– Расскажите, – попросил Бален, – при каких обстоятельствах вы познакомились с обвиняемым.
Таллар Крейн вздохнул, на его безупречном лбу появилась глубокая морщина.
– Когда этот маленький магус появился в доме Лейста Крейна, я был в отъезде, – начал он. – За несколько месяцев до этого я поступил в Университет в Ниэмаре, и у меня начались занятия. Лейст не любил писать письма, поэтому я не знал, что происходит в Сарме. Меня поджидал сюрприз – новый… жилец.
– Жилец? – переспросил Бален.
– А как его еще называть? – Таллар пренебрежительно пожал плечами. – Сначала я и вовсе решил, что это слуга. Мальчишка лет двенадцати, тощий и измученный, похожий на больного волчонка. Неразговорчивый, строптивый. Он помогал Лейсту с домашними делами, убирал, ходил на рынок, но все делал так, словно оказывал моему приемному отцу большую честь. И как только Лейст это терпел! Я пытался выспросить, откуда взялся этот странный приживала, но безуспешно. А потом, однажды ночью, он поджег чердак башни. И все встало на свои места.
– Позвольте вас прервать, – встрял Бален. – Это важно. Вы можете рассказать об этом случае в подробностях?
Таллар кивнул:
– Мы проснулись среди ночи от запаха дыма, которым заполнились комнаты второго и третьего – жилых – этажей башни. Лейст без лишних слов взлетел по лестнице на чердак и выволок оттуда своего, хм, помощника. После чего велел мне быстрее тащить ведро песка.
– Что было дальше? После того как пожар потушили?
– Я пристал к Лейсту с расспросами. Я понимал, что в произошедшем таилась некая странность, потому что Лейст не держал дома свечей – он пользовался краффтеровскими светильниками.
Айлантри вздрогнул и невольно положил руку на старую папку, которую вытащил из своей сумки и положил на широкие перила, ограждавшие помост. В ноздри ему ударил резкий запах архивной пыли.
«Краффтеровские светильники. Дорогие и безопасные».
– То есть пожар случился по какой-то другой причине, – продолжил Таллар. – Не молния же в нас ударила! В конце концов Лейст все мне рассказал… Мне кажется, он хотел с кем-то поделиться этой тайной, и рано или поздно она бы всплыла… Он поведал мне, – Таллар слегка повысил голос и подался вперед, словно не желая упустить ни капли зрительского внимания, – что этот диковатый мальчишка – не кто иной, как последний выживший из рода Феникса!
Хотя все и так прекрасно знали, кого именно обвиняют в убийстве, по залу все равно прокатилось восторженное «ох!». Таллар выдержал театральную паузу, после чего продолжил.
– По словам Лейста, мальчика ему передал какой-то высокопоставленный магус, чьих приказов невозможно ослушаться, и велел беречь до тех пор, пока за ним не придут его посланцы. Имя этого ворона Лейст мне так и не открыл, и я до сих пор не знаю, кого благодарить за столь… ценный подарок. – Лицо Таллара исказила весьма красноречивая гримаса. – Пожар на чердаке был не первым – поначалу, еще до моего возвращения, в доме каждый день что-то вспыхивало – стоило мальчишке выйти из себя, а случалось это часто. Поэтому Лейст старался держать его снаружи, давал ему поручения в городе. Но это было днем. А ночью он спал и временами во сне терял контроль над своими силами. Лейст потому и поселил его на чердаке – там нечему было гореть, кроме тюфяка с соломой. Следовало мне уже тогда догадаться, что молодой феникс унаследовал от своего отца не только огненный дар, но и огненное безумие.
Айлантри вскочил еще до того, как воздух вокруг Фейры сделался горячим, словно он превратился в раскаленную печь.
– Существование огненного безумия не доказано, – громко заявил молодой ворон. – В суде надлежит говорить о фактах, а не о слухах.
– Возражение принято, – бесстрастно проговорил Судия. – Капитан Крейн, рассказывайте лишь то, что видели и пережили.
– Да, достопочтенный, прошу прощения, – ответил Таллар Крейн с преувеличенным смирением. Айлантри усилием воли справился с гневом: наверное, если бы он мстил за смерть близкого спустя столько лет, то и сам не удержался бы от эмоций, от дешевого театра. – Через два дня после пожара на чердаке мой опекун и мальчишка сильно повздорили. Я не слышал начала ссоры, но из того, что донеслось до моих ушей, сделал вывод, что была испорчена какая-то ценная книга – испорчена, опять-таки, огнем. Лейст сказал, что напишет письмо… тому магусу, который навязал ему воспитанника, и попросит что-то предпринять. Мальчик, услышав эти слова, закричал, что запрещает ему так поступать. Что никуда не уедет, останется здесь. Поздновато спохватился… – Судия угрожающе нахмурился, и Таллар вскинул руки, изображая смирение. – Еще через три дня случилась катастрофа. Рано утром я ушел в город по делам, а спустя несколько часов услышал жуткий взрыв – его услышали все жители Сармы, коих Заступница не обделила ушами. Я сразу понял, что это башня взлетела на воздух. Так оно и вышло на самом деле. Когда я туда примчался, обломки полыхали, и никто даже не смог к ним приблизиться. Мы просто стояли и смотрели, бессильно скрежеща зубами… – Он замолчал, и Айлантри показалось, что это было первым ненаигранным проявлением чувств. – Потом, разбирая завалы, мы нашли останки тела взрослого мужчины, но не обнаружили даже намека на тело подростка. Люди говорили, что взрывом его разорвало на части, что он сгорел дотла, но я-то знал о нем больше остальных. – Таллар опять ненадолго умолк. Его красивое лицо было мрачным как грозовая туча. – Много лет спустя я узнал, что некий наглый пират присвоил фамилию моей семьи. Его имя… Я сразу же понял, что это не совпадение, и три дня назад, оказавшись с этим пиратом лицом к лицу, сразу же его узнал.
– То есть, – сказал Бален, – в этом зале находится тот, кто убил вашего приемного отца?
– Да, – с готовностью ответил Таллар Крейн.
– Покажите нам его, – попросил Бален.
Вместо ответа Таллар выпрямился и протянул руку, указывая на Кристобаля Фейру. Феникс встретил этот жест мрачной ухмылкой, а Айлантри посмотрел в окно – снаружи ярко светило полуденное солнце, – и с тоской подумал, что пора бы уже и объявиться тому свидетелю, за которым его подзащитный послал друзей в Огами.
Если, конечно, они могли кого-то там отыскать спустя столько лет…
– У защитника есть вопросы? – спросил Судия.
Фейра посмотрел на него и беззвучно проговорил:
– Тяни время.
Краем глаза Птенчик-в-очках видел лицо Эсме: совершенно белое, с кулаком у рта. Целительница как будто уже видела казнь, а не суд.
– Да, достопочтенный, – сказал Айлантри, выпрямляясь. Просто удивительно, до чего четко и уверенно прозвучал его голос, ведь внутренне молодой магус дрожал от страха. Таллар уставился на него вороньим взглядом – холодным, жестоким. Айлантри выпрямился и упрямо выставил подбородок. Этот взгляд был ему знаком гораздо лучше, чем кому-либо еще. – Господин Крейн, вы с большой уверенностью утверждаете, что Лейста Крейна убил мой подзащитный, хотя сами не видели, как это случилось.
