– А что остальное? – заинтересовалась вездесущая куница, которая, конечно же, сидела уже на дереве, зная, что там, где Пафнутий, обязательно услышишь что-нибудь любопытное.
Марианна пояснила:
– Хочу знать, почему Пафнутия девочка называла каким-то Винни-Пухом. Почему Грацию обозвала Бэмби, а детеныша кабана Пятачком. Этого я не понимаю, а хотелось бы понять. Пафнутий, а ты понимаешь?
– Понимаю! – ухитрился вставить Пафнутий в перерыве между двумя рыбами.
Как всегда после трудного дела, он получил в у награду от Марианны целую кучу вкусной рыбы и вот теперь спешно подкреплялся. Неспешно не получалось, уж очень он был голоден. Не завтракал сегодня, не обедал, зато весь день провел в бегах. Проголодался по-страшному и вот только теперь мог спокойно поужинать. Впрочем, не очень-то спокойно.
Еще один непременный слушатель бесед Пафнутия с Марианной, старый барсук, уж на что спокойный и уравновешенный зверь, и тот попросил:
– А если знаешь – так говори! Все хотят знать.
О всех непонятных именах Пафнутий узнал от Чака. И поскольку присутствующие настойчиво домогались ответа, добрый медведь не остался равнодушным к просьбам общественности сделал попытку дать ответ:
– Ак э аал!
– Что? – удивился барсук. – Пафнутий, да ты никак человечьему языку обучился. Но мы-то не понимаем…
– И никакой это не человечий язык, – раздраженно пояснила Марианна. – Он всегда так говорит, когда пытается два дела сразу делать – есть и говорить. Сколько раз ему напоминала – говорить с набитым ртом нельзя, невоспитанно это.
Быстренько проглотив рыбу, Пафнутий с трудом удержался от следующей и пояснил нормально:
– Чак мне рассказал. Это названия зверей, ну имена, которые люди дали зверям в своих книгах.
– В чем? – не поняли слушатели.
– В книгах.
– А что такое книги, можешь объяснить?
– Не могу, – честно признался Пафнутий. – Чак мне объяснял, да я не совсем понял. Какие-то знаки, которые можно понимать. У людей это называется – читать. На это смотрят глазами и понимают.
– Что ж тут непонятного? – удивилась Клементина. – Ведь и мы все оставляем после себя какие-то знаки. И кабаны, и зайцы, и волки, и мы, косули. Это называется – следы. И кто смотрит на них, тоже многое понимает. Ты об этом, Пафнутий?
– Э аю, – ответил Пафнутий. – Ихы аие ааааааа…
– Ради Бога, дайте ему спокойно поесть! – разгневалась Марианна. – Видите же, все равно ничего не получается. Подождите немного. Уж как он меня нервирует, как нервирует!
– Так я думал, что он может и есть, и рассказывать, – оправдывался барсук. – Мог бы, скажем, проглотить рыбу и рассказать немного, потом опять проглотить и опять рассказать.
– И в самом деле, мог бы по кусочку рассказывать в перерывах между рыбинами, – поддержала барсука куница.
– Может, кто другой и мог бы, но не Пафнутий, – вздохнула Марианна. – Уж поверьте мне, я его хорошо знаю.
Заглотав половину имеющейся рыбы, Пафнутий почувствовал, что заморил червячка, над голодом возобладало чувство ответственности, и медведь попытался, в меру своих сил, удовлетворить любопытство друзей.
– Книжки – это не следы на земле, – пояснил он. – Они маленькие и люди держат их дома. И по книге не идут, как по следу, чтобы прочесть, что же произошло в лесу, а берут книгу в руки и по ней читают.
– И никуда ходить не надо? – не поверил барсук.
– Чак говорит – не надо. Но это еще не все. Оказывается, по этим книгам люди научились делать ки… ки…
– Ну вот, опять заикается! – возмутилась куница. А Марианна в ярости вскричала:
– Пафнутий, терпение мое кончается! Сейчас побросаю рыбу обратно в озеро!
– При чем тут рыба? – обиделся Пафнутий. – Просто я не могу вспомнить мудреное название. Люди изобрели ещё вещь, говорил Чак, называется ки… ки… О, кино называется! Но тут уж я ничего не понял, знаю лишь, сидят маленькие дети и смотрят это кино, и из него все узнают. Так вот, и в книгах, и в таком кино говорится о разных зверях. И все они как-то называются…
Тут терпение Пафнутия тоже иссякло, он потянулся к рыбе и снова набил полный рот.
Звери пока молчали, наверное, каждый переваривал потрясающую информацию о человеческих выдумках.
Первой заговорила куница.
– И у них звери называются… – сказала она. – Пафнутий, ну говори же, говори же дальше!
Пафнутий чуть было не стал говорить, да вовремя вспомнил, что рот забит рыбой, и воздержался. Культурно проглотил пишу и лишь потом ответил:
– Люди надавали зверям свои имена. И заблудившаяся девочка знала только эти имена. Чак собственными ушами слышал, как наша девочка рассказывала маме: она встретила в лесу всех знакомых зверюшек. В одной книжке говорилось о медведе по имени Винни-Пух, так вот, она и встретила в лесу этого Пуха, только он был больше, чем в ки… ки… чем в кино. А в другом кино она видела олененка, которого звали Бэмби, и в нашем лесу она встретила целых два Бэмби. Вы понимаете, это были Клементина с дочуркой Грацией. И еще в кино был поросенок, правда, беленький, но очень похожий на детеныша нашего кабана, так его звали Пятачок. И все эти звери в книгах и кино очень симпатичные, вот почему девочка совсем нас не испугалась.
Тут лапа Пафнутия сама собой потянулась к большой толстой рыбе, ухватила ее за хвост и затолкала в пасть. На какое-то время Пафнутий опять получил возможность спокойно поесть, звери принялись обмениваться впечатлениями, а в этом не обязательно было участвовать Пафнутию.
Марианна задумчиво произнесла:
– Значит, человеческий детеныш считал, что по лесу разгуливают зверюшки из его книг, и потому…
Пафнутий изо всех сил кивнул головой, подтверждая каждое слово Марианны, и добавил свое:
– Хехехала.
– Ну вот, опять! – расфыркалась куница.
– Хехехала, – повторил барсук. – Что бы это значило?
– Говорила я вам! – крикнула Марианна. – Дайте же ему спокойно доесть!
– Так ведь ты же и начала, – совершенно справедливо заметил барсук. – Сама же его и заставила говорить с рыбой во рту.
И заметив, что Пафнутий проглотил одну и потянулся за следующей рыбой, попросил:
– Ну дорогой, доскажи же до конца. А главное, меня очень интересует – что такое «хехехала»?
– И потому не боялась, – послушно повторил Пафнутий. – Девочка считала – ее окружают давно знакомые по книгам и кино звери, а там они очень симпатичные, вот и не боялась. Да я же уже сказал об этом.
– Ничего, нам очень нравится слышать, что мы тоже симпатичные, – сказала Марианна. – И что еще?
