В детскую поликлинику Мария решила сначала сходить сама. Естественно, к сурдологу была очередь по записи. Мария записала Гулю, а сама подождала конца приема и зашла после последнего посетителя. Доктор уже сняла халат, бежевая куртка из плащевки висела на стуле, а женщина, стоя, что-то перекладывала в небольшой сумочке. Ясное дело, она уже одной ногой стояла в дверях, а мыслями и вовсе была дома. Мария решила не отступать. Она только задаст вопрос, и все. Ей обязательно нужно поговорить сегодня, врач из московского центра сказала главное: нельзя терять время, нужно начинать действовать немедленно.
– Я все прекрасно понимаю, – Мария начала говорить очень быстро, боясь, что доктор не дослушает до конца, – у вас закончился рабочий день, и дочь обязательно с внучкой придут. Вот, у меня уже есть талончик, – она зачем-то положила на стол талон на прием. – Диагноз в московском детском сурдоцентре на Вернадского уже поставлен. Но мне очень нужно просто с вами поговорить. По-человечески. Мы растерялись. Скажите, когда у вас будет для меня минуточка, ну, очень надо, – Мария запиналась, понимая, что говорит невнятно и невпопад. Ну не знала она, что делать! А эта врач – хоть какая-то зацепка!
– Чего же не понять. – Немного поколебавшись, врач убрала куртку обратно в шкаф. – Садитесь. – Она сама села в кресло и рукой указала Марии на стул напротив. – Это беда, естественно, но такие дети рождаются, и им нужно помогать. От нас с вами зависит, как будет расти и развиваться ваша внучка. Она придет на прием с вами или с мамой? – уточнила доктор.
– Да, с мамой, – закивала Мария, опять показывая талон, – на 20-е записана. Соловьева Гулия. Вот.
– Сколько лет?
– Годик. Ровно год.
– Вот и хорошо. Все покажу, расскажу, раз в неделю будете пока приходить на индивидуальные занятия, подберем аппарат, потом решим, в какой девочку определять садик, в массовый или специальный. Хорошо, что рано обратились. К нам ведь обычно после двух лет обращаются, а то и в четыре, – врач говорила так спокойно, как будто и не собиралась уходить ровно две минуты назад. Всем своим видом она показывала Марии, что готова слушать ее сколько угодно.
– То есть вы ее будете сразу вот так руками учить разговаривать? А как же мы? Мы же не понимаем.
Доктор внимательно смотрела на Марию.
– Вас как зовут?
– Мария.
– А меня Лидия Семеновна. Никаких рук у нас не будет. Каждый ребенок рождается и с остаточными явлениями слуха, и с зачатками речи. Вы же заметили, что ваша внучка сначала развивалась так же, как и другие дети: и кричала, и плакала, и гулила, а вот отдельные слоги или слова уже говорить перестала.
– Да-да! – Мария энергично закивала. Как же хорошо, что она дождалась конца приема. И какое же счастье, что эта Лидия Семеновна с ней разговаривает. Понятное дело, тратит свое личное время, но что же Марии делать, куда еще бежать?!
– Ну, вот видите. Наша задача – развить у нее эти способности. Не все так просто. Предупреждаю сразу, одни мы – специалисты – ничего сделать не сможем. Только с вашей помощью. У вашей внучки сложное такое имя. Гулия?
– Гуля.
– Хорошо. Так вот, ваша задача – как можно больше разговаривать с девочкой, она должна на вас смотреть и в итоге научиться понимать по губам. Есть разные методики, этому мы вас обучим, но главное – заниматься, заниматься. Терпения вам и сил, и все будет не так уж и плохо, поверьте мне. Такие детишки могут быть более нервными, агрессивными, они не всегда могут объяснить, вы не всегда сможете понять, что им от вас нужно. Поэтому они злятся, плачут, топают ногами. Мамочка, в свою очередь, тоже раздражается, а вот этого делать нельзя ни при каких обстоятельствах. Да? Все будет хорошо.
Лидия Семеновна как заклинание повторяла эту фразу, Мария постепенно тоже начала успокаиваться.
– Лидия Семеновна, вы уж меня простите, но мне не у кого больше спросить. Понимаете, меня волнует ее мама. Она как будто бы сразу разлюбила дочь, – Марии очень тяжело далась эта фраза. Но она сама не могла понять, что происходит. Ей это только казалось или действительно отношение Нади к Гуле изменилось? Вроде бы Мария не была слепой матерью, она всегда могла трезво оценить ситуацию.
– Нормально! Это вообще нормально! Защитная реакция абсолютно всех родителей. Более того вам скажу: любого нормального взрослого человека. Знаете, как у водителя. Если он видит опасность на дороге и понимает, что аварии не избежать, то в последний момент срабатывает инстинкт самосохранения. Водитель спасает свою жизнь! Так и здесь. Родители видят в первую очередь угрозу для себя. Они понимают, что все катится в тартарары. Больной ребенок в семье – это огромное горе. Огромное. Но есть слепые дети, есть слепоглухонемые, есть дэцэпэшники. Так что ваш случай… – Лидия Семеновна помолчала. – У девочки есть папа?
– Да, причем он медик, – Мария прокашлялась, – массажист.
– Ну так хорошо! Папа – медицинский работник! Это просто прекрасно! Вам повезло! Очень надеюсь, что болезнь дочери семью не сломает. Знаете, такое тоже бывает, – Лидия Семеновна встала. – Вы меня извините, нужно идти, обещала дочери не задерживаться, тоже с внуком нужно сидеть.
– А у вас внук?.. – Мария запнулась.
– Он здоров, – Лидия Семеновна строго посмотрела на Марию, – и ваша девочка не инвалид. Запомните это.
Мария просматривала энциклопедию. Неужели человек может обходиться без речи, чем ему могут помочь одни движения? Выходит, могут! У нас, между прочим, десять пальцев, и каждый палец сгибается в трех местах. Кроме того, каждая рука подвижна в запястье. А если двигать к тому же и локтем, и предплечьем, то можно придать руке и пальцам огромное количество разных положений.
Специалисты подсчитали, что их семьсот тысяч! Но их Гуля обязательно будет говорить! Врач же сказала: она – не инвалид!
Надя вела Гулю на первое занятие к сурдологу. Шли медленно. Надя – вся в своих мыслях, Гуля – радуясь пешей прогулке. Мама принесла талончик, сама съездила, записала. Надя видела осуждающие взгляды Марии. Мама ее не понимала! А разве можно сравнить чувства бабушки и матери?! Надя была уверена, что нет! Гуля для Марии – всего лишь внучка, поэтому диагноз не воспринимался ею так болезненно. А для Нади – это дочь! Может быть, ее единственный ребенок! Надя не могла смириться с таким приговором. Она знала: дочь ее не слышит, никогда не услышит, – и теперь им нужно по-другому общаться друг с другом. Наде придется учить язык жестов. Мария рассказала дочери о разговоре с Лидией Семеновной, рисовала ей радужные перспективы, но Надя не могла выйти из состояния погруженности в свое собственное, личное горе.
Она, как и Мария, тоже уже все прочитала и про мимику, и про жесты, и про этот самый язык. Значит, язык жестов учить необязательно. Как сказала мама, главное – говорить внятно, четко, Гуля должна все время смотреть на губы говорящего. То есть путь у них теперь один, надо подключать всю мимику лица.
