Я мотаю головой, торопясь загнать остатки ужасного сна в глубину сознания.
– А ты, оказывается, видела того гадкого мальчишку? – не отстает он.
– Прием, – вклинивается в разговор Лара. – Земля вызывает Кэссиди.
– Извини, – я подношу трубку к уху. – Что ты хотела сказать?
– Только то, что у меня есть для тебя зацепка. Пожалуйста, всегда рада услужить.
– Скажешь это после того, как я поблагодарю. Что за зацепка?
– О Тома Алене Лоране нет никакой информации, кроме того, что ты уже и так знаешь – и это плохая новость.
– То есть, мы в тупике, – мрачно заключает Джейкоб.
– Да, – говорит Лара, – но это не удивительно. Он все же умер за сто лет до изобретения Интернета. Но кое-что я все-таки нашла. Имя старшего брата Тома – Ришар.
Сердце подскакивает у меня в груди.
– Он еще жив?
– Не смеши, – отвечает Лара. – Но он жил в Париже. Между прочим, французские фамилии не так разнообразны, как, скажем, американские, – Лоранов здесь тысячи, – но к счастью у родителей Тома и Ришара были очень необычные prénoms – то есть, имена…
– Нельзя ли покороче? – нетерпеливо перебиваю я.
– Как угодно, – голос Лары звучит обиженно. – Я их нашла. Твоих Лоранов. Ришар умер тридцать лет назад, в почтенном возрасте – ему было восемьдесят девять лет. Но его внучка Сильвен до сих пор живет в городе. Сейчас пришлю тебе ее адрес. Может быть, она знает эту историю. А может быть, у нее даже найдется что-нибудь, что поможет пробудить воспоминания Тома.
– Лара, ты потрясающая! – искренне восхищаюсь я.
– Знаю. Но вообще-то это было нетрудно. Ты удивишься, как много можно узнать, если знаешь, как искать. В моей школе обучают действенным методам исследования.
– Интересно, есть хоть что-нибудь, чему не учат в твоей школе?
– Нас определенно не учат тому, как охотиться за полтергейстом.
Джейкоб делает вид, что ахает от изумления.
– Лара Чаудхари, да ты, кажется, пошутила?
Я почти вижу, как Лара улыбается.
– Короче, – говорит она. – Удачи. И будь осторожна.
– А вот это можно было бы и не повторять каждый раз.
– Наверное, – отвечает она. – И все же.
Мы заканчиваем разговор. На экране появляется сообщение от Лары: адрес мадам Сильвен Лоран, одиннадцатый округ.
Итак, у меня есть зацепка.
Осталось убедить родителей позволить мне пойти по следу.
* * *
Я затеваю разговор об этом сразу за завтраком, и вдруг оказывается, что все проще, чем я ожидала.
Папа в восторге, когда я рассказываю о прорыве в исследовании. Его явно радует, что дочка идет по его стопам. Зато мама вдруг проявляет бдительность, хотя это на нее не похоже.
– Откуда этот внезапный интерес?
Я пристально рассматриваю лежащий передо мной круассан.
– Ну, – начинаю я, – вы, конечно просили меня фотографировать только для шоу, но я задумалась и о тех, чьи истории не вошли в программу. Мне захотелось узнать о них больше, и этот мальчик, Тома, чем-то меня зацепил. Я не могу отделаться от чувства, что могу узнать о нем гораздо больше.
Я умолкаю. Надеюсь, у меня получилось более естественно, чем когда я репетировала перед зеркалом. Много-много раз.
– Все это очень интересно, Кэсс, – говорит мама, – и просто чудесно, что ты решила копнуть глубже. Но у нас здесь очень плотное расписание. Сегодня последний день съемок, и…
– Я могу ее отвезти.
Это говорит Полин, ну кто бы мог подумать!
– Мы не можем просить вас об этом, – начинает папа, но Полин отметает возражения решительным взмахом руки.
– Мне совсем не трудно, – говорит она. – А на съемках прекрасно справятся Аннет и Антон. Они знают город не хуже, чем я. Кроме того, Кэссиди проявила столько терпения, и это дело, очевидно, для нее много значит.
Полин смотрит на меня, подняв брови, ожидая, что я подтвержу ее слова.
– Да, много! – подтверждаю я.
Мама и папа переглядываются и… соглашаются, строго наказав мне, чтобы я не докучала Лоранам, если они не захотят общаться, и потом сразу вернулась в отель.
– Но вы пропустите историю Мясника с улицы Мармузе, – вздыхает мама.
– Даже не вздумай спрашивать, кто он такой, – предостерегает Джейкоб.
Я вешаю на плечо чехол с фотоаппаратом, обнимаюсь с родителями, заодно проверив, не выбросил ли папа из кармана пакетик с шалфеем и солью.
И мы трогаемся в путь.
* * *
– Интересно, а почему ты предложила пойти со мной? – спрашиваю я Полин по дороге к метро.
– Ты ребенок, – отвечает она, – а Париж очень большой. Одной тут небезопасно.
Я хотела указать на то, что я не ребенок и не одна, что я уже ходила по Парижу и вела расследование. Но вообще-то, это едва не кончилось плохо, когда на меня упало зеркало, так что в чем-то Полин права. Кроме того, теперь у меня есть переводчик.
Я смущенно раскачиваюсь с носка на пятку.
– Скажи, а твое предложение никак не связано с тем, что родители сегодня собираются снимать про какого-то мясника, а?
– Вовсе нет! – отвечает Полин, но как-то чересчур поспешно.
– Ты же не могла испугаться? – спрашиваю я. – В смысле, ты во все это не веришь.
– Вот именно.
Поезд, что-то тихо бормоча, едет под Парижем. В нем тепло и многолюдно. Люди самые разные – одни в костюмах, другие в одежде для бега, здесь и туфли на каблуках и пляжные шлепанцы. Большинство уткнулись в свои смартфоны, но кое-кто читает бумажные книги и газеты или просто смотрит в пространство.
Набирая скорость, поезд слегка покачивается.
Джейкоб смотрит в темное окно, и это довольно жутко, его отражение – просто какие-то пятна и полосы. Изображение неясное, оно растворяется в темноте. Я вспоминаю свой кошмар, а потом изо всех сил стараюсь не думать о нем. Пытаюсь сосредоточиться на Тома Лоране.
На том, что я не видела его с прошлой ночи.
Почему-то это не особенно меня утешает.
Я рассеянно вожу пальцем по камере, и Полин кивает на нее.
– Какая интересная модель.
Если бы ты только знала, думаю я, гладя видавший виды металлический корпус.
– Старая и капризная, но мне нравится.
– Мой отец фотограф, – говорит Полин. – Он ремонтирует старые камеры. И говорит, что они видят лучше, чем новые.
Я улыбаюсь.
