– Bonjour! – здоровается она, постукивая пальцем по подбородку.
Я смотрю на Полин, но она стоит безучастно и молча, так что я снова поворачиваюсь к девочке.
– Привет! – отвечаю я по-английски. – Э-э-э, parlez-vous anglais?
[8] – спрашиваю я по-французски, выскребая из памяти все свои познания и ужасно коверкая слова.
Девочка изучающе смотрит на меня, потом кивает.
– Да, – говорит она с гордостью. – Я хожу в международную школу, и нас там заставляют учить английский. Это очень… неуклюжий язык, n’est-ce pas?
[9]
– Конечно, – охотно соглашаюсь я, радуясь уже тому, что она говорит со мной. – Ты Сильвен Лоран?
Девочка даже пятится назад.
– Mais non
[10], – она фыркает. – Я Адель. Сильвен – моя мама! – И она зовет, обернувшись в глубь квартиры. – Maman! – а потом исчезает, не попрощавшись.
Почти тут же к нам выходит женщина, вытирая руки кухонным полотенцем. Они с Адель очень похожи, даже голову она наклоняет точно так же, русые волосы рассыпались по плечам.
– Oui?
[11] – обращается она к Полин.
Но та качает головой.
– C’est pas moi
[12], – говорит она, кивая на меня. И я понимаю, что помощи ждать неоткуда. Сильвен Лоран переводит на меня встревоженный взгляд.
– Здравствуйте, мадам Лоран, – здороваюсь я, пытаясь подражать маминой улыбке и папиной уверенности. – Я делаю проект по истории двоюродного брата вашего дедушки, Тома Лорана.
Сильвен хмурится сильнее.
– Какая история, какой проект?
– Ну, – я совсем смущаюсь, – э-э-э, исследовательский проект…
– Очень складно, – комментирует Джейкоб.
– Откуда вы узнали о Тома? – требовательно спрашивает Сильвен. Я радуюсь, что она понимает, о ком идет речь, но радость тут же исчезает, поскольку неодобрительное выражение лица мадам Лоран становится откровенно враждебным.
– А, ну… – Эх, ну почему я не старше! Была бы я хоть немного выше ростом… – В общем, мои родители – телеведущие, сейчас они снимают выпуск о привидениях Парижа. Мы были в катакомбах, и я услышала…
Мадам Лоран перебивает меня.
– То, что случилось с Тома, произошло много лет назад, – говорит она ледяным тоном. – И говорить об этом не следует.
Я умоляюще смотрю на Полин, надеясь, что она придет на помощь, но моя провожатая только пожимает плечами.
В прихожую снова выбегает Адель, и с любопытством выглядывает из-за маминой спины.
– Пожалуйста, мадам Лоран, – я делаю еще одну попытку. – Я только хочу помочь…
Не слушая меня, Сильвен переключает внимание на Полин. Они обмениваются несколькими быстрыми фразами по-французски, а потом наша парижская помощница кладет руку мне на плечо.
– Пойдем, Кэссиди, – говорит Полин. – Мы возвращаемся к твоим родителям.
– Но мне нужно узнать…
– Non, – краснея, обрывает меня мадам Лоран. – Не нужно. Прошлое – это прошлое. Это история. И это – private.
С этими словами она захлопывает дверь у меня перед носом.
Глава восемнадцатая
Я в полном отчаянии сажусь на пол прямо на лестничной площадке.
Шаг вперед, два назад, и ни одного, чтобы приблизиться к Тома.
– Ты попыталась, – утешает Полин. – Не вышло. Такое случается. – Она достает из кармана листок бумаги. Это расписание съемок. – Твои родители сейчас должны быть на мосту Мари. Мы присоединимся к ним…
– Ты знала, что она не станет со мной разговаривать.
Полин снова пожимает плечами.
– Я предполагала. Французы довольно скрытные.
– Но ты ничего не сказала! – кричу я, выходя из себя. – Только смотрела и молчала. Почему ты меня не предупредила?
Полин округляет глаза.
– Тебя бы это остановило?
Я открываю рот, чтобы возразить, и снова закрываю.
– Так я и думала.
Мне хочется плакать. Хочется сказать, что я должна добиться успеха. Что Тома становится сильнее, и мне обязательно нужно узнать его историю, напомнить ему, кто он и как умер, – тогда зеркало сработает, и я смогу отослать Тома из этого мира, пока никто не пострадал… или даже хуже.
Вместо этого я закрываю лицо руками и пытаюсь успокоиться, а потом бреду за Полин вниз по лестнице, на улицу, на солнце.
До моста мы идем молча, тишину нарушают только звуки сирен – мимо спешат машины «скорой помощи». Это не Тома, уговариваю я себя. И очень надеюсь, что это действительно так.
– С другой стороны, – замечает Джейкоб, – если это все-таки Тома, значит, он отстал от тебя.
Но мне от этого не становится лучше.
Джейкоб оглядывается и хмурит лоб.
Что еще? – спрашиваю я мысленно.
Он колеблется, но потом машет рукой.
– Да нет, ничего.
Впереди показалась Сена, на мосту я вижу родителей. Они стоят, облокотившись о каменный парапет, и ждут, когда Антон и Аннет подготовят видеокамеры к съемке.
Мостов в Париже много, они пересекают реку, тянутся от берегов к двум островам, плывущим, словно корабли, посередине реки. Этот мост ничем особенным не выделяется – он из того же светлого камня, что и большая часть города, – но стоит подойти к нему, как Вуаль начинает биться, пульсировать и буквально обматывается вокруг меня. Джейкоб косится на меня с беспокойством, но мне удается справиться с Вуалью и удержаться на ногах.
Когда мы с Полин подходим, съемка уже началась.
– Париж богат историями о привидениях, – говорит мама. – Среди них есть и страшные, и таинственные. Некоторые повергают в трепет, другие просто печальны. Не мало и трагичных, как, например, история привидения на мосту Мари.
Джейкоб снова оглядывается. Наверное, он просто следит, чтобы не упустить Тома.
– В годы Второй мировой войны, – поясняет папа, – Участники Сопротивления через своих агентов добывали информацию и выведывали секреты нацистов.
– Эй, Кэсс, – зовет Джейкоб, но я хочу послушать и шикаю на него.
– Рассказывают, что жена одного из борцов Сопротивления стала таким агентом, причем не совсем обычным. Она начала встречаться с немецким солдатом, и передавала добытые сведения мужу. Жена и муж встречались здесь, на мосту Мари, в полночь…
