– То есть как это, как я?
– Да за первого встречного! – Рите в наследство от Любы досталась неприятная черта. Она, когда говорила, смотрела не на собеседника, а в сторону. – Юрку же ты в училище своем на танцах подцепила. И что? Ты ж в Москву собиралась? Вот и двигала бы! – Рита красиво затянулась в последний раз, выбросила сигарету в окно и легко спрыгнула с подоконника. – Вон Ленка наша за Санька выскочила, потому что залетела. Еще свадьбу справляли, стыдоба! Санек надрался с папашей до свинячьего состояния. Один в коридоре упал, другой – в туалете, Ленка рыдала потом остаток ночи. Жуть. Нищета! Санек этот со своим грузовиком – тоже мне, счастье. Сделала удачную партию. Ой, да и Юрка наш, подарок, что ли?
– Я его люблю, – твердо сказала Надя. Ей страшно неприятен был этот разговор.
– А он до тебя Венерку любил. Прямо чуть не повесился, когда узнал, что она замуж вышла. Любил, разлюбил. И тебя разлюбит, может, и опять кого-то полюбит. И стоило ради него свои грандиозные планы менять. Декабристка!
– Ритка, заткнись, – подала голос пятиклассница Катя. – Наш Юра хороший!
– Много ты понимаешь, – Рита, обернувшись, зыркнула на сестру.
– Может, и немного, да не такая злюка, как ты. Надь, ты ее не слушай. Юра тебя любит, смотри: и картошку за тебя чистит, и в кино вы с ним ходите. Ритка – она у нас завистливая уродина. Вот расскажу маме, что ты куришь!
– Да говори! Мне вообще наплевать на то, что они про меня думают. И слушать их бредни никогда не буду. Тоже мне, видите ли, все они за нас решили: «Десять классов оканчивать ни к чему, давайте в училище. Вон портнихи нужны, парикмахерши», – при этих словах Рита скорчила неприятную рожицу, изображая мать. – Лиза вон в школе на «хорошо» училась, вполне могла в девятый пойти. И что? «Нужно семье помогать, Катюху тянуть», – Рита опять скривилась в попытке изобразить Любу. – Мы чем провинились, что родители детей настрогали? Ты вон, – Рита повернулась к Наде, – и музыка у нее, и пианино. А у нас какой выбор? Рабочий класс.
– Рит, ну вы тоже в разные кружки записаны, ты на танцы ходишь.
– Хожу, в клуб при ЖЭКе. С такими же нищими, как сама.
Надя пыталась остановить Риту:
– При Кате не надо, – осторожно начала она.
– А что «не надо»?! Что она, сама, что ли, не понимает? Форму вон за мной донашивает. Все локти в заплатах. Да и форма самая дешевая. Да ну, – Рита отвернулась.
Надя удивилась, что при этих словах Катя смолчала: девочке не захотелось защитить родителей. То есть Юру она защищала, а родителей нет.
– Да ты вообще какая-то блаженная. Юрка тоже думал: ты в Москву уедешь, он за тобой. Никому в голову прийти не могло, что ты в Ярославле останешься. Большая удача, при ЖЭКе детишек песням учить.
– Ой, ну почему при ЖЭКе? – Надя решила не замечать высказывания про Юру, хотя в груди неприятно защемило. – У нас очень даже хорошая музыкальная школа. И не только для Ярославля. Образование фундаментальное. Вон я как в училище легко поступила, – однако Надя почувствовала, что к горлу подступили слезы. Рита тоже поняла, что перегнула палку. Катя оторвалась от тетрадок и искоса посматривала на Надю. Никто, однако, не стал ни успокаивать, ни переубеждать. Надя встала и пошла к двери.
– Мне нужно еще к завтрашним урокам подготовиться, – она старалась, чтобы голос не дрожал, но, видимо, сестрам было на это наплевать.
Надя закрылась в маленькой комнате Юры. Муж задерживался на работе. Последнее время такое случалось часто.
