1 Мучения бесчисленных теней,
Терзаемых во мраке вечной ночи,
И вид их язв, и горечь их скорбей
4 Печалью отуманили мне очи,
Так что едва я слезы удержал;
Но мне путеводитель мой сказал:
7 «Что смотришь ты, не отрывая взора
От призраков? В других вертепах ты
Картиной их мучений и позора
10 Не столько поражен был… С высоты,
Где мы стоим, ты, может быть, желаешь
Их сосчитать под кровом темноты;
13 Коль это так, то, верно, ты не знаешь,
Что двадцать миль долина заняла,
И ты на ней теней не сосчитаешь;
16 А между тем луна уже зашла, —
Она теперь под нашими ногами, —
А между тем далеко не пришла
19 К концу дорога наша, и путями
Дальнейшими нам суждено идти:
Еще не все изведано здесь нами».
22 «Когда б ты знал, зачем я на пути,
Учитель мой, теперь остановился
И отчего не мог глаз отвести,
25 То, может быть, и сам бы ты решился
Меня из этих мест не торопить
И не корил, что я остановился».
28 Так я сказал, когда стал уходить
Учитель мой, и я за ним шел следом,
Дорогой продолжая говорить:
31 «Тебе мой каждый помысел стал ведом.
В той бездне, от которой я не мог
Глаз оторвать, измучен от тревог,
34 Я увидал — не мог я ошибиться —
Тень одного из родичей своих.
За тяжкие грехи он там казнится,
37 Хоть поздно, но оплакивает их».
«Не обращай ты на него вниманья,
Но обрати вниманье на других,
40 В Ад сверженных на вечное страданье.
Оставь его. Я видел сам, как он
Из-за моста грозил тебе, взбешен,
43 И пальцем на тебя указывал. Случайно
Услышал я, что здесь его зовут
Джери дель Бельо
[168]. Занят чрезвычайно
46 Ты был другим, когда грозил он тут,
И лишь когда с правителем Готфора
Расстался ты, тобой замечен скоро
49 Был этот дух». Я вновь заговорил:
«За смерть его никто еще доныне,
Учитель мой, из нас не отомстил.
52 Вот почему, быть может, в той долине
В негодованье он мне погрозил
И тем еще сильнее возбудил
55 В моей душе и грусть и сожаленье».
Так говорили мы и шли вперед
К другой ужасной пропасти, и вот
58 Взошли мы на такое возвышенье,
Откуда бездна стала нам видна
До самого таинственного дна…
61 Когда ж пришли к последней мы ограде
И грешников увидели опять,
Тогда вкруг нас и спереди и сзади
64 Несчастные так начали стонать,
Сливаясь в вопль, в моленье о пощаде,
Что должен был невольно я зажать
67 Руками уши… Если б из тумана
Собрать все испарения болот
Сардинии, Мареммы, Вальдикьяны
[169],
70 Соединив их вместе в свой черед,
Тогда бы их зловредное дыханье
Напомнило вертеп мне гнусный тот,
73 Откуда запах мерзкий исторгался.
Зловонием весь воздух заражался,
Как будто труп за трупом там сгнивал.
76 Сошли мы на ступень одной из скал,
Откуда вид ужасный открывался
И глаз свободно в бездну проникал.
79 В той бездне те преступники скрывались,
Которые безжалостно карались
Неумолимым роком за подлог.
82 Представить худшей казни я не мог.
Не думаю, чтоб более терзались
Эгины обитатели
[170], в тот срок,
85 Когда они повсюду отравлялись,
Вдыхая постепенно смертный яд
Зловредных испарений, и склонялись,
88 Чтоб умереть, и гибли с ними в ряд
Животные… На острове на этом,
Когда про то поверим мы поэтам,
91 Все вымерло, почило смертным сном,
Лишь живы муравьи одни остались.
Но вновь в людей живых перерождались
94 Те муравьи Юпитером потом…
Такой же точно мертвенной пустыней
Мы шли тогда и видели кругом
97 Лишь груды тел. Здесь призрак бледно-синий
Лежал на животе; ползком другой
Куда-то пробирался, иль нагой
100 Соседу тихо на спину ложился.
Мы дальше шли; путь труден становился.
Мы стали воплям страждущих внимать,
103 Которые измученного тела
С земли не в силах были приподнять,
Как будто бы над ними тяготела
106 Невидимая тяжесть. В этот раз
Двух грешников заметил я. Склонясь
Друг к другу, эти призраки сидели,
109 И тело их от головы до ног
Покрыто было струпьями. На теле
Ужасный зуд унять они хотели,
112 В кровь струпья раздирая. Я не мог
Без ужаса смотреть на их занятье.
Нет, конюх, изрыгающий проклятья,
115 Чтоб отойти скорее на покой,
Не скреб коня с досадою такой,
Как оба эти адские собратья
118 Ногтями струпья начали срывать,
Не в силах боли бешеной скрывать.
Как рыбу с очень крупной чешуею
121 Приходится ножами отчищать,
Так тени осужденных предо мною
Себя скоблили с плачем и тоскою.
124 И к одному из грешников в тот миг
Вергилий обратился вдруг с речами:
«Скажи мне, дух, который здесь привык
127 Терзать себя ногтями, как клещами,
Скажи, когда имеешь ты язык:
Латинцев нет ли, грешник, между вами,
130 И пусть тебе на твой тяжелый труд
Твоих ногтей на целый век достанет,
Чтоб унимать чесотки вечный зуд…»
133 «Тебя несчастный грешник не обманет, —
Сказала тень. — Латинцы оба мы,
И призрак наш здесь плакать вечно станет.
136 Но кто ты сам, сошедший в Царство тьмы?»
И с ним заговорил учитель снова:
«Для человека этого живого
139 Я перешел чрез целый ряд преград,
Из мрачной бездны в бездну опускался,
Чтоб показать ему подземный Ад…»
142 Едва ответ учителя раздался,
Как тень одна отторглась от другой,
И каждый грешник видимо старался,
145 Приблизившись, заговорить со мной.
Учитель подошел ко мне поближе
И мне шепнул, знак сделавши рукой:
148 «Ты хочешь говорить, так говори же
Что хочешь с ними…» Выслушав совет,
Я начал речь свою: «Пусть много лет
151 О вас на свете память сохранится
И вас не позабудет долго свет!
Откуда вы — вы мне должны открыться
154 И не стыдясь начните свой рассказ:
Позорное в вертепе наказанье
Вас не смущает пусть на этот раз…»
157 И начала свое повествованье
Тень первая: «В Ареццо я рожден.
Альберо дал однажды приказанье,
160 Чтоб на костре я разом был сожжен
[171], —
И я сгорел. В Аду же очутился
Я не за то, за что был умерщвлен.
163 Однажды я с Альберо расшутился,
Уверивши его, что я летать
По воздуху, как птица, научился.
166 Но, шутки не умея понимать,
Так было смысла здравого в нем мало,
Меня глупец решился заставлять,
169 Чтоб из него крылатого Дедала
Я сотворил, но так как я не мог
Ему помочь, тогда меня он сжег.
172 Я муки этой огненной не вынес,
Сюда ж меня неумолимый Минос
Низверг потом, но за другой порок…
175 Нет, я попал в кромешный Ад бездонный,
Проклятою коростой пораженный,
За то, что я алхимик прежде был».
178 Тогда с поэтом я заговорил:
«Едва ли есть народ другой на свете,
Столь суетный, как все сиенцы эти.
181 Французы даже суетны не так…»
Другая тень тут выразила мненье,
Чего не мог я ожидать никак:
184 Для Стрикко
[172] только сделай исключенье,
Который мотовства был страшный враг.
Потом отдать ты должен предпочтенье
187 Никколо
[173]. Он за то здесь, что открыл
И ввел гвоздику сам в употребленье,
Гвоздику, это чудное растенье.
190 Которое он смело разводил
В родном
саду
[174], где дорогое семя
Во всякое плодиться может время.
193 Потом, ты исключить еще забыл
Веселую ватагу, где когда-то
Даньяно
[175] расточительный кутил
196 И где неистощимый Аббальято
[176]
Умел острот так много расточать…
Когда ж теперь желаешь ты узнать
199 Того, кто о сиенцах судит здраво,
Как сам ты судишь, то имеешь право
Во мне тень Капоккио
[177] ты признать.
202 Чтобы скорей набить свои карманы,
Подделывал я золото и слыл
Алхимиком. Я в мире — вспомни — был
205 Подобием преловкой обезьяны.
Перед поэтами проносится призрак Мирры. Тень Джианни Скикки бросается на алхимика Капоккио и низвергается с ним на дно вертепа. Другие призраки и упрек Вергилия.
