Перед ней сидела взрослая молодая женщина со своим мнением, с определенными взглядами на жизнь. Она не учила так разговаривать свою ученицу, Мария, наверное, тоже. Она устало произнесла:
– Ну а что ты хочешь услышать от меня?
– Чтобы вы меня поддержали, сказали, что я права, – обезоруживающе просто ответила Надя. – Меня никто не понимает, никто не слышит.
– Но ведь это – твоя жизнь, сама себе это и скажи, – Кира решила, что сегодня никого жалеть не будет. Взрослые поступки предполагают взрослую реакцию.
– Я скажу! Я пошла в музыку не для того, чтобы стать известным музыкантом. Мне нравится играть на фортепьяно, и я хочу играть очень хорошо, профессионально, сама себя уважать за свою игру.
Кира улыбнулась и про себя подумала: «А вот в это я никогда не поверю! Так не бывает; все хотят славы, успеха. Только кто-то не боится произнести это вслух, а кто-то вот так бравирует, мол, мне все равно. Да не бывает все равно! И ревность есть к соученикам, и учителям доказать хочется, что ученик тебя, учителя, давно уже перерос. Но единицы становятся лауреатами. И вот тут очень важно не остаться у разбитого корыта, не опустить руки, а найти себя в новом амплуа. Допустим, учителя музыки или музыканта не самого успешного оркестра. Полюбить себя в этом новом качестве, понять, что творчество продолжается. И неизвестно, что лучше».
Они еще долго говорили. Кира сменила тему, они обсудили программу, с которой Наде стоит начать работу, девушка рассказала про свои планы.
На прощание Надя обняла свою учительницу, даже слегка всхлипнула, Кира прижала девушку к себе покрепче, у самой тоже немного сжало горло.
– Ну, будет, будет, коллега!
– Вы же мне поможете, если что?
– А куда же я денусь? Кто ж тебе, дурынде, еще поможет!
Надя всхлипнула еще раз, вытерла насухо глаза и улыбнулась учительнице. Это же ее Кира! И они всегда поймут друг друга.
Девушка выскочила из кабинета, а Кира еще долго сидела за уже видавшим виды, где-то залитым чаем, где-то – потекшими шариковыми ручками письменным столом, рядом с пианино, и вспоминала совсем маленькую Надю, с бантами и огромной нотной папкой. Она была самая серьезная, самая ответственная. Могла играть гаммы без устали. А Кира пыталась разбудить в ней чувства, пыталась открыть ей красоту музыки. А потом в ее жизни появилась Ася, и все покатилось как снежный ком. Она не успевала дома, не дорабатывала с учениками. Как итог: Надины проблемы на первых порах в училище. Кира отдавала себе отчет – это ее недоработка. Другая ее ученица, Таня, вообще в училище не поступила. Это был полный провал в работе, кошмар. Для другого педагога, может, и не так страшно, но только не для максималистки Киры. Кира тут же написала заявление с просьбой перевести ее в класс общего фортепьяно, посчитала, что не имеет права работать с учениками, раз не может подготовить их к поступлению в училище. Завуч не отговаривала Киру, она устала разбираться с недовольными родителями.
– Могу предложить вам поработать концертмейстером на хоровом отделении, пока Лебедева не вышла из декрета.
– С радостью, – Кира ответила, не задумываясь. А почему нет?
Ася. Разве она могла представить, что с ней будет столько проблем? Кто виноват? Гены? Неправильное воспитание Тамары? Или все же она, Кира, стала плохой матерью для девочки? Откуда взялась эта жуткая компания? Как она упустила свою девочку? Потом уже ничего нельзя было сделать. Кира ругалась, закрывала дверь, прятала ключи. Из квартиры начали пропадать вещи. Господи, за что ей все это? Что это: кара Господня за то, что влезла она тогда в чужую жизнь? Почему она не послушала папу? Но она же хотела, как лучше. Что ждет их с Асей впереди? Ася действительно остановилась или это небольшая передышка, а потом опять все устремится вниз, как уже случалось в их жизни?
Надя радовалась новой жизни, ей казалось, что груз прошлого сброшен с плеч. У нее есть работа, есть муж, есть дом. Ей столько лет навязывали чужие представления, а теперь у нее есть все свое. И так странно, что практически никто ее не понимает! Кира Владимировна сожалеет об упущенных возможностях, мама удивляется, зачем она переехала жить к свекрови. А у нее началась своя жизнь! Самостоятельная! Независимая! Как же хорошо, что ее понимает Юра. Понимает и во всем поддерживает.
Учеба давалась легко, в институт нужно было ездить всего два раза в неделю, один из них попадал на субботу. Юра тоже работал по субботам, так что всем было удобно.
Лекции Надя посещала аккуратно, не прогуливала, ей очень нравились педагогика, психология. А главное – она знала, зачем ей эти предметы нужны. Ни с чем не сравнимое чувство: вечером ты слышишь что-то важное, а уже утром можешь применить в работе. А уж работы в школе хватало. Надю хорошо принял коллектив, ее бывшие учителя. Она превратилась в их коллегу мгновенно, каждый сказал теплое слово, каждый поздравил. Для Нади это было важно. Она боялась снисходительных взглядов: «Вот, мол, неудачница». Нет, наоборот, ее бывшая педагог по сольфеджио в буфете кивнула:
– Молодец, у тебя получится. Не всем это говорю: педагогом нужно родиться. Тут тебе и терпение потребуется, и к деткам любовь, и с родителями контакт найти. Но у тебя, Надь, все это есть. Вспомни, как ты полутона одноклассникам объясняла, пока меня к завучу вызывали. Так что, если сложности какие, забегай, помогу, чем смогу.
Наде дали подготовишек. Двух девочек и одного мальчика. Вступительные прошли в апреле, она детишек не видела, но знала: в их школу поступить сложно, берут только одаренных. По негласному правилу на фортепиано старались мальчиков не брать – неусидчивые, проблемные, тяжело справляются с переходным возрастом; непросто переживают необходимость занятий, когда сверстники уже вовсю гоняют мяч во дворе. Какая тут музыка, какие гаммы?! Одних способностей для музыканта мало. Усидчивость и работоспособность имеют такое же значение.
– Надо же, мальчика приняли. А в мою бытность почти не брали, – Надя удивленно посмотрела на завуча.
– Этого тоже брать не хотели. Непоседа. Усидчивости – ноль. Он нам еще покажет. Но такой яркий мальчик! Сама увидишь.
Тема стал самым сложным и самым любимым учеником. Девочки были способными, понятливыми и усидчивыми, «от» и «до» выполняли домашние задания. Тема дома не делал ничего, десять минут из тридцати положенных сидел под стулом, проверяя, что еще можно открутить, а потом садился за инструмент, и начиналось чудо. Он, как музыкант-духовик, брал дыхание на каждой фразе. Надя согласилась с приемной комиссией. Очень одаренный мальчик. Такие дети нечасто приходят в музыкальную школу. Сумеет ли она подарить ему будущее?
Надя буквально загорелась своей работой. И, конечно же, она начала свои занятия с ребятами с «Трех китов» Кабалевскго. Когда-то известный советский композитор разработал эту методику. Свои занятия с ребятами он начинал так:
