Лиловые лепестки сердце-сути один за другим сворачивались, чернели, рассыпались в прах.
…И тотчас же вынырнула обратно. С болезненной ясностью она поняла, что бессильна остановить увядание, даже если бросит на это все свои силы. Она не могла его исцелить.
Потому что в исцелении нуждалась «Невеста ветра».
– Бэр! – крикнула она. Гроган единственный сохранил прежнюю силу – возможно, на его измененную натуру происходящее действовало совсем по-другому именно из-за того, что он не был ни человеком, ни магусом. – Бэр, возьми капитана, я его не удержу! Иначе он утонет!
Гроган послушно принял у нее тяжелое тело. Она сжала кулаки, проглотила слезы. Последние минуты, отведенные «Невесте ветра» и Кристобалю Фейре, истекали.
– Слушайте меня внимательно, – сказала она. – Вы знаете, где взять лодку и что с ней сделать. У вас еще есть на это время. Я хочу попробовать кое-что, чего раньше никто не делал, но вы не обязаны рисковать жизнями, уже и так многие погибли. Уходите. Уходите, не ждите меня.
Она повернулась и побрела в сторону стены, где зияло отверстие, в котором Кристобаль что-то искал. Добравшись до цели, она обернулась и увидела, что все пятеро моряков не двинулись с места. Сандер прижимал к груди ларима. Бэр держал Кристобаля на руках, словно спящего ребенка. Кай и Ролан поддерживали друг друга, чтобы не упасть; Гвин просто стоял и смотрел на нее во все глаза.
«Эльга-Заступница, помоги мне».
Она достала из кармана последний из двух флаконов, украденных Хагеном, вытянула пробку зубами, выпила все до дна и погрузила обе руки в слоистую плоть фрегата. В глубине ей удалось быстро нащупать плотный узел – одно из средоточий разума, о которых когда-то давным-давно рассказывал щеголеватый незнакомец с разноцветными глазами. В ладони вонзились сотни тончайших игл – это было не больно, скорее щекотно. Она закрыла глаза.
«Ни одна живая тварь не заслуживает боли и страданий».
В конце концов, раз сердце-сутью обладает каждое живое и разумное создание, с чего бы фрегату оказаться исключением из общего правила?..
Она была черной.
Сначала Эсме показалось, что кругом темнота, непроглядная мгла – океан Вечной ночи из древних легенд, величественный и безграничный. Ей пришлось собрать все силы, чтобы не поддаться страху и не сжаться в точку, – ведь сейчас никто не вытащил бы ее отсюда, случись непредвиденное. Велин мертв, Кристобаль на грани жизни и смерти. Она одна. Она совсем одна.
Нет…
Во мраке прямо перед ней что-то шевельнулось, и, приглядевшись, Эсме увидела, как проступают контуры огромного цветка – в чем-то похожего на те, что ей уже не раз доводилось видеть, и одновременно совсем другого. Он был самую малость темнее темного, края его лепестков еле заметно мерцали, как мерцают звезды в ночи. Он был… прекрасен.
Эсме осторожно потянулась к нему и увидела в самой сердцевине черного цветка другой – бледно-лиловый. Второй цветок в точности повторял первый по форме, но был маленьким и хилым. От одного только вида ее сердце сжалось, и, хотя время здесь текло иначе, она поняла, что стоит поторопиться.
То, что сердце-суть «Невесты ветра» оказалось достаточно похожим на привычные Эсме – не считая цвета, конечно, – немного успокаивало, и она принялась за дело, словно в нем не было ничего необычного. Она внимательно изучала лепестки один за другим и зашивала каждую прореху, которую удавалось найти. Их было очень много – лишь издалека цветок казался целым, красивым, но в некоторых местах дыры располагались так близко, что он потерял бы немало лепестков, если бы не Эсме. Она трудилась усердно, ощущая в себе источник почти безграничной силы, разбуженной «слезами Эльги», и еще – где-то в глубине ее души все сильней разгорался огонек надежды.
У нее получалось.
Еще немного – и она…
– …Эй!
Легкий бриз ерошит волосы. Полуденное солнце не жалеет тепла, но камни мостовой пока что хранят прохладу, по ним приятно ступать босыми ногами. У нее в руках корзинка, она идет к тетушке Фрине за яблоками для пирога. За самыми вкусными яблоками в Тейравене. Ей всего шесть, но в этом возрасте уже пора помогать маме, как Паоло помогает отцу.
– Эй, малышка, ты не подскажешь, где тут дом Бартоло и Леоны Занте?
Голос кажется знакомым. Это странно, ведь она его раньше никогда не слышала.
– Да, я знаю. Они…
Она поворачивается.
– Они мои…
Поворачивается.
– …родители.
И видит его.
…Лиловый цветок медленно раскрывается. У него в сердцевине сундук из черного дерева, по бокам – полустертые узоры: берег, башня, птицы над морем, чье-то красивое лицо посреди облаков. Из замка выглядывает новенький блестящий ключ. Эсме ошеломленно смотрит на него, и под ее взглядом он сам собой начинает поворачиваться. В замке что-то щелкает.
Дождливым зимним вечером, когда от скуки некуда себя деть, Эсме садится на подоконник и мечтает о далеких странах. Паоло пытается читать книгу, которую ему дал отец, но она слишком серьезная и сложная, так что он зевает украдкой, думая, что никто его не видит и не слышит. Леона Занте вяжет, сидя у очага, а Бартоло заперся в своей комнате с бумагами и высчитывает, по какой цене лучше продать товар на ярмарке, которая начнется через неделю. Только Эсме смотрит в окно, и только она замечает, что кто-то подходит к их дому.
Через несколько секунд раздается стук в дверь, и она, сорвавшись с подоконника, бежит встречать гостя – моряка по имени Брандан Гарби, старого приятеля ее отца, веселого бродягу с удивительными разноцветными глазами.
Зеленым левым и синим правым.
Ключ поворачивается в последний раз и исчезает.
Крышка поднимается – медленно, со скрипом.
– И что теперь будет?
– Ничего хорошего, Бартоло. Нужно срочно уезжать из Тейравена, пока Эйдел не получил второе письмо. Я пытался… я пытался и его перехватить, но у меня ничего не вышло. У меня быстроходный фрегат, ты знаешь, но мне удалось добиться лишь дня форы. Завтра вечером письмо будет у Эйдела. Надо уходить.
– Я понимаю, но…
– Никаких «но». Когда Эйдел все узнает, он придет, и ты… да ты хоть представляешь, что случится? Они его заберут, увезут в Облачный город и станут делать с ним такое, о чем ты и помыслить не можешь. Ты о таком будущем для своего сына мечтал?
– Замолчи, Бранд! Я не дурак, я все понимаю. Но и ты пойми – как же мы вчетвером сумеем затеряться? У меня нет денег – из-за этой глупой расписки я все потерял… такое впечатление, что Эйдел и так уже все знал, когда подтвердил ее… что с нами будет, Бранд? Мы окажемся в чужом городе без гроша в кармане, а ведь у меня еще есть дочь.
– Я вам помогу.
– Ты? У тебя же ветер в карманах свистит, Бранд…
