Благодаря Эсме.
Сандер приблизился к целительнице, которая сидела по грудь в воде – возле стены, где еще недавно зияло отверстие, открывающее доступ к внутренностям фрегата, – уткнувшись лицом в колени. Ларим, безвольно висевший у него на плече, вдруг ожил и прыгнул к своей хозяйке, но та даже не шелохнулась. Сандер осторожно взял ее за подбородок и вынудил поднять голову.
У нее были красные заплаканные глаза.
– Как же он мог так со мной поступить? – спросила она тихим охрипшим голосом. – Сандер, как он мог?
Он понятия не имел, о чем Эсме говорит, но подумал, что она явно изменилась. Должно быть, единение разумов открыло девушке какой-то не самый приятный секрет капитана – один из великого множества секретов. Сандер захотел ее успокоить… и вдруг увидел собственную руку. Бледную и перепончатую. Ощутил подобие маски на лице и, коснувшись щеки, обнаружил нечто твердое и гладкое. Чешую. Сил оставалось так мало, что он сумел лишь с плеском шлепнуться в воду и пожелать себе сдохнуть не сходя с места. Так он просидел достаточно долго, не видя и не слыша ничего вокруг.
Потом сзади кто-то подошел, ухватил его за шиворот и поднял, словно щенка или куклу. Это мог быть только Бэр. Гроган развернул его и обнюхал, фыркая, а потом, глядя глаза в глаза, прорычал:
– Чего расселся? Работать пора!
Работы и впрямь было много, особенно для столь малого числа матросов. Эсме усадили в одну из лодок, и она там уснула, измученная, в обнимку с Сокровищем. Фейра пришел в себя лишь на мгновение, которого ему хватило, чтобы окинуть свою команду шальным взглядом, взмахнуть рукой – в тот момент они были слишком растеряны, чтобы обратить внимание на его исцеленные пальцы, – и приказать «прорубаться наверх». Его тоже пришлось уложить в лодку. Выбравшись из брюха, матросы убедились, что это была вовсе не оговорка: коридоры «Невесты ветра» заросли чем-то вроде плотной паутины, которая не очень-то поддавалась лезвиям их ножей, – как же повезло, что они успели обзавестись в Талассе хоть каким-то оружием! Пришлось изрядно попотеть, пока они выбрались на верхнюю палубу и увидели бескрайнее море, освещенное полуденным солнцем. Прошло не меньше двенадцати часов с того момента, как в городе очарованных морем раздался звон чумных колоколов.
Они расчистили путь к резервуарам с водой, после чего вернулись в брюхо, чтобы забрать оттуда капитана и целительницу, – и обнаружили, что их лодки встали бок о бок друг с другом, хотя ни он, ни она не проснулись. Еще они увидели рыбу, много рыбы. Смерть от голода и жажды им не грозила, хотя оставались еще морские твари и другие опасности. Но тем не менее они немного успокоились и начали осматриваться, заново открывая для себя фрегат, который… стал другим.
В тех коридорах, где с «паутиной» разобрались, ее остатки быстро втянулись в стены, выглядящие непривычно – они теперь были серыми, гладкими, как металл. У кают снова появились двери – панели, которые открывались, отъезжая в сторону и исчезая в стене. Внутри стало заметно холоднее, зато воздух сделался очень свежим и чистым. Чуть позже Ролан вдруг бросился к фальшборту и, свесившись наружу, крикнул:
– Поглядите-ка на это!
Последовав его примеру, они увидели изменившийся рисунок, образованный броневыми пластинами и абордажными крючьями «Невесты ветра» – и тех и других стало заметно больше. Теперь ее уже ни за что не получилось бы выдать за торговую «бочку». Хватало одного взгляда, чтобы понять: этот фрегат создан исключительно для битвы.
Потом пришел в себя Фейра – и все сделалось еще причудливее. Он с трудом держался на ногах, но предпочитал передвигаться с закрытыми глазами, потому что видел «Невесту ветра» и все, что было на борту, зрением навигатора. И видел кое-что еще.
– Она показывает мне огромные карты, Сандер! – восторженно проговорил феникс, хватая матроса за руку. – Я вижу все Море Обездоленных… весь Вороний край… кажется, если как следует попросить, она покажет весь мир. Я вижу другие корабли! Искусай меня медуза, я и не знал, что ~Невеста~ так умеет!
Что-то изменилось в той связи, что существовала между фрегатом и навигатором. По словам Фейры, она не стала ни сильнее, ни слабее, но все же теперь была иной. Сандер поначалу решил, что случившееся имеет значение лишь для капитана, но потом…
– Ролан, – спросил он на следующее утро, когда они остались на палубе вдвоем и солнечный свет напрочь лишал молодого моряка возможности притвориться, что он не видит чешую на шее и щеках Сандера, вертикальные зрачки в его глазах. – Неужели ты ничего не хочешь мне сказать?
Юноша улыбнулся и почесал затылок:
– А что говорить-то? Такое с каждым могло случиться – тебе, выходит, просто не повезло. Но если ты замыслил шагнуть за борт – знай: не позволю. И не сомневаюсь, что все здесь думают так же. Мы тебя удержим, чего бы это ни стоило.
Сандер растерянно покачал головой, не зная, что и думать. Ролан был прав в одном: такое могло случиться с каждым, и потому очарованных морем – точнее, морской болезни как таковой – страшно боялись все моряки без исключения. Кто-то признавался в этом открыто, кто-то тщательно скрывал свой страх, но не было ни на суше, ни на море такого человека, который ни разу в жизни не просыпался бы в холодном поту и не принимался себя ощупывать в поисках приснившихся плавников или чешуи. В один миг оказаться отщепенцем, парией, потерять шанс однажды увидеть Эльгины Сады (пусть даже рискуя вместо них угодить на Крабьи луга Великого Шторма) – такая участь кого угодно испугает. И ведь они даже не знали, каково это на самом деле, как ощущается эта глубокая, словно колодец, черная дыра в душе – дыра, на дне которой плещется соленая вода…
Матросы «Невесты ветра» тоже боялись – Сандер это знал наверняка.
По крайней мере раньше боялись. Что же на них так повлияло? Может, чем меньше людей оставалось на борту, тем крепче становились связывающие их узы? У Сандера заныло сердце при мысли о том, что без малого год назад матросов на «Невесте ветра» было почти полсотни. А может быть, все дело в испытаниях, которые выпали на их долю? Они столько повидали, столько перенесли и столько потеряли.
Может, Эсме изменила не только фрегат и навигатора?..
С самой целительницей за три недели путешествия они обменялись всего лишь парой слов. Эсме избегала встреч с кем бы то ни было, что оказалось нетрудным на корабле, который вдруг стал необычайно просторным. Если ей и Кристобалю все же приходилось показываться друг другу на глаза, она вела себя очень холодно, не смотрела на капитана и обращалась к нему через Сандера, Ролана или кого-то еще. Ларим рычал на феникса – это выглядело немного смешно и все же куда лучше выражало настроение целительницы, чем ее показное равнодушие. Они ломали головы над тем, что Фейра скрывал от нее. Они даже не могли строить догадок, какая тайна объединяет этих двоих.
В Росмере, решил Сандер. В Росмере все решится.
И тогда ему придется искать новый крючок, чтобы зацепиться за сушу.
* * *
– Я же все вам объяснил, – сказал Айлантри, с трудом сохраняя спокойствие. – Этот навигатор будет в доме старейшины желанным и долгожданным гостем. Мне приказано сопроводить его и тех, кого он захочет взять с собой, в дом Верховного Ворона.
