Так что найти наш беспокойный дух должно быть не так уж сложно.
Если он, конечно, хочет, чтобы его нашли.
– А если нет? – спрашивает Джейкоб.
Хороший вопрос.
Как же выманить полтергейста?
– Может быть, если мы не будем обращать внимания на его проделки, он просто потеряет к нам интерес и уйдет?
– Ты что, Джейкоб, это же не пчела какая-нибудь. Сам слышал, что Лара говорила. Чем дольше полтергейст находится на свободе, тем больше вреда он причиняет. Это и само по себе плохо, а у нас все еще хуже, потому что этот дух, судя по всему, не собирается оставлять нас в покое.
Я озираюсь, разглядываю могилы.
– Ау! – зову я, сжимая зеркальный маятник.
– А на что, по-твоему, похож полтергейст? – шепчет Джейкоб. – Он человек? А может, чудовище? Осьминог?
– Осьминог?
Он пожимает плечами.
– Больше ног – больше озорных продел…
Я зажимаю Джейкобу рот. У него от неожиданности брови лезут на лоб.
Я что-то слышала.
Мы замираем и стоим, не шелохнувшись, в полной тишине. И я снова слышу…
Детский голосок.
– Un… deux… trois… – произносит он нараспев.
Кладбище начинает заливать неяркий красный свет, моей кожи касается холодное дуновение.
Я слышу шаги, чьи-то маленькие ножки топочут по аллее. Я поворачиваюсь и как раз вовремя: успеваю заметить, как между могилами проносится тень.
– …quatre… cinque… six… – продолжает голосок. Ах, до чего мне сейчас жаль, что я не говорю по-французски.
– Выходи! – кричу я. – Давай просто поговорим.
– …sept… – продолжает голос, теперь у меня за спиной.
Я разворачиваюсь – никого нет, одни надгробия.
– …huit… – голосок все тише, дальше, и странный красный свет уходит вместе с ним.
– Какой стеснительный дух, – удивляется Джейкоб.
Я кусаю губу. Он прав. Полтергейст столько всего уже натворил, а я до сих пор видела его только мельком. Хм, если я хочу поймать это привидение, нужно, чтобы оно само пришло ко мне.
– И что ты планируешь делать? – интересуется Джейкоб. – Есть у тебя какая-нибудь приманка?
Я потираю виски. Что говорила Лара?
Им нравится создавать проблемы. Озорничать.
Отлично. Значит, нужно просто помочь призраку устроить что-то подобное. Я разглядываю гробницы. Некоторые из них высокие, как настоящие дома.
Джейкоб читает мои мысли и тут же заявляет:
– Даже не думай!
* * *
– Ужасная идея! – возмущается Джейкоб, но я уже залезаю на крышу одного из склепов.
– Ты всегда так говоришь.
Я смотрю вниз. Земля от меня всего в двух или трех футах. Недостаточно высоко. Я дотягиваюсь до резного выступа на соседнем склепе и начинаю карабкаться выше.
– Вот-вот, и всегда оказываюсь прав! – кричит он. – А это значит, что все твои идеи…
Моя нога скользит по стене склепа, но в последнюю минуту я успеваю подтянуться. Забравшись наверх, встаю во весь рост, балансируя на покатой крыше. Отсюда мне хорошо видно кладбище.
– Сюда! Иди сюда, давай поиграем! – зову я.
Ничего не происходит.
Собрав всю свою храбрость, я прохаживаюсь по крыше, все ближе к краю. И жду, жду, затаив дыхание.
– Ну ладно, хватит, – Джейкоб нетерпеливо переминается с ноги на ногу, – ты сделала, что могла. Спускайся лучше вниз и… – он резко замолкает, потому что голосок снова слышен, причем намного ближе.
– …huit… neuf… dix.
Кожу холодит ветерок, где-то у меня за спиной с крыши падает и разбивается черепица. В воздух взлетают призрачные вороны, я оборачиваюсь и вижу его: он стоит на могиле в десяти футах от меня.
Полтергейст.
Даже не знаю, что я ожидала увидеть.
Монстра, наверное. Огромное порождение тьмы с острыми когтями и клыками.
Но это всего лишь мальчик.
Лет шести или семи, с вьющимися каштановыми волосами и круглым личиком, перепачканным грязью. Одежда на нем несовременная: рубашка с широким отложным воротником и короткие штаны, которые болтаются вокруг костлявых коленок. Очертания фигуры немного размыты, как будто он не весь здесь. Но мое внимание привлекает даже не это, а его глаза: они не карие и не голубые. Они красные.
Красные, как тлеющие угольки или свет фонарика, если прижать к нему ладонь. И эти глаза светятся, освещая алым все вокруг – могилы, склепы и туман.
– Вот я тебя и нашла, – говорю я, и мальчик мне улыбается. А потом начинает двигаться. Не так, как должен двигаться человек, переставляя ноги. Нет. Он как будто не подчиняется законам этого мира. Не успеваю я моргнуть, как он переносится вперед. Через секунду он уже на гробнице в десяти футах отсюда. Еще миг – и он рядом со мной, сидит на коньке крыши.
– Давай! – кричит Джейкоб, и моя рука взлетает вверх, зеркало-маятник оказывается прямо перед носом у мальчика.
Его красные глаза становятся круглыми от удивления, он смотрит в зеркало, теряясь в своем отражении.
– Смотри и слушай, – произношу я. – Узри и узнай. Вот что ты такое.
Я тянусь за его жизненной нитью, но – вот сюрприз! – рука, коснувшись рубашки, не проходит насквозь. У него до сих пор крепкое, удивительно плотное для призрака, тело. Я прочищаю горло, крепче обхватываю пальцами зеркало и начинаю заново.
– Смотри и слушай! – приказываю я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. – Узри и…
Мальчик хмурится, его красные глаза сверкают, как будто заклинание над ним не властно.
Но это же невозможно! – проносится в моей голове за секунду до того…
…как полтергейст сталкивает меня с крыши.
Часть третья
Угроза
Глава одиннадцатая
Когда начинаешь падать, мелькает мысль: Может, все еще обойдется?
Может, я еще удержу равновесие. Или сейчас чья-то рука схватит меня. Или там, внизу, будет подстелено что-то мягкое.
Но никаких приятных неожиданностей не происходит.
Я лечу вниз – в полете, где-то между краем крыши и газоном внизу ухитряюсь схватить Вуаль и падаю на землю рядом со склепом. Удар вышибает воздух из моих легких, правую руку пронзает острая боль, так что некоторое время я просто лежу на спине и моргаю, глядя на звезды. Надеюсь, я ничего себе не сломала.
Джейкоб склоняется надо мной. Видимо, он не на шутку испугался, потому что первые его слова не «Я же предупреждал!», а «Как ты себя чувствуешь?».
