А вот меньшая…
Джа-Джинни пригляделся – и почувствовал, как внутренности превращаются в холодный липкий ком. Грязно выругавшись, он взмахнул крыльями и камнем упал вниз.
– Кристобаль! Кристобаль!
Фейра повернулся, и крылан вздрогнул при виде его лица. Он понимал, что случилось – он почувствовал боль «Невесты ветра» и своего капитана, как чувствовал все, что с ними происходило, – но все-таки лишь теперь осознал непоправимость этого ранения. Феникс часто играл полуслепого, и теперь…
Некогда об этом думать.
– Что случилось?
– К северо-западу отсюда девятнадцать черных фрегатов снова построились и идут в нашу сторону, – сказал Джа-Джинни. – Они готовятся продолжить бой. У них… мне кажется, у них есть новый флагман. Они действуют слишком упорядоченно.
Фейра на секунду замер, уставившись на крылана уцелевшим глазом.
– Сколько наших все еще полностью боеспособны?
Джа-Джинни с таким же пристальным взглядом ответил:
– Восемь, но «Луна» слишком отдалилась и без помощи быстро погибнет. Мы можем сделать только одно, капитан…
– Да, ты прав. – Фейра повернулся к Джа-Джинни спиной. – Сигнальте остальным – пусть уходят под защиту пушек форта. Где, ты сказал, эти девятнадцать? К северо-западу отсюда? Значит, между нами и Росмером. Что ж, с девятнадцатью тот же фокус пройдет гораздо легче, чем с пятьюдесятью. Поднимайся – мне надо увидеть, как они себя ведут, чтобы понять, где этот второй флагман. Времени в обрез.
– Да… – с внезапной растерянностью проговорил крылан. Он не подумал о том, как далеко «Невеста ветра» отошла от входа в росмерскую гавань и с какой легкостью черные могли перекрыть ей путь к отступлению, что они и сделали. – Мы же можем…
Он замолчал.
– Нырнуть? – договорил за него Фейра и сухо рассмеялся. – Нет, друг мой, не можем. Из-за пушечных портов. Они не закрываются, и вода будет все время поступать внутрь. Если мы нырнем, то утонем. Впрочем… – Он покачал головой, как будто сам не верил, что говорит такое вслух. – Сегодня мы утонем в любом случае.
* * *
Момент настал.
По ее телу проходит дрожь. ~Он~ вынужден схватиться за первого попавшегося матроса, чтобы не упасть, потому что внезапно подгибаются колени и кажется, что все ~его~ кости становятся стеклянными, а мышцы – ватными. У ~него~ нет сил кричать, и никто не понимает, что с ~ним~ происходит. Все замирают, потом начинают растерянно озираться. Самым чувствительным кажется, что внезапно наступили сумерки, солнце померкло, а над водой поднялся густой туман. Некоторые морщатся от внезапной головной боли. Целительницу сотрясает приступ рвоты, и, едва придя в себя, она бросается наверх, понимая: случилось что-то страшное.
– Глаз~ смотрит сочувственно и скорбно. Она не просит помощи; она знает, что даже это существо не в силах помочь. В длинной и красивой истории осталась последняя страница, и… она ведь может написать ее в одиночку, верно?
Может. Но медлит. Ей… страшно. Она не боится боли и все же страшится задуманного: это все равно что лишить себя оставшегося глаза. Или, будь она человеком, все равно что отрубить себе руку.
– Глаз~ смотрит строго. У него есть план для… Кристобаля – она это уже поняла. Тот, чье имя произносят лишь очень глупые и очень дерзкие, что-то задумал, и для воплощения в жизнь задуманного ему необыкновенно важен Кристобаль Фейра. Кристобаль Фейра, Пламенный Князь, последний из клана Феникса. Она, конечно же, всегда знала его имя, но связь между ними была мощнее, крепче и глубже любых имен.
Была.
Теперь она называет его по имени.
Она могла бы сказать: Кристобаль, живи и помни обо мне.
Но фрегаты не общаются при помощи слов…
– Она говорит: Кристобаль, живи и помни обо мне, – произносит кто-то.
Фейра наконец-то падает на колени, его тело сводит ужасная судорога, но пока что он в сознании, он слышит – ведь слышит же? Крылан Джа-Джинни растерянно озирается, как будто ищет невидимого стрелка, поразившего капитана отравленным дротиком. Матросы и бойцы выглядят ошарашенными.
Миг спустя она с легкостью читает по лицам, что их захлестывает осознание и горечь чудовищной потери. Кто-то кричит, кто-то в отчаянии хватается за голову, кто-то сыплет ругательствами.
Кто-то тихо плачет.
– Слушайте все! – продолжает тот же голос. – Слушайте внимательно!
На палубу выбегает Эсме, бросается к Кристобалю; под ее руками словно взрывается маленькое солнце – и тут же гаснет. Она в недоумении глядит на свои ладони и начинает беззвучно рыдать, сотрясаясь всем телом.
– Слушайте! – повторяет голос. – Сейчас из брюха выйдут все лодки, и вы сядете в них. Мест хватит. Черные фрегаты не станут стрелять по мелким мишеням, поскольку будут некоторое время заняты, и вам должно хватить этого времени, чтобы спастись. Может, повезет не всем. Но даже если так, все равно шансов выжить у вас окажется больше, чем если вы останетесь на борту.
– Узы! – то ли кричит, то ли стонет кто-то. – Она перерезала узы!
– Я останусь, – хрипло говорит Джа-Джинни, белый как призрак. – Я…
– Ты уйдешь, – спокойно возражает все тот же голос. – Останусь я.
~Он~ стоит у главной мачты, скрестив на груди руки с непомерно длинными пальцами, между которыми виднеются перепонки. У него бледная кожа, местами покрытая чешуей, а зрачки огромных глаз превратились в узкие щелочки. Он так не похож на себя прежнего, но это…
~Не имеет значения.~
~Умирать последним, умирать в одиночестве всегда очень трудно.~
~Поэтому мы уйдем вдвоем.~
Она могла бы спросить: а ты сыграешь мне в последний раз?
~Да.~
Чуть помедлив, он прибавляет:
~Эту песню ты еще ни разу в жизни не слышала.~
~~~
~~~~~
~~~~~~~
~~~~~~~~~
~~~~~~~~~~
Шум моря
Погода испортилась стремительно, как часто случается в северных морях, и, когда остатки росмерского флота добрались до спасительной гавани, дождь и ветер бесчинствовали вокруг с такой силой, что сложно было разглядеть хоть что-нибудь даже в трех шагах от себя. Все скрылось за стеной падающей воды, за воем ветра. Если бы росмерцами по-прежнему командовал один человек через ремору, он бы сразу подсчитал потери. Лайре Арлини для этого понадобился час.
И к исходу этого часа король Окраины понял, что потерял не только шесть фрегатов.
– Повтори еще раз, – попросил он, глядя на молодого моряка, который не был ранен, но казался смертельно уставшим и едва мог стоять. – Что там произошло?
Живым свидетельством того, что произошло нечто ужасное, был ларим, сидящий на плече короля. Зверька, мокрого и дрожащего от испуга, привез в своей лодке Ролан Орено, и, едва увидев Лайру, тот прыгнул к нему и теперь отказывался уходить.
