Отвечаю: следует сказать, что сам порядок, существующий в вещах, сотворенных так Богом, являет единственность мира. Ведь этот мир называется единым из-за единства порядка, согласно которому нечто упорядочивается по отношению ко другому. Ведь все, что существует от Бога, имеет некоторый порядок по отношению друг к другу и к самому Богу, как было показано выше (q. 11, a. 3; q. 21, a. 1). Поэтому необходимо, чтобы все вещи относились к одному миру. И поэтому полагать множество миров могли те, которые полагали в качестве причины мира не некоторую упорядочивающую мудрость, а случай, как Демокрит, который говорил, что этот мир и бесчисленные другие созданы столкновением атомов.
1. Итак, относительно первого надлежит сказать, что основанием единственности мира является то, что все вещи должны быть упорядочены посредством единого порядка и по отношению к единому. Поэтому Аристотель в двенадцатой книге «Метафизики» из единства порядка в вещах выводит единство управляющего Бога (1076a 4). И Платон из единства прообраза доказывал единство мира как произведенного по прообразу.
2. Относительно второго следует сказать, что никакое действующее не направлено на материальную множественность как на цель, поскольку материальная множественность не имеет точного предела, но распространяет себя в бесконечность; бесконечность же противоречит понятию цели. Ведь когда говорится, что многие миры «лучше», чем один, то это говорится согласно материальной множественности. Но такое «лучшее» не относится к намерению действующего Бога, поскольку на том же основании можно было бы сказать, что если он создал два, то было бы лучше, если бы было три, и так до бесконечности.
3. Относительно третьего следует сказать, что мир состоит из всей своей материи. Ведь невозможно, чтобы была иная Земля, чем эта, поскольку всякая Земля, где бы она ни была, естественным образом стремится к тому, чтобы располагаться посередине. И тот же довод относится к другим небесным телам, которые являются частями мира.
Человек
Человек, согласно Фоме, занимает уникальное положение во вселенной: между регионом чисто интеллектуальных существ, ангелов (о котором идет речь в вопросах 50–64 в первой части «Суммы теологии») и регионом земных творений, не наделенных интеллектом (которому посвящены 65–74-й вопросы), располагаются человеческие существа (вопросы 75–102), «пребывающие как бы в горизонте вечности и времени» («Сумма против язычников», II 81). Человек как бы смыкает собой величественное творение Бога — мироздание. Это срединное местоположение позволяет его душе быть одновременно в двух планах — как в сфере вечного и неизменного, так и в сфере становления. Однако, согласно Фоме, душа еще не весь человек и не является ипостасью или личностью. «Душа объединяется с телом как форма с материей, поэтому душа есть часть человеческой природы, а не некая природа сама по себе… душа, отделенная от тела, не может называться „личностью“» (Комментарий на «Сентенции» Петра Ломбардского I d. 5, q. 3, a.). Так же решительно Фома возражает против учения о предсуществовании души телу или переходе ее из одного тела в другое после смерти.
Вопрос 75. О сущности души
Глава 6. Разрушима ли человеческая душа?
1. Кажется, что человеческая душа разрушима. Ведь то, что имеет подобное начало и течение жизни, по-видимому, имеет подобный конец. Но начало порождения людей подобно началу скотов, поскольку они сотворены из земли. И течение жизни подобно у тех и других, потому что одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, как сказано у Екклезиаста (Еккл. 3, 19). Поэтому, как заключается там же, гибель людей и скотов — одна. Но душа животных — разрушима. Следовательно, и человеческая душа — разрушима.
2. Кроме того, все, что сотворено из ничего, возвращается в ничто, поскольку конец должен соответствовать началу. Но, как сказано в Книге Премудрости (2, 2), мы рождены из ничего, что истинно не только относительно тела, но также относительно души. Следовательно, как заключается там же, после будем как небывшие, даже относительно души.
3. Кроме того, никакая вещь не существует без свойственного ей действия. Но действие, свойственное душе, которая должна мыслить посредством фантасмов, не может осуществляться без тела. Ведь душа не мыслит ничего без чувственных образов, а чувственных образов нет без тела, как говорится в первой книге «О душе» (Аристотель, 403а 9). Следовательно, душа не остается после разрушения тела.
Но против этого то, что говорит Дионисий в четвертой главе «О божественных именах» (4, 2), что человеческие души получили от божественной благости то, что они интеллектуальны, и то, что они имеют «неразрушимую субстанциальную жизнь».
Отвечаю: следует сказать, что интеллектуальное начало, которое называется человеческой душой, — неразрушимо.
Ведь нечто разрушается двумя способами — во-первых, сущностно и во-вторых, акцидентально. Но невозможно ни для чего субсистентного быть порожденным или разрушенным акцидентально, то есть из-за порождения или разрушения чего-то другого. Ведь порождение и разрушение подобает чему-то так, как ему подобает бытие, которое приобретается посредством порождения и утрачивается при разрушении. Поэтому все, что имеет существование сущностным образом, может быть порождено или разрушено только сущностным образом, в то время как о том, что не субсистирует (как то акциденции и материальные формы), говорится, что оно возникает или разрушается посредством порождения или разрушения составных вещей. Но выше сказано (q. 2, a. 3), что сущностным образом субсистентна не душа животного, но только человеческая душа; так что души животных разрушаются, когда разрушаются их тела, в то время как человеческая душа могла быть разрушена, только если она была бы разрушена сущностным образом. Разумеется, это невозможно не только относительно ее, но также относительно всего субсистентного, что есть только форма. Из этого ясно: то, что соответствует чему-то согласно ему самому, неотделимо от него, но существование принадлежит форме, которая есть акт, сущностным образом. Следовательно, материя приобретает актуальное существование, поскольку она получает форму; разрушение же в ней случается потому, что форма отделяется от нее. Но невозможно, чтобы форма отделилась от себя самой; и поэтому невозможно для субсистентной формы прекратить существовать.
Но даже допуская, что душа составлена из материи и формы (как утверждают некоторые), тем не менее должно полагать, что она неразрушима. Ведь разрушение находится только там, где есть противоположности, так как порождение и разрушение суть из противоположного и в противоположном. Поэтому небесные тела, так как они не имеют материю, подлежащую противоположностям, — неразрушимы. Но в интеллектуальной душе не может иметься никакой противоположности, поскольку она все воспринимает согласно способу своего бытия, все в ней воспринимается без противоположности, поскольку понятия противоположного в интеллекте не суть противоположности, ведь противоположности познаются одним и тем же знанием. Поэтому невозможно, чтобы интеллектуальная душа была разрушимой.
Можно также получить свидетельство этого из того, что все естественно стремится к бытию согласно собственному способу. Но в вещах, которые обладают знанием, желание следует знанию. Чувства не знают иного бытия, чем при условиях «здесь» и «теперь», но интеллект постигает бытие абсолютно, соответственно всему времени; поэтому все, что обладает интеллектом, естественно желает быть всегда. Но естественное желание не может быть тщетно. Поэтому всякая интеллектуальная субстанция неразрушима.
