Мне, если по-честному, в принципе нельзя без будильника засыпать. Как есть просплю. И не какие-нибудь там жалкие десять минут. Но это пораженческое настроение, а понедельник можно пережить только бойцом, поэтому никакой сдачи в плен. Я беру в руки будильник и аккуратно проверяю завод. Отлично помню, как собирался вчера его завести, а вот довёл ли мысль до действия… Вращаю крылышки за спиной ископаемого, они неожиданно легко поддаются – неужели все так просто? – и выставляю время. На сон осталось шестьдесят пять минут. Прислушиваюсь в привычному тиканью: идёт!
«Вот дерьмо!» – восторгаюсь обоими: будильником и собой. Собой – за неравнодушие к дурным предчувствиям, породившим пытливость ума. Водружаю будильник на привычное место. Место видно, промахнуться мимо него невозможно, не запылившийся пятачок. И тут же – «Бум!». Еще руку не успеваю убрать, как внутри старого монстра хлопает пружина…
Не думал, что из-за пустячной, давно-давно пережившей свой век вещицы сердце может наполнить такая горечь. Даже в слюну ее пробивает… Что же теперь будет убедительно отмерять мою неубедительную? Вдвойне неприятно, что сам же вчера вечером, перед сном, выдумал будильнику такую судьбу. Или это уже был сон? А что еще мне приснилось? Не помню… Нет, помню! Очень необычный сон. Что-то удивительно оптимистичное, совсем не похожее на мои привычные сны. Про звезды. Я что-то у них просил, а они обещали все сделать и падали, падали… Господи… Неужели…
117
Неужели случится чудо и я в самом деле когда-нибудь нырну в Жёлтое море? Если так, то место выберу специально подальше от устья реки Хуанхэ, чтобы в воде все было видно. Мало ли, вдруг какая купальщица случайно рядом окажется. Ну совершенно случайно. И еще важно, чтобы попасть туда не весной, потому что весной в тех краях над волнами пролетают настоящие песчаные бури и даже самые отчаянные мариманы остаются в портах попивать барбадосский ром. Другие сорта бывалым шкиперам не очень по вкусу. Новички, приглядываясь, подстраиваются и отдают предпочтение тому же пойлу, что и ветераны, хотя многие вообще-то не просто не ценители рома, а не переносят его сладко-ванильный вкус.
Новичков портовые бармены видят насквозь и после второй порции принимаются лить в стаканы что ни попадя. Их очень легко надуть, они новички и не замечают подмены. Не готов «обуть» новичка? Не ходи в портовые бармены. Я бы так написал над дверью в барменский призывной пункт.
Словом, даже если меня весной занесёт в Жёлтое море, я найду чем заместить купание. И уж меня с ромом не проведёшь, не на того напали. Ветеран движения.
А Жёлтое море… Черт с ним, пусть оно будет таким же, как Чёрное или Красное – совершенно другого цвета.
118
Спать мне уже совершенно не хочется. Как и принуждать себя погрузиться в сон, пересчитывая с закрытыми глазами баранов на фоне прибоя. Два разных мира в одном – бараны и море, – воображаемом, беспомощном изъять меня из реальности. Настроение какое-то, необычно для недосыпа, похмелья и понедельника, бодрое. И день, вдруг чувствую… день будет очень далёк от моих недавних предвидений. Не чёрно-чёрной, не чёрно-серой и даже не серо-серой раскраски. Нормальным будет день. Может, даже удачным. Хоть и понедельник.
«Ненавижу».
«Кто бы сомневался».
При таком оптимизме сознания по дороге с работы сам бог велел в химчистку заглянуть. Насчёт возмещения. Выбрать себе теплый куртец, три четверти, почти не надёванный. И зачем только новую вещь в чистку сдавали? Даже цвет наперёд знаю. Темно-синий…
Что-то тут не так. Может, прав Кимыч насчёт «Трамвайной остановки»? Чего они там, отравители, в выпивку подмешивают? Похоже на галлюциноген. Но, по уму, такого не может быть – слишком дёшево берут. Фу ты! Нервно облизываю губы и, кажется, чувствую вкус маминого борща. Я вчера был у мамы, потом, вечером, в «Трамвайной остановке», надо же было как-то скруглить неплохой выходной. Мама точно ничего лишнего в борщ не добавит. У нее все всегда строго по рецептам. И сама ела. В кастрюле только на меня оставалось…
«Может жар? Вирус?»
«Конечно, это они – вирус и жар. Вчера на улице подобрал. Они всегда об руку, гады».
Я подношу ко лбу руку, потерявшую твёрдость от одной мысли о немочи, и чувствую, как в центре лба ощутимо пульсирует. Но совсем не больно. Ну, может быть, самую малость. Самую малую малось. Такую, что только сейчас и ощутил. Под пальцем необычно тепло и слегка покалывает. Я закрываю глаза, что-то подсказывает мне поступить именно так, и перед мысленным взором предстаёт странный узор, напоминающий лабиринт с озерцом в форме Байкала. Озерцо справа. Бог ты мой, да это же рисунок моего пальца! Озерцо – это я неудачно пиво открыл, краем пробки поранился.
«Пошевели».
«Сейчас пошевелю».
«Вот это да…»
Будто под увеличительным стеклом палец перед глазами держу. Перед глазами? Неужели… Третий… Не может быть. Я уже и думать забыл, не то что надеяться. Жил с уверенностью, что такой шанс только раз даётся. Убираю ото лба палец, озираюсь, будто первый раз попал в собственное жилище. Да нет, вроде бы все на месте. И тут как снег на голову – а я в Гидрометцентре тружусь, в Москве, и за окном не март, а декабрь, – первая нормальная мысль: надо бы вывезти куда-нибудь Кимыча на День космонавтики. Чем черт не шутит, а в моей стране бог подолгу спит… Прости, если не прав, но ведь прав же! Однако впереди еще есть время, придумаю что-нибудь.
«И пусть лучше жена Кимыча мусор выносит. Очень неприятная женщина».
«Дельная мысль».
«И тебе, Резо, не видать моего пальто. Лучше думай, как бизнес свой сберечь. Графинчиков ему, козлу, жалко… Никто не тронет твои стекляшки!»
Не помню, когда еще чувствовал себя таким собранным. Жить буду – не умру!
«Не ум. ru. Неплохое название для сайта».
«Или для книги».
«Или. Напишешь?»
«Да пошёл ты!»
«Я? Как скажешь. Да пошёл я!»
«Докопался, зануда… Ну, пусть мы оба пошли… Жить».
Может быть, я жизнь по неверному курсу ценю? Она девальвировалась, а я, дурак, не заметил? Переплачиваю? Все может быть. Да и хрен с ней. Другое куда важнее… Вот спущусь через час вниз, выйду из подъезда, и дворник спросит меня:
– Чито такой позимка, знаешь, раз ты умный?
А я отвечу. С ходу. Будто заранее знал вопрос, как, собственно, и будет.
– Позёмка? Это, чучело ты косноязычное, пурга для лодыжек.
Пусть таджик в хлам удумается.
С чего я вообще взял, что дворник – таджик?
