— Ох, спасла, Марфа Ивановна. С утра все бегаю, поесть времени не хватало.
— Это чего ж ты бегаешь? — не поняла кухарка. — Ты ж вроде сказал, что учишься.
— Так за книжками и бегаю. Сразу все никто не даст, — выкрутился парень.
— Вот странное дело эта наука. Вроде и нужна, а сил отбирает, словно в поле пашешь.
— С чего это ты взяла, Марфа Ивановна?
— Так тебя вижу. Молодой, сил как у коня, а все над книжками глаза ломаешь. Отощал аж весь. А смысл-то в той науке есть?
— А как же?! Вон, хозяйке нашей автомобиль собрал. Так то из готовых частей. А дальше, как выучусь, смогу и свою машину придумать.
— А проку с той керосинки? Лошадь вон запряг и поехал. Или повез, коли нужно, — не сдавалась женщина.
— А если груз велик? Или много его? Тогда как быть? Да не так все просто с лошадкой. Она и заболеть, и расковаться может. А за машиной, если смотреть, так она служить без поломок будет.
Договорить они не успели. Во дворе раздался сигнал автомобильного клаксона, и Марфа Ивановна, подхватившись, заголосила, всплеснув руками:
— Ой ты горюшко! Барыня приехали, а у меня, глупой, еще и тесто не подошло. Ступай встречать, Гришенька. А мне поспешать надо.
Сообразив, что явился домой очень вовремя, Гриша выскочил в коридор и помчался к задней двери. Выйдя на крыльцо, он с улыбкой встретил выходящую из машины Зою Степановну и светящегося от гордости генерала Келлера. Верный Ахмед, увидев парня, жестом позвал его помогать и принялся доставать из багажного отделения баулы и чемоданы. Сбежав с крыльца, Гриша подхватил пару чемоданов и направился в дом. Зоя Степановна, с удовольствием осмотревшись, вдруг остановила его вопросом:
— Гриша, ты не заболел?
— С чего вы взяли? — удивился парень.
— Похудел, глаза красные, лицо бледное. Да еще и скулы проступили, как у азиата. Что случилось? — быстро перечислила графиня, настороженно всматриваясь ему в глаза.
— Было дело, приболел. Да теперь уже все в порядке, — не стал врать парень.
— Не темни, Гриша. Рассказывай, — потребовала Зоя.
— Вы передохните с дороги, а потом и поговорим, — попытался уйти от серьезного разговора Гриша. — Спешить-то некуда. Все и расскажу потихоньку.
— Казак, коню своему хвост крутить будешь, а не голову мне, — неожиданно поддержал Зою генерал. — Рассказывай, что случилось.
— Ну, если коротко, то разобрались мы с врагами вашими, Зоя Степановна. Теперь можете жить спокойно, — вздохнул парень.
— Так. Бросай чемоданы в прихожей, слуги сами разберутся, и ступай в гостиную, — приказал генерал. — Там поговорим.
Понимая, что теперь разговора не избежать, Гриша испустил мученический вздох и поплелся, куда послали. В гостиную Зоя Степановна не вошла, а буквально влетела. Отбросив веер и ридикюль на журнальный столик, она небрежно швырнула шляпку на диван и, плюхнувшись в кресло, потребовала:
— Гриша. Подробно и старательно. Кто, когда, зачем и для чего?
Вошедший следом за ней генерал присел к столу и тут же принялся набивать трубку душистым табаком. В очередной раз вздохнув, Гриша принялся рассказывать все, с того момента, когда на него попытались напасть матросы с английского торгового судна.
Услышав, что парень вынужден был связаться с жандармами, генерал принялся так яростно пыхтеть трубкой, что почти полностью скрылся в клубах дыма. Чуть поморщившись, Гриша поднялся и, открыв окно, продолжил рассказ. Но в тот момент, когда он дошел до момента награждения его Георгиевским крестом, граф не выдержал и, хлопнув ладонью по столу, заявил:
— Врешь. За такую малость Георгия не дают.
— Вру, значит, — мрачно протянул Григорий. — Ну, тогда пошли.
— Куда? — не поняла Зоя Степановна.
— Недалеко. В мою комнату.
Удивленно переглянувшись, граф с графиней покорно последовали за ним, провожаемые удивленным взглядом Ахмеда. Войдя к себе, Гриша прямым ходом направился к шкафу и, достав из него свою черкеску, повесил ее на дверцу, лицевой стороной к гостям. Потом, вынув с полки полученный от капитана наградной пистолет в кобуре, он положил его на стол и в последнюю очередь достал все копии указов.
Крякнув от удивления, генерал медленно подошел к черкеске и, тронув пальцем крест, удивленно проворчал:
— И вправду новенький. Удивил.
— Вы вон там посмотрите, — ткнул пальцем в кобуру Гриша, которого неверие боевого генерала крепко задело.
Но до стола граф дойти не успел. Сорвавшись с места, Зоя подскочила к столу и, схватив оружие, неловко выдернула пистолет из кобуры, впившись взглядом в именную табличку. Потом, передав пистолет генералу, она развернула тряпицу, в которую были завернуты документы, и, быстро найдя взглядом подписи и печати, изумленно охнула:
— Личная печать его императорского величества. Все точно, видела такую. Глазам не верю.
— Вы еще скажите, что я все это сам написал и нарисовал, — буркнул Гриша.
— Да что ж там за чертовщина была?! — не удержался генерал.
— Нападение на лиц правящей фамилии, — обтекаемо пояснил парень.
— А ты там с какого боку?
— Капитан Залесский попросил оказать помощь, как пластуна, не имеющего никакого отношения к дворцовым делам.
— Выходит, все разговоры про гвардию были правдой? — повернулся генерал к Зое.
— Не знаю, — растерянно пожала она плечами.
— Разбираются. Следствие идет, — коротко пояснил Гриша, забирая оружие и убирая черкеску обратно в шкаф.
— Ты это, Гриша… Прости, что не поверил, — смущенно проворчал генерал.
— Бог простит, — вздохнул парень. — Лучше скажите, когда свадьба у вас?
— Так осенью, на Спас и повенчаемся. Все уже решили. Завтра к митрополиту поеду, — оживился граф.
— Ну и слава богу, — устало вздохнул парень. — А жить где будете? Тут, или новый дом покупать станете, побольше?
— Не хочу я больше. Тут останемся, — решительно заявила Зоя.
— Как пожелаешь, душенька, — покорно кивнул генерал.
— Правильно, — одобрил Гриша. — Дом хоть не большой, но уютный. А главное, чистый. Зла в нем нет.
— А то, что ты тут десяток бандитов порубил, как? — не удержался граф.
— Так то бандитов. Знали, на что шли, — отмахнулся парень.
— Ты что задумал? — вдруг вскинулась Зоя Степановна.
— Пока ничего, а дальше видно будет, — улыбнулся Гриша.
— Опять темнишь? — прищурилась Зоя. — Гриша, не дури. Места всем хватит.
— Да я еще и сам ничего толком не знаю, — улыбнулся парень. — Так, мысли странные мелькают.