Как же так? Неужели правда все то, что говорит Рита? Нет, как же можно быть такой злой?!
Могла бы быть снисходительней, учитывая Надину беременность. Но нет! Надя заметила, что сестер только раздражает ее «интересное положение». Понятное дело, опять все думали про жилплощадь, про лишний рот. Надя и сама наконец поняла: она для Соловьевых не очень желанный гость. Почему все так изменилось? Хорошо, что хоть Юра прежний. В конце концов это он – ее муж. Ей же не с сестрами его жить, а с ним, с Юрой.
Да, решено, они вернутся к маме. А что делать? В глубине души Надя очень скучала. А еще потихоньку ее начинало терзать чувство вины. Она старалась побыстрее свернуть телефонные разговоры с мамой, уж больно у той был заискивающе-растерянный голос. Да, они очень долго шли с мамой в ногу по одной дороге. Так казалось Марии, что по дороге. А для Нади это была всего лишь узкая тропинка, неизвестно, куда ведущая. Дорога раскинулась перед ней сейчас. Мама – хорошая, только она ошиблась, не разглядела тонкую и ранимую душу Юры. А Юра – он всех любит, всем готов помочь. Безотказный человек. Как же мама этого не понимает? Но она обязательно услышит свою Надю и поймет. И примет Юру.
Сама Надя в новом своем положении стала жутко обидчивой. Вот и сегодня. Чего ради она сразу собралась расплакаться? Почему почти поверила Рите, задумалась над ее словами, почему эти мысли теперь не дают ей покоя? Надя всегда была уверена в себе. И в Юре. В нем даже больше!
Риту можно только пожалеть. И уж точно, не Наде ее судить. Рита видит, как живут ее одноклассницы: отдыхать вместе с родителями на море ездят, одеты хорошо. Дочери Соловьевых на море не были ни разу. Надя умудрилась задать ужасно бестактный вопрос:
– Это как?
– А вот так! – чуть не плюнула в нее Рита.
– Так у вас бабушка в деревне. Вы зато туда каждое лето ездите, – нашлась Надя. Она уже поняла, какую глупость сморозила.
Рита, как всегда, отвернулась к окну: к чему обсуждать всем понятные вещи?
Да, своей собственной персоной Надя сестер тоже раздражала. И тем, что на море каждое лето ездила, и мама у Нади в дирекции комбината работает, и ее музыкальное образование покоя им не давало. А разговоры у нее какие? Книжку прочитала, в театр сходила. Да, Соловьевы по театрам не ходили, когда им? Люба вечно на трех работах, отец тоже пашет от зари до зари. Девочки не понимали своего преимущества: они выросли в полной семье, а у Нади не было отца. И что самое страшное, они считали огромной жизненной неудачей то, что в их семье – пятеро детей.
Неужели она так же раздражает и Юриных родителей? Какой ужас! Любовь Андреевна, та больше молчит. Домой придет, сумки в дверях поставит: «Кать, разбери», – и быстро на кухню. По дороге метнется в комнату, скинет вечную юбку с водолазкой, запахнет байковый халат с широким поясом.
– Ритка, что в школе?
– Хорошо в школе!
– Ленка, Танька не кашляет?
– Кашляет!
– Лизка когда придет?
– Когда рак на горе свистнет! – за Лизку была Ритка.
– От чувырла, – уже по дороге вздыхала Люба и бежала варить очередную кастрюлю чего-нибудь.
Девчонки убирали, стирали и гладили, готовка была на матери. Надя ума не могла приложить, ну чем она может помочь. Она же ничего не умеет, и у нее руки. Хотя она и не готовилась больше к вступлению в большую музыку и руки берегла по привычке. Так приучила ее мама. В семье же Соловьевых все было распределено до ее прихода. У каждого свои обязанности, все делается споро, быстро. Поначалу она спрашивала: «Чем помочь?» И получала в ответ: «Сами справимся!» Одно и то же спрашивать было неловко.
