии и в истине».
Отвечаю: следует сказать, что, подобно тому как благое имеет смысл желаемого, так же и истинное имеет отношение к познанию. Но насколько что-либо имеет от бытия, настолько оно познаваемо. Поэтому говорится в третьей книге «О душе» (431b 21), что благодаря чувству и интеллекту «душа, некоторым образом, есть всё». И поэтому как благое обратимо с сущим, так и истинное. Но как благое добавляет к сущему смысл «желаемого», так и истинное добавляет соотношение с интеллектом.
1. Относительно первого следует сказать, что истинное есть и в вещах, и в интеллекте, как сказано (q. 16, a. 1). Но истинное, которое есть в вещах, обратимо с сущим в отношении субстанции, в то время как истинное, которое есть в интеллекте, обратимо с сущим, как проявляющееся с явленным — это относится к смыслу истинного, как уже сказано. Хотя можно сказать, что сущее также есть в вещах и в интеллекте, как и истинное; но надлежит истинному быть изначально в интеллекте, сущему же — изначально в вещах; и это происходит так, потому что истинное и сущее отличаются по смыслу.
