— Думаешь, обойдется?
— Не станут они так рисковать. К тому же про камень-то они так и не знают. Так что рано им пока меня убирать. А вот договориться по-хорошему придется.
— Добро. Вот, держи, — вздохнул капитан, протягивая ему какой-то документ.
— Что это? — не понял Гриша.
— Заключение профессора, что ножны твои настоящие и цену имеют немалую.
— Ого! Голые ножны, сто двадцать тысяч?! — удивился парень. — Это сколько бы они с саблей стоили?
— Смело на три умножай, — понимающе кивнул Залесский. — Не передумал саблю продавать?
— Нет. Клинок мой, — решительно отрезал Гриша.
— Узнаю казака. Деньги тлен, а вот добрый клинок, считай, друг верный, — тихо рассмеялся капитан.
— Так и есть, — очень серьезно кивнул Григорий.
— Верю. И поверь, уважаю твою позицию. Ну, а теперь о наших делах. Как действовать собираешься?
— Приду в кофейню, дождусь их, ножны покажу, документ этот. А потом торговаться начну. Я ж дикий. И жадный. Значит, за каждую копеечку глотку грызть должен. Если деньги при них, на том и закончим, а если нет, видно будет.
— Как собираешься деньги получать?
— Монетой, — тут же ответил Гриша. — Купец он не бедный, вот пусть мошну свою и потрясет. Золотом потребую. А потом сразу в банк. Чтобы проверили.
— Добро. Только если что не так пойдет, не геройствуй. Под любым предлогом заканчивай и уходи оттуда. И помни, десяток Елизара рядом будет.
— Добре. Не переживайте, Петр Ефимович. Бог не выдаст, свинья не съест, — хищно усмехнулся Гриша.
* * *
Григорий вошел в кофейню и, приметив знакомого полового, направился прямиком к нему. Заранее предупрежденный половой, расплывшись в радостной улыбке, почтительно поклонился и, перекинув полотенце через локоть, во весь голос произнес:
— Ждем-с, сударь. Ждем-с. Извольте взглянуть сами, все сделано, как вы и заказывали.
В очередной раз поклонившись, он жестом указал на один из кабинетов и, обегая Гришу с разных сторон едва ли не одновременно, продолжил:
— И сахарок наколот, и пирожные свежайшие, как вы любите, и самовар уже топится. Кофе сварим по первому слову.
— Благодарю, любезный, вижу, постарался, — поддержал Гриша его игру.
Забежав вперед, половой старательно распахнул перед ним легкую дверцу и, пропустив гостя в кабинет, еле слышно произнес:
— Петр Ефимович просил напомнить, чтобы вы зря не рисковали и, ежели что, сразу выходили в общую залу. Казаки уже здесь. У окна сидят. Все оружные, ежели чего, прикроют.
— Спаси Христос, почтенный, — кивнул Гриша. — Прикажи пока чаю принести. А как мои гости появятся, так пусть сразу им кофе несут. Любители они того пойла.
— Не извольте беспокоиться, сударь. Все сделаем, — усмехнулся половой и, на секунду приподняв полу жилета, показал Грише рукоять небольшого «вальтера».
— Добре. Тогда ждем, — тихо рассмеялся Григорий, укладывая на стул рядом с собой ножны сабли, завернутые в беленую холстину, и усаживаясь за стол.
Оставив дверь приоткрытой, половой исчез. Чтобы буквально через минуту появиться вновь, но уже с подносом, уставленным всякими сладкими вкусностями. Следом появились небольшой самовар и заварочный чайник. Не спеша налив себе чашку свежезаваренного чая, парень, не удержавшись, ухватил с тарелочки свежий эклер и, откусив разом половину, принялся жевать, прикрыв от удовольствия глаза.
Он успел доесть все эклеры и принялся за пирожок с вишней, когда рядом с кабинетом послышался голос полового, угодливо приглашавшего:
— Сюда извольте, сударь. Вот в эту дверку. Вас ждут уже. Кофе сейчас подадут, а если чаю желаете, то самовар уже там.
— Не мельтеши, — послышался презрительный ответ. — Кофе неси.
— Сей минут, сударь, — послышалось в ответ.
Дверка широко распахнулась, и в кабинет ввалился купец Меньшов, сопровождаемый мужчиной средних лет в дорогом костюме-тройке. Из жилетного кармана свисала широкая золотая цепь, на которой посверкивал брелок в виде висячего замка. Уже знавший, что это такое, Гриша сделал глубокий вдох и напустил на себя вид туповатого служаки. Встав при виде гостей, он широко улыбнулся и, размахивая руками, зачастил:
— Милости прошу, господа. Присаживайтесь, угощайтесь, чем бог послал. Уж извините, я посмел, вас не дожидаясь, заказ сделать. Но если еще чего желаете, враз организуют. И кофе сейчас принесут.
— Здесь всего достаточно, — милостиво кивнул купец. — Знакомьтесь, молодой человек. Мой старый приятель, знаток старинных вещей, Арнольд Оскарович.
Человек, пришедший с купцом, едва заметно поморщился, услышав, что его записали в приятели, и, кивнув Грише, уселся на стул с таким видом, словно делал им огромное одолжение. Заметив его выправку, Гриша только усмехнулся по себя, мысленно проворчав, ты такой же знаток старины, как я граф. Офицерскую выправку за версту видать. Да и мозоли у тебя на руке уж очень приметные. Такие только у тех бывают, кто саблей или шпагой регулярно орудует. Задумавшись, Гриша чуть было не пропустил вопрос, заданный купцом, но быстро сообразив, о чем речь, кивнул:
— Все здесь. Сейчас сами увидите. А пока, вот, извольте взглянуть. Заключение именитого профессора. Специально для торгов заказывал. Там и цена исходная проставлена.
— Исходная?! — охнул купец, едва рассмотрев цифры. — Да за такие деньги я этих сабель сотню куплю.
— Нынешних запросто, — насмешливо усмехнулся Гриша. — А вот ширванку настоящую днем с огнем не найдете. Редкая вещь. Говорят, их всего пара десятков на весь мир осталось. Впрочем, если цена не устраивает, так и говорить не о чем. Я ее на торги выставлю.
Сообразив, что ляпнул что-то не то, купец насупился так, что борода торчком встала, и покосился на сидящего рядом мужчину. Внимательно слушавший их перепалку гость мрачно глянул на купца и, сложив руки на груди, негромко сказал:
— Прежде чем вступать в спор, я хотел бы сам осмотреть вещь.
— А профессор истории для вас не авторитет, значит, — понимающе усмехнулся Гриша.
— Ну, вы ведь ничем не доказали, что вещь, показанная ему, будет показана и нам, — ловко парировал Арнольд Оскарович.
— А зачем мне вас ТАК обманывать? — удивился Гриша. — Тем более что господина купца дочка почти все про меня знает. И где живу, тоже. В таком деле порой имя дороже.
— Не могу с вами не согласиться, — подумав, кивнул мужчина. — И все же. Где вещь?
В этот момент раздался негромкий стук в дверку, и половой, проскользнув в кабинет, принялся расставлять на столе чашки, спиртовку и все необходимое для вдумчивого пития сего напитка. Дождавшись, когда он закончит и прикроет за собой дверь, Арнольд Оскарович взял свою чашку и, поднеся ее к лицу, старательно принюхался к кофе. Потом, отпив крошечный глоток, он на пару секунд прикрыл глаза и, одобрительно кивнув, проворчал:
